погладь автора, я сказаВ
правда, католические священники не обязательно ходят в чёрном ) джае в италии ) но пусть, а то будет совсем как тайчо, да! 
19.02.2011 в 01:13
Пишет sunny_loxmi4:АУшка хлоркина
Дописалось.
Есть расхожее мнение, что давать латинские названия ванфегам - дурной тон.
В свое оправдание могу сказать, что соблюдение правил хорошего тона никогда не было моей сильной стороной.=)
Название: Confiteor
Персонажи: Хисаги/Кира, Гин/Кира
Жанр: драма, романс
Рейтинг: PG-15
Саммари: написано по мотивам заявки на блич-однострочниках: АУ, Кира – киллер, Гин – священник.
Предупреждение: АУ, сильный ООС, подробные описания душевных метаний, косяки в матчасти, пара крепких словечек, смерть персонажа.
Примечание: Confiteor (конфи́теор, от лат. confíteor, «исповедую») — краткая покаянная молитва, читаемая в Римско-Католической Церкви в начале мессы, а также в некоторых других случаях. Характерными особенностями является молитвенное обращение как к святым, так и к другим стоящим в храме молящимся, а также троекратное биение себя в грудь в знак покаяния, сопровождающее произнесение слов «Mea culpa».
читать дальше
Кира Изуру не помнил, когда в последний раз посещал церковь.
Кажется, это было еще в раннем детстве, но стоит только закрыть глаза и сосредоточиться, как перед глазами мгновенно воскресает давно забытая картина.
Воскресное утро, светлое и прохладное, белые своды и цветные витражи храма, рядом сидит мать – в солнечных лучах ее русые волосы кажутся золотыми.
Воздух будто соткан из ладана – густого и пряного.
Изуру механически крестится, думая о том, что за церковными вратами шумит бурный океан, а ветер остро пахнет свежестью.
В глубине души Кира не понимает, почему Господь избрал своим земным домом душный скучный храм. Будь на его месте, Изуру поселился бы везде – в соленой океанской воде, в робком весеннем солнце, в сером песке, в лепестках сакуры…
- Изуру, не отвлекайся, - одергивает мать. - Настало время молитвы.
Mea culpa, mea culpa, mea maxima culpa.
Кира послушно повторяет заученные слова. Наверное, Бог славно веселится, наблюдая, как люди ритуально бьют себя в грудь и твердят покаяние на давно мертвом языке.
***
Матери не стало, когда Изуру было двенадцать.
Своего отца он видел лишь на поблекших снимках: серьезный мужчина в военной форме равнодушно смотрел на Киру с фотографий и казался совершенно чужим.
Мать рассказывала, что отец был сапером и погиб при исполнении.
Говорят, саперы ошибаются лишь однажды. Изуру считал, что его папа ошибся как минимум дважды.
Впервые – когда женился на маме.
Они наверняка были ужасно несчастливой парой: холодный сдержанный японец и чувствительная нежная француженка. И как ее занесло на эти далекие острова? В детстве Изуру не слишком сильно волновал этот вопрос, а потом стало не у кого спросить. Бабушка Киоко, взявшая его на воспитание, не любила разговоров о матери – будто боялась, что от вскользь брошенного нелестного слова покойница вернется.
От отца Изуру досталось имя – неуместное и глупое для мальчишки с вопиюще европейской внешностью.
От матери по наследству перешла католическая вера – экзотическая и непонятная для местных жителей.
Бабушка же всеми силами давала понять внуку, что он – чужак: в ее саду, в ее доме, в семье Кира. Чувство долга, которое Киоко-сан испытывала по отношению к Изуру, было настолько подавляющим, что казалось почти материальным.
Временами Изуру ощущал себя иностранцем в изгнании.
Иностранцем, забывшим, где его настоящий дом.
***
Взрослея, Кира все острее понимал, что иностранцем его делают не светлые волосы и голубые глаза.
И не католическая церковь, в которой он последний раз был вместе с матерью.
Люди – мальчишки во дворе, одноклассники, ребята с курса – беспричинно казались ему инопланетянами, по странной случайности говорившими с ним на одном языке.
Кира чувствовал, как между ним и внешним миром с каждым днем крепнет стена. Это не было красивой позой скучающего юноши – Изуру был в этом совершенно уверен.
Это было аксиомой, фактом, с которым Кира смирился – и сдался.
Ему вдруг стало все равно.
Зачем трепыхаться, когда в конце все равно упираешься лбом в стену?
