@темы: гинолис утешается, пр@картиночки!

---

вот так просыпаешься, и первым делом шарах - ...даже не буду описывать, чего шарах. Но просыпаться с отвращением и в депрессию тяжко.
Пойду-ка я поработаю.

@темы: убью

---

02.06.2013 в 12:47

Пишет  bezjalosny_fossy:

Считалочка
Норд.
Ост.
Город.
Мост.
У кометы
Длинный хвост.
У кометы
Острый глаз,
Она целится не в нас.
Норд-Ост.
Норд-Ост.
Перейди проклятый мост.

2,02,2013 by bezjalosny_fossy


потом пойму что это значит

@темы: чужие считалочки

---

www.cosplaymic.ru/Блич-sosuke-Айзен-Косплей-Кос...

@темы: «Bleach», объективации не спят

---

да что у вас там творится?! оО

Проект изменений в Семейный кодекс (июнь 2013)
zharov.info/archives/3769
Отберите у своей Думы тяжелые наркотики!

А то придётся потом честным людям вслед за Нимёллером писать:

«Когда нацисты пришли за коммунистами, я молчал, я же не коммунист.
Потом они пришли за социал-демократами, я молчал, я же не социал-демократ.
Потом они пришли за профсоюзными деятелями, я молчал, я же не член профсоюза.
Потом они пришли за евреями, я молчал, я же не еврей.
А потом они пришли за мной, и уже не было никого, кто бы мог протестовать».

«Als die Nazis die Kommunisten holten, habe ich geschwiegen, ich war ja kein Kommunist.
Als sie die Sozialdemokraten einsperrten, habe ich geschwiegen, ich war ja kein Sozialdemokrat.
Als sie die Gewerkschafter holten, habe ich geschwiegen, ich war ja kein Gewerkschafter.
Als sie die Juden holten, habe ich nicht protestiert; ich war ja kein Jude.
Als sie mich holten, gab es keinen mehr, der protestieren konnte».

а, глупости: эти ваши товарищи уже давно за всеми вышеназванными пришли.
главное - чтобы наши эти же товарищи у ваших ничему не научились. ну или вовремя их перестрелять...

@темы: госдума врывается в реальность

---

24.06.2013 в 14:54

Пишет  David Kristens:

Приглашаю на Фестиваль Масок 4

Много миров, много людей. Много дорог, много путей. Порой пути пересекаются.

Три года прошло, с тех пор как странные люди рассказывали друг другу истории сидя вокруг костра. Год назад они спасли форум Нейтральная Полоса от Духа РПГ. А теперь им пришла пора отправиться в путь по дорогам между вселенными, к далёким странам, к неведомым звёздам. Где путешествия - там и встречи.

Тема фестиваля: Странные встречи.

Правила фестиваля.

1. До 7 июля участники должны прислать мне 1-3 рассказа на тему фестиваля. Свободная тема - по личной договорённости.

Слать на ЛС либо на почту: watarikСОБАКОyandex.ru Тема: Фестиваль Масок

В письме должна быть:

• Название рассказа.
• Ник автора рассказа на Нейтральной Полосе и на Светлой (если есть).
• Е-мэйл автора рассказа.
• Если ранее вы писали рассказы, участвовали в литературных форумных играх, вели какую-либо литературную деятельность, пожалуйста, киньте ссылку на какую-либо из ваших работ.
• И, собственно, сам рассказ. Рассказы должны быть разбиты на две части: вступление и концовка. На каждую часть около 4000 знаков без пробелов (можно больше). Минимум: 600 знаков.

Принимаются только истории, написанные специально на фестиваль и нигде ранее не публиковавшиеся (включая ваши блоги и жж). Только сюжетные произведения. Запрещено разглашать количество присланных рассказов.

2. До 25 июля надо проголосовать за авторство. Голосование будет проводиться по методу первого фестиваля.

Форма голосования:

Вы пишете координатору фестиваля сообщение по почте или в личку, в котором перечисляете все рассказы (завязки) и рядом с каждым подписываете предположение, кому из форумчан, прописанных в списке участников, с какой вероятностью он может принадлежать - в процентах. Голосование по авторству завязок обязательно, то есть пока не отголосуют все участники, фестиваль не будет закрыт!

Примеры процентных оценок к рассказу:

"Я полагаю, что это написал Валера, но остаётся некоторое сомнение, что это мог сделать и Хаос" - пишем 70% Валера, 30% Хаос

"Это почти точно Валера! Но какие-то черты, присущие Антовскому стилю, тут тоже есть" - пишем 90% Валера, 10% Ант

"Это может быть Валера, Ант или Клон - но кто именно, я не знаю..." - пишем 34% Валера, 33% Ант, 33% Клон.

"Я не оставляю себе сомнений, что это написал Валера!" - пишем 100% Валера.

Обратите внимание! Сумма процентов на каждый рассказ должна составлять ровно 100, то есть записи типа 100% Валера 50% Клон некорректны!

3. До 25 июля участники должны прислать концовки к своим (кто присылал по частям) и к чужим рассказам. Постарайтесь придумать концовки хотя бы к 3-4м чужим рассказам. Кто не пришлет ни одного окончания, тот выйдет из гонки за номинацию.



4. По итогам голосования будет названа тройка лучших угадывателей и лучших обладателей масок.



5. Завершающая часть фестиваля, это оценка рассказов пользователями форума. На основе ее будут даваться номинации.



Участвуют все, кто к 7 числу июля пришлет рассказ и к 25 июля-хотя бы одно окончание. Даты могут изменяться, точные даты будут выставлены после выкладывания рассказов.

Предыдущие фестивали:

Фестиваль Масок 1. Фестиваль Масок 1. Рассказы

Фестиваль масок 2 Фестиваль масок 2 - рассказы

Фестиваль масок 3 Фестиваль масок 3. Рассказы.

@темы: внезапно

---

на память

08.05.2012 в 01:20

Пишет  NoFace:

Сортировочная: Блич, джен, с картинками
Сортировочная
Автор: NoFace
Муза: aya_me
Бета: Angstsourie
Иллюстрации: aya_me, Koganeiro
Пейринг, персонажи: Гин, Зангецу, Улькиорра, Гриммджо, Нойторра, Кайен, Куукаку и прочие
Рейтинг: G
Саммари: Мимо нашего окна пронесли покойника. Меч того покойника ― выше подоконника.
Отказ: Кубо-Кубово, мне - сюжет и история, как всегда.
Примечание: фик написан на зомаш 2, команда: Нулевой отряд, тема: Общество Душ.
Издание второе, исправленное и дополненное.

Мимо нашего окна
Пронесли покойника.
Меч того покойника ―
Выше подоконника.

Желтый шар под потолком помигал и погас; вагон тряхнуло, лязгнули тормоза. Гин слетел с полки и, потирая спину, медленно сел на полу. Когда не горел свет, тьма за окном казалась менее черной. Впрочем, какая разница? Лампа вспыхнула, Гин прикрыл глаза. Где-то хлопнула дверь, и поезд опять застучал по шпалам: тук-тук, тук-тук, тук-тук ― в такт с ударами сердца. В первый раз захотелось пройтись по вагонам. Сколько он уже мотается по туннелям? Не все ли равно. Он забыл, куда и зачем едет. В поезде можно поспать, что еще надо?
Поезд шатало. Три вагона, хлопают двери купе, и ни души. За окнами ― та же тьма. Гин протер стекло двери тамбура: на открытой задней площадке мерцал огонек.
Стоило приоткрыть дверь, как ветер рванул волосы, грохот почти оглушил. Гин привалился спиной к лязгнувшей двери и вцепился в перила ― мотало изрядно. У дальнего края неподвижно стоял человек в драном черном плаще и курил. Как ему это удается при такой тряске? Огонек осветил торчащий кадык и небритые щеки. Незнакомец запрокинул голову, будто мечтая о каплях дождя. Гин усмехнулся. Дождь... Дождь ― это здорово. Он и забыл, как это ― ходить босиком по размокшей грязи. И еще что-то было здорово.
― Вы принесли чай? ― Голос как рокот дальнего грома.
Гин ухмыльнулся и изобразил шутливый поклон:
― А как же-с. Мы щас, ваше степенство. Пожалуйте в ресторан. ― Огонек недокуренной сигареты на миг осветил манишку и костлявые пальцы, метнулся назад по туннелю и исчез за поворотом. ― Нет тут ничего. Только мы. И проводников нету.
Гину расхотелось паясничать.
― Совсем ничего?
― Поезд. Туннель. Вода в сортире.
― Выпьем? ― мужик шагнул к двери. Ветер швырнул прядь длинных волос Гину в лицо.
― Зачем?
Вопрос, кажется, озадачил попутчика:
― Мне здесь не нравится. Пойдем, выпьем.
― Воды? Из сортира? ― Гину вдруг стало весело. Раньше такую чушь мог предложить только он, но никогда ― с такой великолепной невозмутимостью. Мужик кивнул и задел его теплым боком, открывая дверь.
***
Вода пахла ржавчиной; на пластиковом столе купе было вырезано «здесь был…», дальше не читалось из-за многократного процарапывания имен поверх других.
― Куда едем?
Часа через три они познакомились, еще через два перешли на ты.
― Не знаю. Ты куда-то спешишь?
― Нет, ― Зангецу поболтал бачок унитаза с заткнутой тряпкой дырой, сделал глоток и вытянул ноги в проход. ― Ты?
― Нет. ― Гин пожал плечами. ― Больше нет.
― Надоело? ― ему показалось, или в тонких губах мелькнула улыбка?
― Типа того, ― Гин помолчал, но сейчас тишина почему-то скребла по нервам. ― Сначала у тебя есть цель. Потом ― любимая работа. Но со временем понимаешь, что, как ни старайся, от тебя вообще ничего не зависит. ― Почему в поездах всегда тянет на откровенность с попутчиками? А откровения звучат так беспомощно? Впрочем, плевать. Просто шанс наконец выговориться и разойтись без последствий. ― Потом цель становится… чисто академической. Нет, тебе не приходит в голову отрицать ее важность. Но… пропадает страсть. Интерес. Желание жить. ― Гин отхлебнул из бачка ржавой воды, поморщился и вытер рот рукавом. ― Ты ищешь на стороне, находишь, опять теряешь. Пока не надоедает искать. И тогда просто сжимаешь зубы: работа… шаг к цели. По утрам заставляешь себя вставать, глядя в зеркало, стараешься убедить себя, что, возможно, чего-то стоишь, ― он поскреб щетину на подбородке. ― А потом наступает развязка, и оказывается, что ты проиграл. И остается усталость. Я тут отдыхаю.
Гин усмехнулся. Стоило высказать вслух, чтобы понять, какая все это чушь. Наверное, надоела тьма за окном. И стук колес, заглушавший стук сердца.
Зангецу катал по столу незажженную сигарету и поглядывал в его сторону. Гин растянулся на полке. Бедняга, наверное, пытается быть тактичным. И уже почти сквозь сон услышал тихое:
― Проиграл или выиграл – не имеет значения, ― попутчик запрокинул голову на подушку и закрыл глаза. Поезд тряхнуло на стрелке.
***
― А я говорю ― пей!
― Не хочу, ― Улькиорра, качнув ирокезом, откинулся на спинку стула. Звякнули заклепки и цепи на кожаной куртке.
― Отстань от него, Гриммджо!
― А ты еще кто такой?
Кто-то хихикнул. Кто-то подался вперед в предвкушении драки, но говоривший всего лишь поморщился:
― Что, память короткая? Шиба. Кайен. Лейтенант тринадцатого отряда Готей-13. Мы тут застряли надолго, и грызться я не позволю.
― А кишка не тонка? ― Гриммджо смачно сплюнул на пол. ― Че рожу кривишь? Вокзал ― не дворец.
Зал ожидания тонул во мгле, только буфет в углу освещала тусклая лампа под жестяным абажуром на перекрученном проводе; когда мимо пролетал поезд, она начинала раскачиваться. В узкие окна задувал ветер, где-то под потолком возились голуби: днем Гриммджо пытался сбивать их стаканами, поэтому стаканов почти не осталось, и сидящие у стола присматривали за своими. Стол был заставлен бутылками всех мастей. Рядом в углу валялись осколки, чуть выше на грязной стене чернела надпись «Здесь был Нойторра». Пахло джином и креозотом. Кайен огляделся и подмигнул кому-то на дальнем конце стола. Гриммджо швырнул в него пустой бутылкой:
― Ненавижу, когда меня игнорируют!
Кайен не глядя выбросил руку, отбивая бутылку, и издевательски хмыкнул:
― А лысым ходить тебе нравится? Конечно, с тонзурой и в рясе ты неотразим!
Ярость Гриммджо потонула в раскатах общего хохота.
― Кайен, оставь.
― И ты, Улькиорра?.. Когда эти симпатяги чуть не пустили тебя по кругу?
― Новый опыт всегда полезен. ― Кайен демонстративно закатил глаза. ― Теперь я знаю, что переубедить агрессивных самцов можно почти без применения силы, ― Улькиорра покосился на черенок ржавой лопаты под лавкой и чинно сидевших рядом Нойторру в камзоле и напудренном парике, Гриммджо в коричневой рясе и Зоммари в балетной пачке.
― Это когда ты сперва предложил им раздеться, потом отпинал пониже спины и выкинул их шмотки в окно, так что им пришлось обыскивать все углы в поисках чьих-нибудь забытых тряпок?
― Никогда не забуду, как Улькиорра отмахивался от трех голых пидарасов столом, ― тряхнул челкой Заэль Апполо Гранц. ― Голова Гриммджо, торчащая из столешницы… ― он попытался подпилить сломанный ноготь акульей шкурой с рукоятки меча, не преуспел, вздохнул и аккуратно откусил заусеницу. ― Улькиорра сидит на столе и бреет беднягу катаной под лекцию об уважении к бывшим соратникам…
― Мальчишки должны обслуживать ветеранов! ― огрызнулся Нойторра. ― И бабы, ― он ткнул пальцем в задумчивую Хисану, ― тоже.
Та от неожиданности выронила стакан, который галантно перехватил у самого пола Старрк.
― Полегче, здесь же не армия, ― он посмотрел стакан на свет и с поклоном передал даме. ― Это какой-то средневековый цирк… при всем уважении к дамам, ― похлопал ее по плечу, плеснул на два пальца текилы ей и себе и обаятельно улыбнулся: ― Ваше здоровье, сударыня!
За стеной с грохотом промчался поезд, лампа над столом закачалась, выхватывая из полутьмы бледные лица с лихорадочно блестящими глазами, и пару раз мигнула. Старрк покосился на вывеску «Сортировочная» над выходом на платформу и подтянул рукава засаленного халата:
― Ну, кто сдает?
По столу зашлепали карты, бутылки сдвинули в угол. Лампа продолжала мигать, и Хисана обошла стол, зажигая свечи. Улькиорра выдавил в стакан целый лайм.



― Эстет, ― раздалось из угла. ― А все эстеты ―…
― Это предложение перепихнуться? ― хихикнул Нойторра.
― Так скучно же, ― в углу завозились. ― Сколько мы тут сидим?
― А чего тебе не хватает? Бухла ― хоть залейся.
― Дождика бы… водички…
― Погулять… по песочку. Эй, Кайен, а расскажи…
Игра замерла. Стало слышно, как в стены бьет ветер.
― Давным-давно… когда поезда еще ходили по расписанию, а Хисана работала официанткой, здесь был обычный вокзал. Там, ― он ткнул в раскуроченный турникет у дальней стены, ― с площади уходили автобусы с номерами по округам Руконгая. Турникет выдавал билеты: нажал кнопку ― вытащил номерок ― уехал, куда послали.
Нойторра прогулочным шагом добрался до турникета и потыкал в запавшую кнопку. Потом изо всех сил ударил ногой. Кайен поморщился:
― Нельсон, остынь. Многие уже… старались. Теперь тут выхода нет.
― А автобусы? ― Улькиорра качнулся вперед, стул встал на четыре ножки.
― Когда турникет сломался, станцию перенесли; теперь здесь останавливаются только спецпоезда.
― С неудачниками, ― подмигнул Заэль Апполо Гранц.
― С такими, как мы.
― Которым надрали задницу, и они каждый вечер пьют, чтобы об этом забыть, а по утрам не знают, зачем просыпаться.
Все помолчали, слушая нарастающий грохот очередного поезда, а потом кто-то спросил из угла:
― А кто сломал турникет?
Казалось, даже ветер затих, ожидая ответа. Кайен сглотнул, оглянулся на бледные лица и сквозь зубы ответил:
― Я.
В тишине упал стул. Кто-то прошипел:
― Сволочь.
Кто-то швырнул стакан, на пол посыпались карты, кто-то что-то орал, Нойторра сжал кулаки.
― Зачем? ― Улькиорра поднял руку, и стало возможно расслышать слова.
― Хотел подождать жену, а всех гнали на выход, ― Кайен почесал в затылке, а потом зачастил, словно оправдываясь: ― Станцию закрыли сразу, а спецпоезда привозят только таких, как мы. Которые никуда не торопятся, ― скользнув взглядом по ожесточившимся лицам, он вылез из-за стола и попятился к дверям на перрон. Вокруг смыкалось кольцо. Откуда-то снизу прошелестело:
― И что, дождался жену, красавчик? ― под ноги Кайену с гиканьем выкатилась пара маленьких черепов.
― Мочи гада, ― послышалось из толпы. ― Из-за него тут сидим.
Кайен безнадежно подергал ручку и припал спиной к двери.
― Ты сам говорил, что отсюда открыть нельзя, ― тихо сказал Улькиорра.
― Позабавимся, чуваки? ― Гриммджо подмигнул Зоммари и игриво качнул рясой.
Кольцо сомкнулось, Кайен сжал зубы и кулаки, когда в ропот толпы вплелся лязг подходящего поезда и скрип тормозов. По залу прокатился вздох. Дверь медленно приоткрылась.
― Кажется, я опоздал… ― на пороге, потирая затылок, стоял Ичимару Гин.
***
Кто-то выдохнул:
― Комиссар… жив…
― Я думал ― ночь, вокзал пустой, а тут такая встреча… вы что, соскучились? ― Гин, улыбаясь, шагнул вперед.
― Не закрывай, ― прошипел сзади Кайен.
― А чего? ― Гин уперся ладонью в дверь у его лица. ― Там же ветер холодный. О, Кайен, привет. Я думал, ты умер. ― Уголком глаза он заметил движение в толпе:
― Кучики… Рукия?
Дверь с тихим скрипом захлопнулась. В зале словно стало темнее; толпа всколыхнулась и шагнула вперед. Кто-то зарычал. Звякнуло, хрустнуло под ногой стекло разбитой бутылки, запахло пивом.
― Приветствую, комиссар, ― ехидно склонил голову Старрк. ― Вас тоже выбросило из мутного потока истории и прибило к этой помойке… вместе с остальным мусором?
― Хм. Говорила мне мама ― будь проще, золотце, ― оскалился Гин и обвел взглядом толпу: ― Здорово, орлы! Как вам рога-то пообломало… ну вот, теперь и рожи перекосило… ― Не ссыте, ребята, подумаешь, маски в поезде спиздили. Вам так даже идет! На людей стали похожи… а че? ― Старрк с Улькиоррой переглянулись. Вокзал тряхнуло. Гин театрально вздохнул: ― Кажется, мне здесь не рады.
Кайен придвинулся ближе и зашептал на ухо:
― Сейчас будут бить.
― А это вряд ли, ― Гин выпрямился и словно стал еще выше. ― Попробуем еще раз. Привет, неудачники! ― злобные взгляды только добавили ему веселья. ― Чтой-то вы такие скучные? ― Он приложил руку к уху, прислушался к выкрикам из толпы, ― Надоело? Ну так пошли шляться по Руконгаю: кабаки, девочки… Заперто? ― он подергал дверь и почесал голову: ― Вот засада, ― оглянулся на тяжело дышащую толпу и ухмыльнулся: ― А стучать пробовали?
Со звуком последнего удара Гриммджо и Нойторра рванулись вперед. Гина спасло то, что оба поскользнулись в пивной луже и столкнулись лбами. Он успел выскочить во вдруг появившуюся щель, вытащить Кайена и захлопнуть дверь, когда на нее обрушился первый вал ярости арранкаров.
По перрону змеилась пыль, ветер пробирал до костей, колючие звезды игриво подмигивали и обещали мороз. Кайен вдохнул воздух с запахом дыма. Свобода. Гин потянул его за рукав:
― Это Зангецу. Он любит курить на улице. Кстати, спасибо, чувак.
Кайен жестом попросил разрешения и затянулся подаренной сигаретой. Он не был уверен, что сможет сейчас говорить, ― от облегчения перехватило горло. Несколько глотков морозного воздуха, и ком в горле почти растаял.