Зачем изображать деятельность, стоя на месте?
Зачем играть навязанную роль в плохом спектакле?
Легко и незаметно Изуру собрал свои небольшие сбережения, ушел из дома, бросил институт и уехал.
Его никто особенно не искал: сгинул – и слава богу.
Бабушке стало только легче - во всех смыслах: исчезновение нелюбимого родственника избавило ее от излишних беспокойств и материальных затрат.
Кира бессмысленно колесил по стране - не раздумывая, не оглядываясь, не сожалея.
У его путешествия не было ни четкого направления, ни даже окончательной цели.
Деньги закончились внезапно, заодно положив конец и бесконечным переездам.
Впервые за много недель Изуру поднял глаза и осмотрелся.
Он был в Токио, он был совершенно один, а сбережений хватало лишь на дешевый ужин.
Кире не было страшно – ему было самую малость интересно, а в целом – по-прежнему все равно.
Хисаги Шухей подобрал Изуру на третий день полуголодного существования.
Кира смутно помнил подробности и искренне недоумевал, зачем тот сделал это: то ли просто пожалел, то ли с самого начала решил использовать в своем бизнесе.
Особенности этого бизнеса – и то, что это именно бизнес - Изуру понял не сразу. Хисаги долго и красиво говорил о справедливости, о том, что изначально в жизни нет правды – есть только люди, которые могут ее установить, о своем старшем друге, который хотел сделать мир чище, но не успел.
И как-то вскользь упомянул о том, что Кира – именно из тех, кому позволено вершить суд.
С оружием в руках, а как же иначе?
Изуру очень хотелось верить услышанному: хотя бы потому, что Хисаги был первым, кто не казался ему конченым гребаным инопланетянином.
А еще Шухей был первым, кто умел слушать – и Кира доверился его чутью.
Да и кто в восемнадцать не мечтает об особенном предназначении и прочих бессмысленных вещах?
Как известно, желание верить – наполовину вера.
***
Пистолет дрожал в неловких пальцах – Изуру не мог нажать на курок.
- В первый раз все волнуются, - Шухей потрепал его по плечу. – В конце концов у тебя обязательно получится. И, - он на секунду задумался, - возможно, тебе стоит попробовать винтовку. Мне кажется, она тебе больше пойдет.
Хисаги снова оказался прав: самым сложным было справиться с отдачей, а в остальном все получалось достаточно легко.
Настолько легко, что уже через месяц Шухей доверил Изуру первое задание: устранить одного зарвавшегося банкира – вора и редкого, как уверял Хисаги, подлеца.
***
- Никогда не берись за заказы, которые тебе не по душе. Сколько бы ни заплатили – не соглашайся, - учил Шухей в то время, как Кира тщательно готовил оружие к первому настоящему "бою". – Твоя цель – справедливость, а деньги… Деньги – это просто плата за труд. Как чаевые у официанта.
Изуру ухмыльнулся сравнению. Отбросив шелуху громких слов, он был всего лишь киллером-новичком, неопытным, испуганным и обреченно понимающим, что пути назад нет.
Пожалуй, приятнее было бы окончательно увериться в своем праве сеять справедливость - но Кире отчего-то никак не давалась эта нехитрая наука.
Зато теперь Кире больше не было все равно.
***
Изуру почти не помнил своего первого дела – после того, как все закончилось, он чудовищно напился и даже успел влезть в драку с каким-то верзилой. Его вновь выручил Шухей: привел в чувство, притащил домой и всю ночь просидел рядом, твердя нелепые слова о том, что дальше обязательно будет легче.
Легче не становилось: каждое следующее задание заканчивалось в очередном грязном кабаке.
- Жалеешь, что подобрал меня? – в порыве пьяной откровенности спросил Кира у Хисаги.
- С чего вдруг? – Шухей будто не замечал, что его приятель едва держится на ногах. – Ты хорошо выполняешь свою работу. Чисто, в срок, без помарок. Я горжусь тобой.
- Но, черт возьми, ты хоть видишь, какой ценой мне это дается? – Изуру истерично рассмеялся.
- Справедливость никогда не достается задаром, - покачал головой Хисаги.
- Да пошел ты на хер со своей справедливостью! – Кира сполз по стенке и закрыл лицо руками.
Шухей молча сел рядом, обнял его за плечи и несмело прижал к себе – будто опасаясь, что Изуру оттолкнет его.
Кира не отстранился – ему слишком холодно, чтобы разбрасываться теплом, и слишком больно, чтобы страдать от одиночества.