― И что это было? ― он попытался поймать взгляд Гина.
― Что?
Как ему удается поднимать брови, не открывая глаз?
― Зачем ты их дразнил? Они и так не подарок.
Гин посмотрел на луну. Вдохнул дым от сигареты Зангецу, попинал прошлогодние листья.
― Я увидел покойника.
Кайен от смеха привалился к стене.
― Одного?
Гин улыбнулся:
― Мне тоже смешно-о. Боевой командир, павший смертью храбрых при выполнении шпионского долга… которому сносит крышу при виде покойника. Я был рад увидеть ребят. Их смерть казалась глупой несправедливостью, ― он почесал в затылке. ― Без них мир становился все более плоским и тусклым, сам сдохнешь ― не пожалеешь. Но Кучики Рукия… она ― как труп. Та же ― и не такая. Мертвая. И я испугался. Дразнил их, чтобы убедиться, что не попал на пир к зомби.
― Ичимару, ― Кайен потянул его за рукав. ― Это ее сестра.
Гин на секунду расширил глаза, потом закинул руки за голову и рассмеялся.
― Ха. Кучики-сама. А я-то думал, за что он ее так ненавидит? Вернее ― будто не видит.
― Жену?
― Нет. Сестру. Наверное, для него она тоже выглядит трупом . Жены.
Ветер было притих, а потом задул вдоль перрона, погнал поземку, втягивая листья в танец.
― Ну вот, только зря обидел ребят.
Из-за двери послышался стук.
― Кто там? ― легкомысленно отозвался Гин.
― Открывай! ― этот рев мог принадлежать только Нойторре.
― А что мне за это будет?
― Если вы соблаговолите открыть, достославный сэр, то окажете малым сим услугу, коей нет цены, тем самым заслужив их прощение и неизбывную благодарность, ― Старрк явственно веселился. ― Мы, в свою очередь, обязуемся воздержаться от грубости и рукоприкладства.
― Мы все слышали, ― сообщил Улькиорра.
― А еще у нас бабы и куча бухла, ― проорал Гриммджо.
Гин посмотрел на Зангецу:
― Выпустить, что ли? ― Тот наклонил голову. ― Эй, вы там! Орлы! Сейчас я открою дверь. Всем вести себя хорошо, прохожих до смерти не убивать, меня слушаться… по старой памяти. Выходить по одному, бухло и женщин вперед!
***
Они шли по шпалам, по очереди пиная маленькие злобные черепа Арроньеро. Ветер относил в сторону дым сигарет. Вдоль железной дороги тянулись тусклые пустыри с пятнами снега и засохшим бурьяном, из которого здесь и там торчали ржавые остовы каких-то конструкций. Лунный свет в прорехах туч делал их похожими на чудовищ. Хисана устала, ее поддерживали фрассьон Халибел, а Нойторра поглядывал с неожиданным интересом и нежно ругал волчьей сытью. Шарлотта Кулхорн перепархивал от одной группы к другой, норовя согреть то Гина, то Улькиорру. Гриммджо баюкал бутылки в подоле рясы и без конца бормотал, как славно теперь будет жить.
Кайен не слушал, увлеченный своим неаппетитным футболом, запоздало пытаясь то ли отомстить за гибель жены, то ли прикоснуться к ней, пока очередной порыв ветра не бросил ему в лицо горсть снежинок.
― А куда мы идем-то? ― чтобы задать вопрос, пришлось извлекать Гина из теплых объятий Шарлотты.
― К тебе, конечно.
Кайен поперхнулся и выронил сигарету.
― Эй! Бывшие доблестные бойцы и примкнувшие к ним! ― Колонна притормозила. ― Поступило предложение переночевать у нашего друга Шибы. У него большой дом и потрясающая сестра. ― Гин отмахнулся от восторженных криков десятка глоток и кошачьих воплей Гриммджо. ― Рано радуетесь: нам еще топать округа три, к утру как раз доберемся. Чтобы не замерзнуть, предлагаю дальнейший путь проделать бегом. Да, еще с нас бухло, ― Гин благосклонно смотрел, как отряд набирает темп. Хисану пристроили кому-то на спину, бутылки распределили. ― Зангецу, ты же не против ночевки у Кайена?
Кайен, оторопев от такой наглости, молча затрусил вслед за колонной. Шарлотта засунул черепа Аароньеро в лифчик, одернул платье и отправился догонять. Гин с Зангецу отстали.
― Не знаешь, почему поезд остановился? Мы же мотались… черт, в той темноте даже дней было не сосчитать.
― Наверное, ты отдохнул, ― Зангецу подставил ветру лицо, позволяя снежинкам таять на веках. Ветер принес легкий запах жилья: впереди на холме темнело несколько крытых соломой хижин, подмигивая огоньками. Из-за облака выглянул месяц. ― Может, эта часть мира отвечает твоим желаниям. Ты же чего-то в конце концов захотел?
― Приехать. Остановиться. Невелика цель. А ты ― постоять под дождем.
― Тут снег и ветер. Лучше, чем ничего… может, завтра днем потеплеет…
― А сейчас я хочу вытянуть ноги к огню, ― Гин только сейчас заметил, что изо рта вырвалось белое облачко, ноги промокли, а пальцы закоченели. Он втянул влажный холодный воздух с запахом дыма и прошлогодней листвы и длинно выдохнул, любуясь тихо падающим снегом. Казалось, если сосредоточиться, можно услышать шорох, с которым снежинки ложатся на землю.
― Тогда побежали.
***
― Эй! Подъем! А ну, шевелись! Тачки, ведра ― в руки, жалобы ― на хер, давай-давай, жизнь и свободу надо еще заработать! А то разлеглись, как покойнички.
Измученные, помятые арранкары поднимались, потирая бока и щурясь на свет, пробивающийся сквозь жалюзи. Поспать удалось часа три. Под утро измученный авангард, увязая в снегу, добрался до дома Шиба и ухитрился вдрызг разругаться с хозяйкой, обрушить ворота и поджечь угол дома, по словам Нойторры ― чтобы согреться. Появление Кайена спасло их от смерти, но не от ремонтных работ.
Низкое солнце даже не пыталось согреть кучку бродяг в разношерстной одежде. Вчерашний снег поблескивал на дорожках, кое-где на окрестных лугах и болотах среди пучков прошлогодней травы, на метелках озерного тростника, по нему важно вышагивали вороны. Гриммджо попытался качать права, но, попав в перекрестье взглядов хозяйки и Улькиорры, сник и потянул из кучи лопату. О завтраке никто и не заикался, от запаха гари подташнивало даже самых голодных. Поначалу почти все подпрыгивали на снегу и пытались согреть озябшие руки, но только Хисане выдали старый подбитый ватой халат, из рукавов которого торчали только кончики пальцев. Улькиорра, звеня заклепками и цепями, подволакивая озябшие ноги в высоких ботинках, ходил за хозяйкой, записывал распоряжения и распределял работы, движением бровей пресекая попытки бунта.
― Умеет же юноша подлизаться, ― ворчал Шарлотта Кулхорн, разглядывая пейзаж за окном. Его кисть плясала, как огромный комар на стекле, перенося на новые ширмы взамен вымокших при пожаре хризантемы под снегом, пару выпей у озерца, стаю ворон над дубовой рощей. ― Айзену-саме он тоже нравился.
― Завидуешь? ― за окном засмеялись.
Ичимару Гин спал. Они с Зангецу вышли к дому уже засветло, и Кайен тихо провел их в гостиную. К ошалевшей от счастья Куукаку на время вернулся аристократизм, и они до полудня сидели за утренним чаем, отогревая застывшие пальцы ног, обмениваясь новостями. Кайен рассказывал, как годами ловил и дрессировал голубей, чтобы отправить письмо домой, но добивался только фигурных полетов под сводом вокзала; а во время войны зачем-то пытался воспитывать все прибывающих арранкаров. Гин травил анекдоты про заговорщиков, в которых было непростительно много правды. И в первый раз, кажется, за всю жизнь ему нормально спалось.
***
― Улькиорра! ― Вопль Куукаку заставил весь дом содрогнуться, а гостей ― сбежаться к воротам. ― Мать твою в меносы. Что это такое?
― Приказ был не просто отстроить, а улучшить дизайн, ― лицо Улькиорры было бесстрастно, но глаза подозрительно косили в сторону. ― Вам что-то не нравится?
Куукаку прищурилась на огромные полуголые изваяния себя и Айзена, прикрывавшие срам каждый своим концом лозунга «Красота спасет мир», ― и процедила сквозь зубы:
― Не хватает динамики и натурализма.
― Добавить? ― Улькиорра уткнулся в блокнот, просчитывая возможную динамику скульптурной группы.
― Только попробуй! ― Вспышка реяцу вспугнула с болота стаю ворон, те с оглушительным криком сделали круг над домом и потянулись к окраинам Руконгая. Куукаку занесла руку для подзатыльника. Арранкары затаили дыхание в предвкушении зрелища, но Улькиорра с чуть порозовевшими от мороза щеками только пристально посмотрел ей в глаза, заставив пожать плечами и усмехнуться: ― Ну и кто из вас это придумал?
― Главные по воротам ― Гриммджо и Нойторра. Я им сообщил, что ваш дом должен быть символом силы и красоты. ― Показалось, или в прищуре зеленых глаз мелькнул вызов? ― Ребята старались.
Куукаку поежилась от холодного ветра с запахом жимолости, взглянула на тонкий ледок на лужах, на отражение в стылой воде озерца синего неба с мелкими облачками, выбила трубку о мраморную ступню Айзена и проворчала:
― Убить или выгнать? Выгнала бы всех голубчиков к меносам… ― ее ухмылка стала совсем разбойничьей, ― но вы же как раз оттуда.
***
Дом восстанавливали неделю, и в последние дни гости все чаще задумывались о планах на новую жизнь. Хозяйка особенно не скрывала, что орава нахлебников ей ни к чему, и сегодня за ужином как-то вдруг стало понятно, что это ― последний вечер. Слуги втащили жаровню с чаем, вкатили бочонок сакэ, под потолком зажглись оранжевые фонарики. Куукаку полулежала, опираясь спиной о старшего брата, Ганджу разлегся у них за спиной.
Вот уже несколько дней Гин наблюдал за Улькиоррой: тот словно сделался тенью хозяйки, а по вечерам не спускал с нее глаз. На бледном лице то и дело мелькала досада ребенка, который пытается разобрать игрушечный паровоз или понять, как устроена кошка, а она прыгает и крушит яркие ширмы, оставляя обломки иллюзий и ощущение безнадежности. Гин внутренне улыбнулся: страдание закаляет характер.
― О чем задумался, Ичимару-сан?
― О несоответствии потерь в последней войне. ― Что ж, он размышлял и об этом. ― Арранкары объективно были сильнее. Почему среди наших почти не было жертв?
Куукаку пожала плечами, но ответил Зангецу ― тихо, почти про себя:
― Души, если достойны, возрождаются прямо на месте. Поэтому среди шинигами столько почти-смертей и неожиданных воскресений. А Сортировочная ― для тех, кто исчерпал свое нынешнее предназначение.
― Лучше скажи, перестал быть полезным, ― донеслось от дельней стены.
― Кому?
― Кто знает? Создателю? Высшим силам? ― ехидно оскалился Гин.
― Зачем ломать голову, если отсюда, изнутри системы, это узнать невозможно? ― отозвался Зангецу.
― А дальше? ― неожиданно тихо спросил Гриммджо.
― Их раскидывают по округам Руконгая. Не знаю… мне показалось ― случайно, ― задумался Кайен. ― Разве что в том турникете был демон Максвелла…
― Или бог из машины, ― хихикнул Старрк. ― Кайен, зачем ты убил бога?
На лице Куукаку отразилась борьба между желанием расхохотаться и врезать кому-нибудь трубкой. Старрк подмигнул и толкнул к ней бочонок сакэ. Арранкары непонимающе переглянулись.
― И теперь на закрытую станцию, про которую все забыли, попадает всякий отстой, ― рявкнул Нойторра. За едой он теперь всегда сидел рядом с Хисаной; вот и сейчас она успокаивающе положила ладошку ему на плечо.
― Почему бы и нет? ― Улькиорра сжал тонкие губы. ― На заброшенной станции копится мусор. Который должен ждать мусорщика. Если потребуется ― целую вечность.
По комнате прокатился ропот:
― И куда мы теперь?
― А куда хотите, ― хозяйка соблазнительно потянулась. ― Есть пожелания, работнички?
― Уйти отсюда, чтобы не видеть твою противную рожу!
― Девочка, уйми ухажера, ― прищурилась Куукаку.
Словно от дуновения ветра, светильники на стенах погасли, углы утонули во тьме. Сверху раздался шелест; юркие, словно ожившие тени пустились в пляс, ― это закачались фонарики над головой. Нойторра отвернулся и сжал руку Хисаны, которая почти прошептала:
― Наверное, сначала надо понять, кто мы теперь.
― Куда летим, зачем живем… ― ехидно пропел Гин. ― Какая разница? Теперь мы все ― местные, и жить будем как все. Какие будут идеи?
На него уставился десяток пар глаз.
― А есть варианты? ― оскалился Гриммджо.
― Нет, ― жестко сказал Зангецу.
― Нет, ― эхом ответил Гин. ― Кажется, эта часть мира следует нашим желаниям, открывая возможности. Не наоборот. Так чего вы хотите?
― Оружие бы… ― прошелестело из угла.
― Ага, приперлись сюда, как ночью в сортир, без меча и в исподнем, ― отозвались из другого.
Гин подмигнул хозяевам:
― Ну что? Пойдем пугать банды восьмидесятого округа? Или… ― он сделал эффектную паузу, ― в Академию Шинигами?
Арранкары непонимающе, потом раздраженно смотрели на шинигами, пытаясь понять причину веселья; кто-то сетовал о закрытом городе и пропускном режиме, кто-то орал, что в Академию не принимают дохлых солдат противника, но ропот и крик перекрыл тихий голос Зангецу:
― Это неважно, что цель кажется недостижимой. Главное, что она есть. Значит, есть, куда двигаться, ― он обвел взглядом полутемный зал и прошептал на ухо еще смеющейся Куукаку:
― И я, кажется, знаю, как нам попасть в Сейрейтей.
***
Утром на плацу перед огромной пушкой выстроился весь разношерстный отряд. За ночь растаяли остатки снега, и даже самые здравомыслящие смирились с идеей безумного путешествия. А Нойторра ухитрился научить Хисану создавать пушечный шар.
― Молодец, так держать! ― Кайен, проходя мимо, похлопал ее по плечу. ― Если Кучики-сама будет возражать против Академии ― …
― Я дам ему в глаз! ― выкатил грудь Нойторра.
Гин заканчивал инструктаж:
― Держимся вместе, по приземлении строем маршируем в приемную комиссию. В бои ни с кем не вступать, переговоры вести буду я!
Его проводили с помоста вялым скандированием «комиссар» разнообразными фигурами из пальцев в воздухе.
― Не понимаю, почему они все согласились лететь? ― Гин наклонился к Зангецу. ― Это ж каким надо быть идиотом...
― Кто знает? ― тот помолчал. ― Часть мечтает создать четырнадцатый отряд. Внутренние войска. Ну, ты понимаешь.
― Кайен… ― Куукаку повисла у него на шее. ― И ты, брат? ― Она не заметила, как в глазах Улькиорры на миг полыхнула ярость, тут же сменившись привычной тоской.
― Я же не дезертир, сестренка! ― Кайен изобразил сверкающую улыбку. ―Ты слышала Ичимару ― мое место еще не занято. А то ― айда с нами, возрождать славу клана?
Она покачала головой, отступая. Зангецу приобнял ее за плечи и посмотрел в небо:
― Кажется, будет дождь. ― Помолчал, на секунду прижал к себе и отпустил. Посмотрел в потемневшие глаза Улькиорры и вдруг подмигнул.
Теплый, почти весенний ветер принес запах земли. Небо быстро затягивалось тяжелыми тучами, но солнце еще заливало двор неестественно ярким оранжевым светом.
― Нахлебнички! Первая группа, вперед! Заходим быстренько, не толпимся. Все помнят, что делать? ― голос Куукаку звучал как-то глухо. Она механически провела обряд и, щурясь из-под руки, смотрела, как пушечный шар поднимается в небо. На лицо упали первые капли дождя. ― Вторая группа! Поторопись, у нас три минуты, пока они не задействовали систему защиты! ― Грохот, лавина огня, и второй шар вырывается из трубы.
Ей не пришлось звать третью группу, они уже стояли у нее за спиной: Кайен и Гин, Хисана с Нойторрой, Зангецу и Улькиорра. Она обняла брата и отвернулась, радуясь, что идет дождь. Капли на лице ― обычное дело. Теперь задраить люк и выкрикнуть слова заклинания в последний раз. Огонь рванулся вверх, опалив брови и волосы. Дом за спиной казался безжизненным, как статуи у ворот. Куукаку подпрыгнула, пронеслась вверх по трубе и вскочила на вылетающий шар, балансируя, подставляя лицо дождю и ветру. Рассмеялась, глядя на изумленные и испуганные лица внизу. Купол все приближался, и кто знает, что будет в момент столкновения. Живот на мгновение свело от страха, но вид на небо и землю был настолько великолепен, что страх отступил. Будь что будет. Кайен прав, хватит сидеть в Руконгае, пора возрождать клан.
Шар летел слишком медленно. Голос Кайена, читавшего заклинания, дрогнул.
― Читай ровно и медленно. Шар должен добраться до купола, ― Зангецу посмотрел вверх. Начался ливень, и силуэт Куукаку в облепившей ноги юбке был почти неразличим за потоком воды.
Гин, оглядываясь на примолкших соседей, раз за разом пытался вызвать подмогу: адские бабочки должны слышать капитана Готей 13. Или смерть изменила что-то в душе, и теперь не дозваться? Он почувствовал, как ответственность давит на плечи. Вчерашнее предложение было шуткой, надо быть идиотом, чтобы согласиться на заведомое самоубийство. С утра арранкары, теперь Куукаку. Зачем? Чем плох Руконгай? Он не заметил, когда начал говорить вслух.
― Они хотят жить, ― Зангецу все так же смотрел в небо, на барабанящие по шару капли дождя. ― И не согласны на прозябание. Хотят знать, зачем просыпаются утром.
Шар ударился в купол, треснул и стал распадаться. Куукаку заскользила вниз, но вдруг огромная стая адских бабочек вырвалась и приняла ее на свой шуршащий ковер. По ушам ударил чей-то крик:
― Только не умирай! ― Кайен? Улькиорра?
И бездумно, бешено улыбаясь от облегчения, Гин подумал, что теперь все точно будет как надо.

@темы: NoFace, Koganeiro, aya_me, «Bleach», «погладь автора»

---

таки да

11.06.2013 в 06:20

Пишет  aya_me:

декларация
Я хочу жить в такой стране, где Человека защищают не потому, что он русский или иностранец, православный или мусульманин, гетеросексуал или гомосексуал, богат он или беден, взрослый или ребенок, а только потому что он Человек.
Я хочу жить в стране, которая меня защищает.
Я хочу, чтобы этой страной была моя страна.

@темы: цитаты

---

:lol: кубо, я не одобряю кухонные ножи

ты зачем над мальчиком издеваешься?

@темы: 542, «Bleach»

---

а вы вчера самой большой луной любовались?

чёрт, надо выбираться из спячки. как в тумане: никакой опоры. было бы забавно.

@темы: убью

---

<div align="center"><a href="http://fk-2o13.diary.ru/p188356996.htm"><img src=http://s018.radikal.ru/i519/1306/6a/aa9bceaa257f.png title="я люблю IT-команду!"></a></div>

дальше

<div align="center"><a href="http://fk-2o13.diary.ru/p188356996.htm"><img src="http://s020.radikal.ru/i700/1306/aa/ba0c6d2d55e0.gif" title="я люблю IT-команду!"/></a></div>

<div align="center"><a href="http://fk-2o13.diary.ru/p188356996.htm" target=_blank><img src=http://static.diary.ru/userdir/1/2/8/7/128773/78777536.jpg title="я люблю команду IT!"/></a>

@темы: D:/Fandom IT 2013/

---

скучаю по фикам праАйзена

прошу ссылочек

на тексты с Айзеном. а лучше про Айзена )) ну пожааааалуйста!..

а кто тут айзенолюбивый ходит? отзовись. давайте айзеноспам и айзенофест заделаем?

запись создана: 17.06.2013 в 17:05

@темы: Айзен-сама, «Bleach»

---

вот загадка:

сообщество имени Ичимару Гина ginka.diary.ru/ мертво
сообщество имени Айзена Соуске aizen-taichou.diary.ru/ мертво
айзенгины aigin.diary.ru/ еще трепыхаются, но
сообщество имени АУ по бличу! bleach-au.diary.ru/ мертво!
блич сэйю voice-of-bleach.diary.ru/ овершенно однозначно мертво (((
и много иных, увы, тоже
как же так?! ну как же так можно?!
пора спасать. )

@темы: бедный гинолис, «Bleach», это правда

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

*свистит и улюлюкает от восторга*

оссс! ах, какая шикарная идея долбанула команду ай ти на тему макси! а! *кусает себя за хвост* ну пусть, пусть, пусть у нас все получится!..

@темы: внезапно, ФБ 2013, D:/Fandom IT 2013/

---

18.06.2013 в 09:20

Пишет  ИмяКошки:

Есть гинолис для лиса, еще один. Нужно заводить тег "гинолисы для лиса"

@темы: любование хурмой, подарки, пр@картиночки!

---

17.06.2013 в 22:39

Пишет  Йорингель:

"Сейчас, тайчо!" для Crystal Sphere
Автор приносит глубокие извинения за задержку и надеется, что заказчик великодушно простит его.

Для Crystal Sphere
Название: Сейчас, тайчо!
Автор: Йорингель
Фандом: Bleach
Рейтинг: PG
Пэринг: Гин/Кира
Размер: 1501 слово
Жанр: экзистенциализм
Саммари: missing-scene после последнего появления Гина в манге. AU от дальнейших событий манги. Гин был схвачен и доставлен в Сейретей, Киру приставили охранять его.
По заявке: Блич — Гин, Изуру (рейтинг и раскладка любые, ХЭ обязателен);
Реборн — Сквало, Дино, Хибари, Мукуро, Ямамото, Гокудера, Тсуна, Занзас, Луссурия, Спаннер, Гамма, Кикё, Бьякуран, Шоичи (в любой комбинации, джен или низкий рейтинг, до арки представителей).

- Значит, вот как.

- Да, Приношу вам свои искренние извинения...

- Вот... как.

Ичимару улыбнулся - рискованной, торжествующей улыбкой. По крайней мере он... жив. Ноющее тело, подкрашенные внутренним бегом крови синяки, утомительный, ненавистный стук в висках - даже проклятая мигрень оказалась сейчас вовремя и к месту. Жив - мертвецам не бывает больно, мертвецов не разрывает кашель, мертвецов не тошнит, наконец!

Кира вежливо протянул выглаженный, белоснежный платок. Сейчас, в залитом белым, непрозрачным, мучительным для загноившихся глаз светом, Кира являл собой зрелище, отличное от того, к которому Гин так привык. Хрупкий, полупрозрачный лейтенант, покорный воле своего капитана, с вечно припухшими от усталости и нехватки сна глазами, с тихим, бесцветным голосом - где он теперь? Перед Ичимару стоял незнакомый человек, с прямой спиной и острым, колючим взглядом. Нет, в этих глазах не было ни капли яда, или злокозненной радости, или хотя бы тайного торжества.

Ичимару откинулся на холодную стену и еще одним быстрым движением болезненно сощуренных глаз окинул Киру. Еще один кусочек паззла вставал на место. Того паззла, который Ичимару так долго и, кажется, безрезультатно собирал. В последние дни ему все больше казалось, что он пал жертвой тех развлечений современного интеллектуального мусора. Кажется, это называлось - дзен. Звук, с которым разбиваются все тщения и надежды - дзенннн.... Все кусочки паззла были одноцветны, одинаковы, и вроде бы подходили друг другу, но во всем чувствовался неясный изъян, некая скрытая червоточина.... и вот вскрылся еще один нарыв.

Кира.

Кажется, в какой-то момент Ичимару упустил его из виду, Забыл о нем, едва он перестал приносить практическую, сиесекундно применимую пользу. Забыл и о том, кем изначально был его лейтенант, от чего он отказался ради службы, ради Гина... Хотя нет.

Вот он, перед ним.

Не отказался.

Ичимару раздирал изнутри смех, переходящий в глухой кашель. Так просто. Так ясно.

- Подними голову, И~зу~ру, - как неловко дернулись у него плечи, какая знакомая затравленность вдруг перечеркнула весь его вид - и слетает, как наносная, и спокойный холодный взгляд разрезал воздух.

- Да, тайчо?

- Молодец, хороший мальчик... - дыхание перехватило на середине вздоха. Пальцы Киры сильно стискивают рукоять Вабиске.

Вабиске....

Страшное оружие, сильное оружие. Занпакто под стать своему владельцу. Не созданное для боя. Не для боя.

Для казни.

В сущности, имеет ли право палач оставлять выбор? А - умножая сущности - оставлял ли Кира ему когда-нибудь выбор? Нет... Не может он... Слишком прямо и честно смотрит. Слишком обреченно.
Из всех палачей они не могли выбрать более исполнительного, более внимательного... или более верного.
Холодный свет вспыхнул и погас, и снова вспыхнул, и снова начал гаснуть.

- С проводкой проблемы, - вдруг смущенно улыбнулся Кира, - Вы уж извините, тайчо.

- Когда, И~зу~ру, - спокойно проговорил Гин. В голосе его не было слышно вопроса - только выжатая желчная сухость безнадежного утверждения уже известной всем истины. Хотя кому - всем - если есть теперь только эта комната, а в ней только двое людей, которым давно не нужны слова. И все-таки слова звучали. - Когда.

- Не знаю, - честно и тихо ответил Кира, вдруг сел на колени рядом с бывшим своим капитаном и быстро обтер насухо его лицо. Гин сморщился от боли, Кира виновато вздрогнул, отстранился, снова прикоснулся платком к разбитым губам. Одним платком явно было не справиться, но рядом не было ни воды, ни чего-то кроме. Гин подумал, что в этой комнате ведь вообще ничего нет. Кроме пола, потолка и его голубоглазого палача.

Кира выпутал из форменных рукавов простую деревянную расческу, прикоснулся неловко к спутанным, слипшимся от пота и крови - своей и чужой - белым волосам. Привести все в порядок не представлялось возможным, но хоть немного... Кире знаком был этот больной взгляд - не в лопнувших сосудах дело, и не в нехорошей царапине, - самое страшное проклятие Ичимару смотрело на Киру сквозь огромные черные зрачки. Казалось бы, что для приговоренного мигрень, а все таки капитан предпочел бы до конца оставаться в ясном сознании, Кира это точно знал.

-Оставь, - приказал Ичимару, отвернув голову. Волосы упали на глаза, подарив мгновение желанной темноты. Но свет, беспощадный искусственный свет, прорезался сквозь закрытые веки.

- Не могу выключить, - виновато сказал Кира , - уже все обыскал - но выключатель где-то снаружи. Хотя... подождите, тайчо!

С внезапной горячностью Кира начал разматывать свой черный оби. Ичимару вопросительно повернулся к нему, совсем немного, и в этом наклоне головы Кира увидел вдруг прежнего своего капитана. Не предателя, не врага. Просто усталого Ичимару Гина, сморенного летней первой жарой. В те солнечные дни, когда даже тени надвигающейся грозы не было видно, когда от беды не было еще даже предчувствия.... Кира вздрогнул от не вовремя одолевших воспоминаний, мотнул головой, отгоняя навязчивый образ и решительно завязал своему бывшему капитану глаза.

- Вы меня простите, тайчо, но так лучше будет, правда. Тут и у меня голова скоро раскалываться начнет. Совершенно невыносимый свет, если бы только найти, где выключатель, но нет нигде, я искал....

- Когда, И~зу~ру, - прервал его ровный голос Ичимару. Прежние, привычные слуху лейтенанта интонации еще угадывались в нем, но легким намеком.

- Я не знаю, т-тайчо! - вдруг прорвалась паника в голове, вдруг тоненько зазвенел, напоминая о себе, Вабиске, вдруг тяжесть головы Ичимару прижала колени Киры, вдруг Ичимару выговорил тихо и отчетливо:
- Ты меня только разбуди обязательно, когда узнаешь, хорошо? Я рассчитываю на тебя, И ~зу~ру...

Ичимару отвернул лицо от света, и задышал глубоко, неровно, грудь поднималась неровно, с нехорошими всхлипами, и бешено билось сердце под неловко опущенной рукой лейтенанта.

Кира задохнулся вдруг от горечи, стремительной волной подступившей к горлу, согнулся нелепо, пополам, обнимая свернувшегося на холодном полу капитана, и заплакал - короткими, резкими, злыми всхлипами, без слез или вздохов, способных принести минутное облегчение, только со стиснутых губ срывался полувой-полустон.

- Потише, И~зу~ру, - мягко прошелестел голос Ичимару, - я этого не люблю.

- Да, тайчо, - сдержанно ответил Кира, и поднял сухие глаза вверх. В этом нечитаемом взгляде даже самый искушенный наблюдатель не разобрался бы - что за порыв двигал сейчас лейтенантом, приставленным к собственному капитану палачом?

Вновь раздался предупреждающий звон: Вабиске напомнил о цели его пребывания здесь.

- Изуру... - на этот раз имя прозвучало совсем вымученно, без тени привычного ядовитого меда в голосе, - Когда?!....

Кире стало ясно вдруг, что ожидание Гина началось давно. Раньше, чем он оказался узником в этой высветленной комнате, раньше, чем появился среди сражающихся шинигами и позволил себя пленить, и даже раньше, чем занял одно из кресел в Уэко Мундо. А скорее всего, еще до начала всех предшествующих этому событий.
И вот теперь это выжданное, вымученное "когда" выламывало границы едва выстроенного из обломков мира лейтенанта Киры, бездомным эхом металось изнутри его, заставляло поднять голову и решительно, полной грудью вдохнуть тяжелый воздух запертого давно и крепко помещения.

- Сейчас, тайчо.

Кира рывком встал, утягивая за собой Ичимару, заставляя выпрямиться, устоять на перебитых ногах. Капельки пота облепили лицо Гина, когда он, вцепившись в Киру, с усилием смертника сделал первый шаг.

- Сейчас, тайчо! - убежденно повторил он, резко наклонился и стиснул в свободной руке Вабиске, так, что костяшки пальцев побелели, а ногти впились в кожу.

Гин повис на Кире бессильным полотном, вцепившись намертво в его плечи. Кира обхватил его за пояс крепко, так крепко, как только мог, и украдкой поцеловал в висок, не удержавшись, не устояв, потому что терять уже было нечего, и этот простой, в сущности, мало что меняющий жест ничего не значит. Гин слепо мотнул головой, криво улыбнулся и сделал шаг вперед.

- Подними голову, Вабиске. - скомандовал Кира внезапно охрипшим голосом, и занпакто повиновался. Кто-то должен быть сегодня казнен. Например, эта жестокая, непомерно жестокая система, которая оказалась не по плечам слабому лейтенанту третьего отряда.

- Сейчас, тайчо, - шептал он куда-то в серебристый висок, - Уже сейчас. Никого нет, тайчо, и нас не найдут. Нас не будут искать. Если у них осталась хоть капля совести, то не будут. Всем же ясно, что все уже произошло, да, тайчо? Вы знаете, я же из аристократии. У меня есть дом, небольшой, но для вас подойдет, тайчо. Совсем на окраине Сейретея. Мы переждем там. Никто не будет искать вас в Сейретее, тайчо, никто не подумает искать под самым своим носом... Они не посмеют, тайчо. А потом вы восстановитесь... Я совершенствовал свои навыки лечения, тайчо... Все у вас будет хорошо, и мы сбежим на землю.

Кира говорил громко, четко, не замолкая ни на минуту, регулярно встряхивая Гина, заставляя держаться, оставаться в сознании, передвигать ноги, идти вперед. За их спинами складывались в клубах пыли, подобно карточному домику, двери, стены, окна и перекрытия, и Вабиске спокойно и молча выполнял свою работу, потому что не все ли равно, на самом деле, кого казнить.

Шеврон лейтенанта третьего отряда остался лежать там же, на развалинах этой странной, специально для Гина созданной тюрьмы - тюрьмы из его страхов и его надежд.

- Ты не разочаровал меня, И~зу~ру... - промурлыкал Гин, снимая с глаз пояс, чтобы только дать себе позможность полюбоваться на это торжество разрушения. - И все-таки... когда?

- Сейчас, тайчо, - спокойно и ласково ответил Изуру и медленно повел капитана в сторону от опасного места. - Теперь уже точно - сейчас.

@темы: Изуру, Ичимару, Наколенник, «Bleach», «погладь автора»

---

уау оО

03.06.2013 в 07:49

Пишет  Rajn:

Шрифты.

30.05.2013 в 21:39

Пишет  Lily Pond:

Font Conference

+++

(c) видео

@темы: D:/Fandom_IT_1.0.0.0

---

текст целиком: Old model

16.06.2013 в 22:59

Пишет  Crystal Sphere:

«Old model» для Eswet
Для:  Eswet
Название: Old model
Автор: Crystal Sphere
Бета: гинолис
Пейринг|Персонажи: Гин/Изуру, Рангику, Акон, Бьякуя, Рукия, Ичиго, упоминаются Шиба
Рейтинг: PG
Жанр: романс, AU
Размер: ~ 5,5 тыс. слов
Саммари: Милан, мир моды, наши дни
Дисклеймер: Bleach © Kubo Tite
Примечания: фанфик написан по заявке Eswet на «Наколенник». Идея возникла до фестиваля из обсуждения с Кристал. вот этого арта Elruu. Статус: закончен.

Это так прекрасно, когда вокруг – лето. Ни промозглой слякоти, ни пронизывающего ветра. Можно гулять, наслаждаться солнцем. Гин любил лето, любил гулять, но в последние годы делал это нечасто – так уж получалось.

В кармане джинсов завибрировал телефон. Гин дёрнулся, но не стал брать трубку. Он сидел на мостках у пруда в парке Семпионе, наблюдая за утками, время от времени бросая им кусок булки.

Телефон продолжал вибрировать, и Гин наконец решил, что, пожалуй, лучше ответить.

– Гин! Где тебя носит! Почему ты не отвечал на звонки! Я тебя обыскалась! Сейчас же скажи мне, где ты находишься, я пришлю за тобой машину! На следующей неделе показ, Кучики хочет посмотреть нашу коллекцию, а тебя нигде нет! Это надо же было исчезнуть в такой момент! Гин, ты слышишь меня?

– Пьяцца Кастелло, 1. Я в парке, Рангику.

– Секунду, – голос Рангику зазвучал приглушённо. Гин хорошо представлял этот жест – как она прикрывает трубку ладонью, когда говорит с кем-то ещё. Очевидно, она давала указания ассистенту. – Гин? Рикуу сейчас приедет за тобой, будь у главного входа.

В телефоне раздались короткие гудки. Гин нажал на отбой и растянулся на траве, прикрыв глаза.

* * *

Гин вышел из авто и легко взбежал по лестнице. У самой двери его остановил Рикуу, поднимавшийся следом.

– Синьор, позвольте, я отдам в чистку ваш пиджак. Прогулка в парке не прошла для него бесследно, – пояснил он, мягко улыбаясь.

– Спасибо, Рикуу, – Гин улыбнулся в ответ, скинул с плеч пиджак и скрылся за дверью.

В зале шёл частный показ. Рангику стояла у стены, скрестив руки под грудью, словно ставя невидимый блок. А ближе к подиуму в креслах расположились двое: молодой мужчина и девушка хрупкого сложения. Они были красивы. Оба темноволосые, со светлой, почти светящейся кожей. Точёный профиль, неподвижные лица. Как скульптуры в музее. Даже не верилось, что живые.

Гин бесшумно подошёл и остановился рядом. На подиуме стройный юноша в тёмных очках, с копной непослушных рыжих волос демонстрировал высоким гостям одну из жемчужин весенне-летней мужской коллекции. Укороченные облегающие брюки белого цвета; белая рубашка, расстёгнутая на три пуговицы, с чёрно-белым шейным платком на голое тело; тонкий чёрный ремень, классический чёрный пиджак и лёгкие чёрные туфли завершали элегантный образ.

– Кто это? – полушёпотом спросил Гин.

Рангику вздрогнула, очевидно, только его заметив.

– Куросаки, наш новый стажёр, – так же тихо ответила она.

– Ага. Мне подключиться, или он справится своими силами? – снова спросил Гин.

Она взглянула на него осуждающе и подтолкнула в спину:

– Иди! И постарайся сделать виноватый вид. Акон из кожи вон лезет, чтобы сшитая по твоим размерам одежда смотрелась на этом ребёнке более или менее сносно.

* * *

– Явился! Так, снимай… Это надевай, – Акон сунул ему в руки вешалку с одеждой. – Волосы… какое счастье, что твои волосы всегда лежат идеально.

Гин усмехнулся. Несколько быстрых плавных движений – готово. Одежда «слушалась» его, снималась и надевалась легко, сидела, как вторая кожа.

– Чего они хотят от нас? – Гин кивнул в сторону зала. – Первый показ коллекции будет на следующей неделе.

Акон мотнул головой.

– Это Кучики. Девушка – его сестра. Вероятно, хочет прийти на первый показ в одном из наших костюмов, – он пожал плечами, взглянул на Гина оценивающе, кивнул:

– Твой выход.

* * *

Гин стоял на веранде, вертя в пальцах колпачок от ручки. Рангику провожала высоких гостей: Гин слышал доносившийся снизу её звонкий голос с приветливыми интонациями.

Негромко хлопнула входная дверь, процокали по ступеням каблуки. Рядом щёлкнула зажигалка. Сигарета в тонких пальцах слегка дрожала. Рангику оперлась спиной на балконную раму и стояла, прикрыв глаза и чуть откинув голову назад.

– Что-то не так? – спросил Гин. Интуиция никогда не подводила его.

– Кучики понравился показ, – устало сказала она.

– И? – вопросительно поднял бровь Гин.

– И наш стажёр, – с ничего не выражающей интонацией ответила Рангику.

Гин окинул её долгим внимательным взглядом.

– Ран, что происходит? – он умел быть настойчивым.

Она вздохнула, отошла от балкона и присела за столик. Рассеянным жестом придвинула к себе пепельницу. Гин остался стоять у окна.

– Они наши новые хозяева, Гин. Шиба продали бизнес и уезжают из страны.

Информация о продаже дома моды Шиба уже несколько дней курсировала в кулуарах, но кто станет новым хозяином, до сих пор не было известно.

– Вот как, – протянул Гин.

Он задумчиво рассматривал светловолосого молодого человека в потёртых светлых джинсах и белой футболке, со спортивной сумкой через плечо, вышедшего из парадного входа и остановившегося на ступенях. Молодой человек был привлекателен, но до профессиональной модели не дотягивал ростом, да и эта сумка… «Фотограф, – вспомнил Гин. – Он был в зале на показе. Фотограф Кучики».

Он обернулся к Рангику и встретил её встревоженный взгляд.

– Мы на пороге перемен, Гин.

* * *

До показа оставалось три дня, когда Кучики Бьякуя, на этот раз один, вновь наведался к ним.

– Я хочу, чтобы летнюю коллекцию представлял Куросаки Ичиго.

Рангику молчала, беспомощно хлопая ресницами. Ситуацию спас Акон.

– Синьор, это невозможно. Коллекция и модель, её представляющая – это единое целое. Эта коллекция создавалась под Ичимару Гина, он её неотъемлемая часть.

– Ичимару стар. Куросаки молод и перспективен. Я собираюсь дать ему шанс. К тому же, я видел эту коллекцию и могу судить…

– Нет, вы не можете! – Акон резко повысил голос, дёрнулся всем телом, делая шаг вперёд и оказываясь лицом к лицу с Кучики. Встрёпанный, угловатый, в белом халате поверх обычной одежды, с бледной сухой кожей и болезненно заострёнными чертами лица, он был похож на безумца, кидающегося грудью на амбразуру.

– Извольте объясниться, – Кучики оставался невозмутим.

– Ичимару совершенен в качестве модели. И, как я уже сказал, эта коллекция выполнена с учётом специфики его внешности, манеры подачи и прочих нюансов. Она создаёт завершённый образ, выстраивающийся в голове у зрителя во время просмотра. Если поставить в показ другую модель, образ будет разрушен, коллекцию ждёт провал. Нужен ли вам провал, синьор Кучики, в самом начале вашего пути как главы дома моды? Этого ли вы хотели, приобретая такой непростой бизнес?!

Кучики молчал, вероятно, обдумывая его слова, с непроницаемым лицом.

Акон вдруг успокоился, отступил на шаг. Из осанки исчезла излишняя нервозность, свойственная творческим людям. Помолчав немного, он добавил:

– Я могу гарантировать вам успех. Создание коллекций – моё призвание и моя профессия. Оставьте этот показ за Ичимару, а следующий, если желаете, я сделаю для Куросаки.

– Когда следующий показ мужской коллекции? – коротко осведомился Кучики.

– В январе.

– Прекрасно. Зимнюю коллекцию делайте для Куросаки. А в летнем показе дайте ему несколько эффектных выходов. В конце показа он будет объявлен новым официальным лицом дома моды Кучики.

От повторного шока к Рангику вернулся дар речи.

– Но, синьор Кучики, как же контракт с Ичимару?..

– Я готов выплатить ему неустойку.

– Это огромная сумма! Но дело даже не в этом, вернее, не только в этом. Какие претензии у вас к Ичимару? Нам же придётся как-то ему объяснить…

– Позвольте быть с вами откровенным. Моя сестра очень болезненно воспринимает присутствие этого человека. Я не хочу, чтобы лицом нашего дома был тот, кто настолько ей неприятен.

– Но… вы ведь не будете его увольнять по этой причине? – осторожно спросила Рангику.

– Как бы ни был хорош Куросаки, – вновь заговорил Акон, – ему ещё многому предстоит научиться. И для этого нужен тот, с кого он мог бы брать пример. А лучший пример, чем Ичимару, и представить сложно.

Кучики думал недолго:

– Ваши предложения разумны. Подготовьте необходимые документы, я подпишу их после показа. На этом всё.

Он удалился, а Акон и Рангику ещё минуту стояли и молча смотрели на закрывшуюся за ним дверь.

* * *

Показ прошёл великолепно. Коллекция была фаворитом недели, приковав к себе пристальное внимание прессы. Разрыв контракта между бывшим домом моды Шиба – теперь Кучики – и одной из ведущих моделей стал полной неожиданностью и вызвал множество слухов и сплетен.

Гин воспринял новость о частичном разрыве контракта спокойно: улыбался, отшучивался про «старость», не спешил принимать предложения других домов – он больше не был лицом дома, но всё ещё работал на Кучики.

Свободного времени стало больше. Он бродил по городу, по излюбленным уголкам парка, иногда допоздна сидел в кафе или на берегу пруда. В голову лезли безрадостные мысли. Будучи по натуре эгоистичным человеком, законченным индивидуалистом, Гин никого не впускал в свою жизнь, кроме тех, кто был в ней с самого начала. Была Рангику, а больше – никого. Гин не желал делиться ни своим временем, ни собой с кем бы то ни было. И платил за это одиночеством. Раньше работа не давала ему возможности об этом сожалеть – он едва успевал восстановиться, но теперь… Хотелось совершить какое-нибудь безумство. И чем дальше, тем сильнее.

Спиртное Гин не любил и не понимал: даже от мизерного количества у него начинала болеть голова. Никотин и прочие наркотики Гин также не употреблял – не хотелось травить себя всякой дрянью, для этого он слишком себя любил. Секс, пожалуй, был единственным стоящим развлечением. Но Гин избегал привязанностей. Партнёры менялись, и было большим везением, когда рядом оказывался кто-то действительно интересный.

Хотя нет, было ещё одно развлечение. Гин любил наблюдать за людьми. Кафе привлекали его этим: уютная обстановка, возможность наблюдать. Не безумство, но хоть что-то.

В один из таких вечеров он заметил, что сам является объектом наблюдения.

Наблюдавшего он узнал сразу: тот самый фотограф, который снимал частный показ для Кучики. Молодой человек сидел за дальним столиком, лицом к залу. На нём были всё те же светлые джинсы и белая футболка – или другие, но очень похожие. Он определённо был красив. Загорелая кожа мягкого золотистого оттенка. Светлые, бледно-соломенного цвета волосы обрамляли лицо и свободно падали на лоб, скрывая левый глаз.

«Чего он хочет? Фотосессию? Интервью?..»

Поймав на себе очередной пристальный взгляд, Гин легко поднялся и, пройдя в конец зала, подсел за дальний столик.

– Добрый вечер, – улыбаясь, сказал он.

– Добрый вечер, синьор Ичимару, – молодой фотограф вернул улыбку, затем опустил взгляд, будто засмущался.

– Следите за мной? – весело поинтересовался Гин.

– Любуюсь, – в тон ему ответил собеседник, взглянул из-под чёлки пронзительно. – Хотите полюбоваться вместе со мной? Кира Изуру. К вашим услугам.

Гин приподнял брови:

– А есть чем?

Изуру взял с соседнего стула фотокамеру.

– Судите сами, – он протянул Гину камеру и включил режим просмотра снимков.

Гин замер. На снимках был он, конечно же. В разных районах города, с необычных ракурсов, при разном освещении. И выражения лица были выхвачены разные. Гин и не думал, что может выглядеть так. Он часто видел себя со стороны – фото, реклама, видео показов – но никогда не видел себя таким: задумчивым, грустным, живым, настоящим, странным. На этих снимках он был собой, таким его видели окружающие, и это было настолько внезапно и откровенно, что Гин с трудом подавил желание прикрыться рукой. В последний момент он сделал вид, что смахивает чёлку со лба.

– Да вы маньяк, синьор Кира, знаете ли? – осторожно заметил Гин, стараясь голосом не выдать потрясение.

– Изуру, пожалуйста. Для вас – Изуру, – с польщённой улыбкой ответил новый знакомый.

– Ну, хорошо. Скажите мне, Изуру, зачем вы это делаете? – с искренним любопытством поинтересовался Гин. Странного фотографа следовало, как минимум, опасаться, но чутьё подсказывало, что сейчас он в безопасности.

– Хочу показать вам, как вы прекрасны, – улыбка вышла смущённой и в то же время дерзкой – сочетание подкупало. – Я предлагаю вам услуги фотографа и личного агента.

«А вот это уже серьёзно». Гин молчал, переваривая услышанное. Здесь было над чем подумать. После оглушительного успеха летней коллекции и последовавшей за ним, как гром среди ясного неба, новости, что Гин больше не является лицом дома моды Кучики, многие предложили ему контракт, но суммы не превышали той, которую продолжал выплачивать ему Кучики. Конечно, все понимали, что Гин уже не молод и не может рассчитывать на большее, а его уязвлённая гордость будет искать способ себя проявить, но Гин не торопился менять хозяев.

Он отклонил все предложения и попытался привыкнуть к новому положению вещей. С одной стороны, это выглядело достойно и мудро – признать право первенства за молодым коллегой, оставаясь рядом с ним – недосягаемым идолом, учителем и примером для подражания. С другой стороны, «недосягаемость» таяла по мере того, как Куросаки осваивался в роли звезды, набирал опыт и необходимые навыки – а делал он это очень быстро. И Гин имел все шансы незаметно увянуть в его тени, как вянет красивый цветок под бурно разросшимся деревом.

Гин не торопился, выжидал. Дал себе время выбрать свой шанс. И вот теперь, кажется, пришла пора действовать.

– Заманчивое предложение. А что вы хотите взамен, Изуру? – спросил Гин, опираясь локтями на стол и устраивая подбородок на сложенных ладонях.

На мгновение глаза Изуру потемнели, светлый медовый оттенок сменился тёмным янтарным, и у Гина мелькнула мысль, что сейчас он ответит «вас».

– Давайте будем на «ты»?

– Это всё? – Гин рассмеялся, чувствуя на себе пристальный взгляд.

– Нет, конечно, – Изуру улыбался. Кажется, даже если бы он хотел скрыть улыбку, у него не получилось бы. Его глаза вновь посветлели и мягко светились. – Процент от сделок и возможность находиться рядом с вами двадцать четыре часа в сутки.

– Не многовато ли – двадцать четыре часа? – со смешком поинтересовался Гин.

– Этого требует моя работа, – объяснил Изуру. – Я буду фотографировать в разное время суток, в основном, в привычной для вас обстановке. Так вы согласны?

Гин приоткрыл обычно прищуренные глаза, смотрел внимательно, будто сканировал взглядом. От него не укрылось, как руки Изуру рефлекторно сжали фотокамеру – Изуру удерживал себя от желания снимать.

Насколько будет опасно подпустить к себе вплотную такого человека? Насколько сильна его одержимость? А в том, что это одержимость, Гин не сомневался. Очень приличный, вежливый и внимательный молодой человек, профессиональный фотограф высокого класса – другого Кучики не взял бы – был именно что одержим им. Безусловно, он умел держать себя в руках. Но что будет, если дать ему доступ к предмету одержимости? Пойдёт ли она на спад, вспыхнет ли с новой силой?

Можно раздумывать вечно, и никогда не узнаешь. Гин закрыл глаза, прислушался к себе. Всё существо кричало «да». Никакой логики, только инстинкты. Изуру нравился ему. С того самого момента, когда Гин рассматривал его – на крыльце дома, после памятного частного показа. Сколько времени Изуру был одержим им? Гин не знал. Что же, у него имелась отличная возможность выяснить.

– Согласен, – ответил он, безмятежно улыбаясь. – И да, давай на «ты». Называй меня «Гин».

Изуру кивнул.

– Я перешлю часть снимков на почту. Можно мне твой электронный адрес? – деловито поинтересовался Изуру, складывая камеру в сумку.

– Конечно, – ответил Гин. – Я пришлю SMS. Дай мне твой номер.

Изуру достал из сумки карандаш, написал на салфетке номер и протянул Гину.

– Встретимся завтра? Мне нужно взять кое-какие вещи.

– Да, я позвоню, когда освобожусь, – подтвердил Гин.

– Благодарю, – Изуру улыбнулся, и от этой улыбки у Гина вдруг болезненно заныло в груди.

* * *

Они встретились вечером следующего дня. Изуру приехал по указанному адресу, Гин ждал его.

Изуру разулся, не выпуская сумку с фотокамерой из рук, прошёл через просторный холл в гостиную, попутно заглянул в кабинет и спальню; Гин шёл следом.

– Здесь ты живёшь? – спросил Изуру. – Один?

– Да, – просто ответил Гин. – Это твоя комната, – он открыл единственную дверь по левую сторону коридора. – Есть хочешь? Я только пришёл, как раз собирался ужинать.

– Не откажусь, – Изуру положил сумку на кровать и поспешил за Гином на кухню.

– Здесь ванная, – Гин толкнул ладонью ещё одну дверь и щёлкнул выключателем.


К тому времени, когда в ванной перестала шуметь вода, по кухне уже расползлись аппетитные запахи. Гин стоял возле стола, нарезая помытые овощи. Он обернулся на щелчок и обнаружил Изуру, увлечённо фотографирующего его.

– Другого я и не ожидал, – усмехнулся Гин. – Вижу, ты не очень голодный.

– Я голодный, – запротестовал Изуру, – но работа – прежде всего. Не обращай на меня внимания.

Изуру перемещался по кухне ещё несколько минут, отснял, как Гин варит кофе и разливает его по чашкам. Быстро расправившись с едой, Изуру сделал глоток кофе, поблагодарил и только тогда расслабился. Откинувшись на спинку стула, он наблюдал за Гином поверх чашки, – а Гин наблюдал за ним.

Первым не выдержал Изуру.

– Почему ты один? Ты так легко впустил меня к себе. Мало кто согласился бы на такое.

– Не зазнавайся, – Гин улыбнулся, но ответил: – Мало кто ужился бы со мной.

– Даже Рангику? – задал Изуру очевидно волновавший его вопрос.

– Она уживалась дольше других. Мы друзья детства, – спокойно ответил Гин.

– Понимаю.

В тот вечер Изуру не решился больше задавать вопросы, а Гин не спешил рассказывать.


Наутро Гин проснулся от негромкой возни в комнате. Он приоткрыл глаза: ну конечно, Изуру. Фотосъёмка.

– Доброе утро, Гин. Прошу прощения, что разбудил, я старался не шуметь. Я уже отснял практически всё необходимое, - Изуру улыбнулся и начал складывать фотокамеру, но в этот момент Гин приподнялся на локтях и сел.

Изуру замер.

– П-прости, я хотел... позволь мне поснимать ещё две минуты? Всего две минуты, и я уйду.

– Снимай, – Гин равнодушно махнул рукой, поднялся, накинул халат и поплёлся в ванную.

Он просыпался медленно, первые полчаса дремал на ходу, умываясь и приводя себя в порядок машинально. Вероятно, Изуру стало совестно фотографировать Гина в таком состоянии, потому что, сделав несколько снимков, он пробормотал что-то про чай и удалился на кухню.

Как выяснилось, чай Изуру заваривал невероятно вкусный. Откуда он взял привычку в Италии, где по утрам все пьют кофе – заваривать чай?

Гин даже пришёл в себя быстрее обычного.

– Очень вкусно. Где ты научился?.. – спросил он, вдыхая приятный терпкий запах и делая очередной глоток. Прикрыл от удовольствия глаза. В голове прояснялось.

– Мои родители родом из Англии, – донёсся до него голос Изуру. – Но давай поговорим о тебе.

– Обо мне? – Гин приоткрыл глаза.

– Да. Если ты не против, я хотел бы получить список компаний, сделавших тебе предложения о сотрудничестве после того, как Кучики частично отказался от твоих услуг.

– О, – Гин приподнял брови. Со стороны было похоже на удивление, но на самом деле он испытал лёгкий укол разочарования.

Поднявшись, он скрылся в комнате и через минуту вернулся с ноутбуком. Поставил его перед Изуру:

– Вот, пожалуйста.

– Благодарю, – взглянув на Гина, Изуру улыбнулся, затем сосредоточился на списке.

Несколько минут он молчал, внимательно изучая предоставленную информацию.

Гин пил чай и, пользуясь случаем, беспрепятственно рассматривал Изуру.

– Среди прочих, тебя пригласили «Альфа Ромео», Дом Гуччи и фабрика Палмобили, – Изуру понял голову от ноутбука. – Я предложил бы тебе заключить долгосрочный контракт с Палмобили и разово поработать с «Альфа Ромео» и Гуччи. Знаешь, почему?

– Нет, – Гин смотрел на Изуру с интересом.

– Стабильность. Фабрика Палмобили – один из ведущих производителей шикарной мебели ручной работы в Италии. Основной покупатель – женщины, именно они в большинстве случаев планируют интерьер своего жилища. Став лицом компании, ты существенно увеличишь продажи. Это залог успешного и долгосрочного сотрудничества. Тогда как «Альфа Ромео» и Гуччи имеют широкий круг самой разнообразной клиентуры. Это работа на один сезон, до выпуска следующей коллекции или модели авто. Но можно попробовать.

– О’кей. Так и сделаем, – кивнул Гин, вставая. Проходя мимо Изуру, он дружеским жестом положил ладонь ему на плечо. – Спасибо, Изуру.

* * *

В течение следующего месяца Изуру работал у Кучики днём, в обед и вечером проводил встречи с потенциальными работодателями Гина, в выходные устраивал Гину фотосессии, а ночью обрабатывал фотографии. За это время Гин не раз заставал его ночью спящим на ноутбуке или в обнимку с чашкой чая среди снимков на столе. Гин не понимал, зачем Изуру так убивается. Привычно укрыв его пледом, он отправлялся к себе и иной раз подолгу лежал без сна, уставившись в потолок. В его жизни появился человек, который о нём заботился, но почему-то от этого Гин не чувствовал себя счастливее. Вероятно, он делал что-то не так, но не понимал, что именно. И это удручало.

Уладив все формальности, проведя переговоры и подписав необходимые бумаги, Изуру предоставил Гину контракты и график, в котором было указано, с кем и в какой последовательности в ближайшие пару лет ему предстояло работать, а также были указаны суммы, которые будут выплачены Гину в результате этой работы. Во всех контрактах оговаривалось, что производить фотосъёмку будет только личный фотограф Гина, то есть он, Изуру.

– Ты проделал впечатляющую работу, – сказал Гин, улыбаясь. – Возможно, стоит это отметить?

– Ничего не имею против. Есть идеи? – Изуру улыбнулся в ответ, он выглядел счастливым.

Впереди был выходной.

Они сходили в кино, провели вечер в кафе. Обсуждали сначала просмотренный фильм – оказалось, оба любят фантастику – а потом и другие пристрастия и предпочтения. Гин отстранённо удивлялся тому факту, что до сих пор не представилось случая ими поделиться; обнаружилось на удивление много общего. Работу обсуждать не хотели, очевидно, оба – о ней они так и не заговорили.

Гин традиционно обходился без спиртного, потягивая через трубочку грейпфрутовый сок. Изуру пил мохито. Домой они вернулись за полночь. То ли из-за выпитого, то ли по каким другим причинам Изуру выглядел слегка потерянным. На вопрос Гина, всё ли в порядке, он виновато улыбнулся и заверил, что да, всё в порядке и, чтобы полностью прийти в норму, ему требуется просто немного поспать.

Изуру ушёл к себе, а Гин сварил кофе и ещё час простоял у открытого окна на веранде, позволяя мыслям течь беспрепятственно, перебирая в памяти моменты прошедшего вечера.

* * *

Неделя принесла заботы. За пару дней Гин вымотался так, что хотелось взвыть. К концу недели он уже походил на зомби, засыпал стоя и практически не реагировал на внешние раздражители. Зато внутренние съедали заживо.

Гину казалось, что ещё немного, и он сойдёт с ума. Жизнь, расписанная по минутам, представала беспросветной адской кабалой. Изуру неожиданно отдалился и теперь всё время пребывал в растерянно-задумчивом состоянии, так что Гину порой хотелось взять его за плечи и встряхнуть как следует, чтобы пришёл в себя. Но Гин сдерживался.

К концу второй недели ситуация не изменилось, и Гин находился уже в том состоянии, когда на адекватные действия не хватало ни желания, ни сил. Он позвонил Рангику поздно вечером в пятницу. Изуру не было дома – странно; и он даже не позвонил, как обычно, чтобы предупредить, что задерживается.

– Гин? Что-то случилось? – прозвучало в трубке. Голос Рангику всегда его успокаивал.

– Я соскучился, Рангику, – ответил он с едва заметным вздохом. – Не отвлекаю?

– Что за глупости, Гин, мы же виделись сегодня днём! – ответила она в привычном тоне, но тут же осеклась: – Ты в порядке? Гин?

– Всё отлично, Ран. Всё хорошо. Давай уедем?

На несколько секунд в трубке повисла звенящая тишина.

– Куда уедем, Гин? О чём ты говоришь? – растерянно спросила Рангику.

– Куда-нибудь. В Англию, например. Куда ты хочешь, Ран?

– В Англию?.. Гин, скажи мне, что происходит? Ты поссорился с Изуру? – в голосе Рангику всё отчётливее звучала тревога.

– Причём тут Изуру? С чего ты взяла, что мы поссорились? Я же сказал, у меня всё в порядке, ни с кем я не ссорился, и вообще его нет дома. Я устал, Рангику. Я не могу так больше.

– Как, Гин?

Снова повисла тишина.

– Так, как я сейчас живу. Это не жизнь, Ран. Давай уедем. Поселимся где-нибудь подальше отсюда…

– Гин, прошу тебя! Ты не в себе, подумай, что ты такое говоришь! У нас здесь всё, здесь наш дом, работа!

– Я уезжаю, Рангику. Ты со мной?

– Гин, ты меня пугаешь. Прошу тебя, перестань!

– Так ты со мной?

– Нет, – слово упало, как камень, тишина расходилась кругами по воде.

– Почему, Рангику? – спросил он.

– Мы выросли, Гин. У меня своя жизнь. Если ты хочешь уехать – воля твоя. Я остаюсь.

Они молчали долго. Гин заговорил первым.

– Хорошо, Рангику. Я понимаю.

– Гин…

– Могу я попросить тебя? Оформи мне отпуск, пожалуйста. На неделю, две – неважно. Не уверен, что вернусь, но вдруг.

– Хорошо. Гин, послушай…

– Спасибо, Рангику. Счастливо оставаться.

– Гин, постой! Послушай меня, Гин!

Он нажал отбой.

* * *

Был вечер пятницы – сумасшедшей пятницы, надо сказать. Изуру возвращался домой значительно позднее обычного. Сначала была выматывающая съёмка у Кучики. Потом он понял, что ему просто необходимо поговорить с кем-то, кто мог бы подсказать, взглянуть на ситуацию свежим взглядом. Возвращаясь с работы, он заехал к Ренджи – давнему приятелю, ещё с университета. Вроде бы и говорили они недолго, Изуру даже ничего личного ему не рассказывал. Зато Ренджи рассказывал много и с удовольствием, и этого хватило, чтобы Изуру принял решение.

Изуру подъезжал к парковке, когда в куртке завибрировал телефон. Не доезжая метров пятьдесят, он остановился и взял трубку.

Номер был незнакомый.

– Кира Изуру. Слушаю вас.

– Синьор Кира, простите, что беспокою вас так поздно. Это Мацумото Рангику. Это очень срочно и важно. Это касается Гина! – её голос дрогнул, на последнем слове сорвавшись.

– Синьора Рангику, что случилось? Вы плачете? – спросил он, чувствуя, как стукнуло и замерло на миг, прежде чем заколотиться учащённо, сердце.

– Он позвонил мне. Сказал, что уезжает. Я пыталась его остановить, но всё бесполезно! – она почти рыдала, голос дрожал, и она уже не пыталась это скрывать.

– Синьора, успокойтесь, пожалуйста. Когда он вам звонил? Я почти дома, я поговорю с ним, – сделал попытку успокоить её Изуру, хотя сам был далёк от спокойствия.

– Только что! Мы говорили только что. Где вы находитесь? – она разом взяла себя в руки, в голосе появилась надежда.

– Я остановился рядом с домом, не доезжая парковки. Но что произошло? О чём вы говорили? – спросил Изуру, найдя взглядом нужное окно на двенадцатом этаже и глядя на горящий в нём свет.

– Мы… – она колебалась мгновение, потом заговорила быстро и решительно. – Он сказал, что устал, что хочет уехать. Позвал меня с собой… Изуру, вы должны понять. Мы выросли вместе, знаем друг друга с пяти лет, с приюта в Сиене. Он закончил учёбу, уехал в Милан, поступил в институт Марангони. Через год забрал меня к себе, и я поступила следом. Мы всегда были рядом, он не скрывал своих увлечений. За все эти годы… у него так и не появился близкий человек. Я не говорю сейчас о романах – всё это было. Я даже настояла на том, чтобы мы жили раздельно, я не хотела мешать, да и нужно было устраивать свою жизнь. А он упорно продолжал жить один. Представляете, как я обрадовалась, когда вы поселились у него? Я думала, что наконец-то!.. Но всё пошло не так, как я предполагала. Я прошу вас, пожалуйста, остановите его. Если он вам не безразличен – а я знаю, что это так! – не дайте ему уехать. Он сейчас в таком состоянии, что может натворить глупостей, и виновата буду я! Я просто не переживу, если по моей вине с ним что-нибудь случится! – она задыхалась, в голосе снова зазвучали рыдания.

– Но… в чём ваша вина? Я не понимаю… – растерянно проговорил Изуру.

– Я предала его! Он звал, а я отказалась ехать. Он всегда был скрытным, никому не доверял, не подпускал к себе. Я была для него единственным близким человеком. Он… так и не повзрослел. И теперь, впервые за много лет, он остался совсем один! Он будет искать опору – любой стал бы на его месте. И тот, кто сейчас окажется рядом и поможет прийти в себя, станет очень важным для него. Самым важным, – она замолчала. В трубке было слышно только её частое дыхание.

– Я понял. Спасибо, синьора Рангику. Не волнуйтесь, я позабочусь…

Изуру не договорил, он вдруг понял, что свет в окне на двенадцатом этаже уже не горит. Должно быть, он отвлёкся и не заметил…

Приглушённо пиликнула сигнализация. От парадного крыльца по дорожке к парковке направлялся человек.

Гин.

– Изуру? – снова зазвучал в трубке напряжённый голос.

– Я вижу его, он идёт к машине, – ровно произнёс Изуру.

– Останови его! Скорее! – воскликнула Рангику.

– Я понял. Перезвоню, – он нажал отбой и убрал телефон в карман.

Хлопнула дверца, вспыхнули красным задние габаритные огни – две узкие горизонтальные полосы с закруглением по внешнему краю, словно глаза проснувшегося чудовища. В тусклом свете фонаря серебристая «Альфа Ромео Джульетта» плавно тронулась с места, направляясь к дальнему выезду с парковки.

Изуру направился следом.

Он хотел позвонить, но передумал. Он не знал, что сказать в этой ситуации, поэтому просто ехал за Гином, держась чуть на расстоянии. В голове царил хаос. А ведь именно сегодня Изуру хотел признаться… поговорить с Гином о чём-то важном. Вот только Изуру не ожидал, что говорить придётся в такой обстановке – в машине, на ходу, по телефону.

Тем временем Гин выбрался на автостраду Милан - Варезе и утопил педаль газа. Изуру чертыхнулся. Его «Фиат Седичи» не уступал в скорости, но гоняться за Гином по ночному автобану ему не улыбалось.

Трасса была почти свободна: первая волна желающих выехать за город на уик-энд схлынула, вторая должна была начаться только утром.

Затаив дыхание, Изуру установил телефон на панели приборов, надел гарнитуру и набрал номер.

* * *

Гин ещё раз посмотрел в зеркало заднего вида: нет, не показалось. Настырный фиат всё так же маячил позади, никак не желая убраться из поля зрения. Гин увеличил скорость до 150.

Зазвонил телефон, на панели высветилось: «Изуру». Гин снова взглянул в зеркало заднего вида. Фиат был на месте. Это становилось интересным. Плавно выжав 170, Гин ответил на вызов.

В ушах сразу зазвучал знакомый голос.

– Гин, притормози. Надо поговорить.

– И тебе доброй ночи, Изуру. Ты куда-то едешь? – пропел Гин. В ушах звенело, двигатель работал почти на пределе.

– Я еду туда же, куда и ты. Но эта ночь вряд ли закончится для нас чем-то добрым, если мы продолжим в том же духе, – ответил Изуру.

Гин усмехнулся: фиат в зеркалах заднего вида мигнул габаритными огнями.

– А ты отчаянный. О чём ты хотел поговорить? Я весь внимание.

Послышался вздох.

– Гин… Ну хорошо. Я хотел сказать, что… – Изуру запнулся, выругался сквозь зубы.

Гин улыбался. Ситуация развлекала его чрезвычайно.

– Ты что-то говорил? Изуру, говори погромче, плохо слышно.

– Гин, не убейся, пожалуйста. Я буду очень расстроен, – донесся голос Изуру.

– В самом деле? – Гину хотелось смеяться, он сдерживался из последних сил.

Фиат по-прежнему маячил в зеркалах заднего вида, не отдаляясь и не приближаясь.

– Представь себе! – судя по тону, Изуру начинал терять терпение.

– И насколько же сильно ты будешь расстроен, позволь узнать? – продолжал веселиться Гин.

– Больше, чем ты можешь себе представить.

Гин хмыкнул.

– Скажи на милость! С чего бы это?

Последовал ещё один вздох.

– Гин… пожалуйста, остановись, давай поговорим нормально.

– Вот ещё. Мне и так неплохо. У тебя есть что сказать, или я отключаюсь? – поинтересовался он, разгоняя автомобиль до скоростного предела: стрелка колебалась между 180 и 190.

– Нет, Гин, постой! Твою мать, Гин! – Изуру почти кричал, но Гину не было дела.

Он думал, что Изуру исчерпал запас аргументов, но не тут-то было. Не прошло и пары минут, как «Фиат Седичи» красивого песочного цвета догнал его серебристую «Джульетту», и они поравнялись.

Два автомобиля неслись на бешеной скорости по автобану, и ни один не желал уступать.

Гин краем глаза взглянул в боковое стекло, выхватывая в темноте салона движущегося вровень с ним автомобиля строгий профиль Изуру. В какой-то момент Изуру повернул голову, и они встретились глазами. Это длилось несколько долгих безумных мгновений – сцепившись взглядом, они неотрывно смотрели друг на друга. Потом автомобиль Изуру дёрнулся и завертелся на скорости. Гин ударил по тормозам.

* * *

Как Гин справился с управлением, осталось для него загадкой. Выбравшись из неподвижного автомобиля, он вцепился обеими руками в дверцу и первым делом отыскал взглядом Изуру: его фиат был метрах в двухстах впереди и вроде бы цел.

Руки и колени предательски дрожали.

Гин вернулся за руль и попытался завести двигатель. Ничего не вышло.

Тогда он вспомнил про телефон.

– Изуру, ты в порядке? Ответь, Изуру. Ты слышишь меня?

Голос тоже дрожал, но Гину было плевать. До него только сейчас начало доходить, что он сделал: он только что чуть не убил их обоих.

– Я в порядке. Вижу тебя. Что с машиной? – раздался в наушнике голос Изуру.

Гин выдохнул с облегчением.

– Не знаю, что-то с зажиганием. У тебя есть трос? Не уверен, что вспомню, где лежит мой.

– Да. Сейчас.

Фиат тронулся с места: Изуру медленно сдал назад и остановился, приблизившись почти вплотную.

Гин выбрался с водительского сидения, на негнущихся ногах добрался до чужого багажника, открыл его и замер.

– Это что? – произнёс Гин, удивлённо моргая.

Изуру подошёл и остановился рядом. Проследил направление его взгляда.

– Цветы, – выдавил Изуру. То, какие покупки он сделал накануне их ночной автопрогулки, успело начисто выветриться у него из головы.

– Зачем? – спросил Гин, не отрывая взгляда от букета крупных белых хризантем.

– Тебе.

Ответом было многозначительное молчание.

– А это что? – Гин указал на завалившуюся набок корзину с торчащей из неё бутылкой.

– Вино. Тоже тебе.

– Я же не пью, – удивлённо возразил Гин, краем глаза взглянув на Изуру.

– Ну, мне, – смутившись, ответил тот. – Для храбрости.

Гин, наконец, повернулся и несколько секунд внимательно смотрел на него.

– Поехали домой, – заключил он. – Кажется, нам и правда надо поговорить.

* * *

Они вернулись домой далеко за полночь. В квартире было тихо. Тишина давила на плечи. Гин остановился в дверях кухни, глядя на Изуру, который привычно возился с домашними делами, едва переступив порог: поставил в воду цветы, убрал в холодильник продукты — а потом обернулся и замер, встретившись с Гином взглядом.

– Я должен извиниться, – негромко, но уверенно заговорил Изуру. – Прости меня.

– За что? – искренне удивился Гин.

Изуру подошёл, остановился на расстоянии шага и произнёс, глядя в глаза:

– За то, что думал слишком долго. Ты стал для меня самым важным и самым желанным человеком, Гин. Я старался оправдать кредит доверия, который ты дал мне, приняв в свой дом и в свою жизнь. Я хотел стать нужным, вернуть тебе то, что так несправедливо отобрал Кучики, и даже больше. Надеялся, что это сблизит нас, ты станешь доверять мне и... – Изуру запнулся, опустив глаза.

– И что? – спросил Гин, уже зная, что услышит.

– И между нами возникнет нечто большее, – продолжил Изуру с видимым усилием. – Но когда самое сложное осталось позади, я засомневался. Ты вёл себя обычно, никаких намёков – так ведут себя с другом. И я решил, что неинтересен тебе. Уйти было выше моих сил, и я решил, что останусь и буду заботиться о тебе, не слишком мозоля глаза, – закончил Изуру.

На этих словах Гин поднёс ладонь к своему лицу и помассировал виски, как если бы у него резко разболелась голова.

Изуру проследил его жест.

– Гин, ты выглядишь усталым. Болит голова? – обеспокоенно спросил он.

Гин вздохнул, будто неверяще покачал головой, медленно убрал руку от лица. А потом резким движением схватил Изуру за запястье и дёрнул на себя. Изуру нелепо взмахнул свободной рукой, вцепился Гину в предплечье, по инерции ткнувшись носом ему в ключицу, и замер.

– А я всё ждал, когда же твоя одержимость возьмёт верх. И ни одного поползновения. Всё чинно-чинно, ни одной попытки. Почему, Изуру? Ты ведь хотел меня, – шёпотом произнёс Гин, закрыв глаза и вдыхая запах волос Изуру, смешанный с запахом собственного шампуня.

– Я и сейчас хочу, – прошептал Изуру в ответ. – Но я не мог. Не хотел... навязываться, – его пальцы сильнее сжались на предплечье Гина.

– Аканна-а. Заставил меня терзаться, – укоризненно покачал головой Гин. – Я уж решил, что я тебе только как фотомодель и нужен. Ну, и на контрактах заработать.

– Гин, – Изуру дёрнулся, словно от боли, коротко застонав сквозь зубы. Высвободил из хватки руку. – Ты серьёзно так думал?! – с глухим отчаянием в голосе поинтересовался он, пытаясь заглянуть Гину в глаза.

– Чего я только не думал, Изуру, – со странной застывшей улыбкой ответил Гин. Кончики его пальцев скользнули тыльной стороной по верхней скуле Изуру, задержались возле щеки.

Изуру повернул голову и прижался к ним губами.

В кармане куртки Изуру вибрировал и надрывно звенел сотовый телефон, потом зашёлся истошной трелью мобильник Гина. Но обоим было уже не до разговоров.

@музыка: Cirque Du Soleil - Alegria - 10. - Ibis.wav; Cirque Du Soleil - Alegria - 11. - Valsapena.wav

@темы: Crystal Sphere, Изуру, Ичимару, Наколенник, «Bleach», «погладь автора»

---

а кто тут виддер, в фандомной битве не замешанный?

давай клип, а? )

17.06.2013 в 19:54

Пишет  гинолис:

клип? а? клип?
Может быть, кого-то из вас эта песня вдохновит так же, как меня - но, в отличие от меня, у вас со способностями ваять клипы все в порядке? Очень хочется посмотреть )
Гин там тоже есть ) немножко )
Скачать The Pretty Reckless - You Make Me Wanna Die на Muzebra.com
или просто послушать muzebra.com/l/9ueyjlz2o46b/ )

@темы: маленькое лисье бешенство, Мацумото, слушать, Рангику, Ичимару, «Bleach», объективации не спят