Изуру не стал вырываться, когда Хисаги попытался его поцеловать, и не изображал недотрогу, когда тот предложил ему остаться на ночь.
В так странно начавшихся отношениях между Кирой и Шухеем не было особенно страстных чувств.
Вместо них тихое и спокойное доверие. Как могло быть иначе, если весь остальной мир казался непонятным, лживым и несправедливым?
Им было чертовски гармонично вместе.
***
А потом Шухея убили.
Вернее сказать, убрали – внезапно и дерзко.
Только после смерти Хисаги Изуру осознал, каким влиянием обладал друг, и как много людей желало ему смерти.
Следующим осознанием стало то, что теперь охота откроется на него самого.
Изуру бежал – пусть это было неблагородно, пусть низко, но ему не хотелось умирать так просто. Кира попросту не имел права дешево разбазаривать свою жизнь – в память о Хисаги он твердо решил выжить.
Континенты, страны, города – все смешалось в пестрый калейдоскоп. В конце концов он осел в маленьком итальянском городке с мелодичным названием и залег на дно.
Через полгода на Изуру вышли – но не враги.
Ему предложили заказ: пристрелить одного мелкого итальянского чиновника. Кира согласился на эти условия со спокойной совестью: политики казались ему обезличенными винтиками системы, бесполезными и идеально взаимозаменяемыми. К тому же сбережения подходили к концу, а зарабатывать деньги иным способом Изуру так и не научился.
Заказчики остались довольны и настояли на дальнейшем сотрудничестве. Кира не стал искать добра от добра, и его жизнь снова потекла по прежнему сценарию.
С одним только отличием: Шухея больше не было рядом, и мир снова стал заселенным сплошь инопланетянами.
***
Церкви в итальянской глубинке оказались удивительно похожими на те, что Изуру видел в Японии: такие же невысокие, белые и совсем не напоминающие готические громадины центральной Европы.
Затаившись на крыше, Кира ждал своего клиента – очередного бюрократа.
Очередного лжеца, обманщика и вора, считающего своим единственным долгом ежевоскресные походы в церковь.
Сегодняшний политикан отличается от многих предыдущих разве что эффектной внешность и слишком непрезентабельной женой.
Впрочем, Изуру придерживался мнения, что в прицеле винтовки все одинаковые.
Пальцы привычно легли на курок, и Кира весь превратился в зрение.
Ни о чем не подозревающий клиент вышел из церкви, рядом с ним семенила хрупкая невысокая жена.
Улыбаясь, он нежно взял ее под руку.
Изуру задержал дыхание.
Самое главное – не потерять концентрацию и выстрелить точно вовремя.
Терпеть.
Еще секунда.
Сейчас.
Ну же!
Кира промедлил лишь мгновение – и проиграл.
Вместо намеченной жертвы в прицеле появился ослепительно-светловолосый мужчина в черной сутане.
Изуру выругался.
Чертов священник спутал ему все карты.
Кира еще раз попытался поймать в прицеле клиента, но не преуспел. Проклятый церковник так умело загораживал ему обзор, что на мгновение Изуру поразило неприятное ощущение: священник мистическим образом осведомлен о готовящемся покушении.
Кира выдохнул и опустил винтовку.
Похоже, ему придется задержаться в этом чертовом городке еще на несколько дней.
***
Летняя жара в Италии тяжела даже для местных жителей: в полдень жизнь замирает, чтобы вечером вновь забурлить.
Когда на город опустились первые сумерки, душные и сизые, Изуру вышел из гостиницы и отправился прогуляться. Неприятный разговор с организатором несостоявшегося убийства он решил отложить на завтра.
Расположившись в одном из кафе на центральной улице, Изуру заказал себе кофе.
Мысли настойчиво и неумолимо вертелись вокруг проваленного дела.
Почему его хваленая выдержка так внезапно дала осечку?
Неужели он залюбовался семейной идиллией политика и его невыразительной женушки?
Глупость какая.
И как этот долбанный клирик умудрился так быстро попасть в прицел?
- Простите, у вас свободно?
Изуру поднял глаза и замер: перед ним стоял тот самый священник. В руках он держал чашечку с эспрессо.
«И как ему не жарко разгуливать по городу в черном?» - промелькнуло в голове у Киры.
- Да, конечно… Пожалуйста… Присаживайтесь, - Изуру убрал с соседнего стула свою сумку.
- Благодарю, - священник тонко ухмыльнулся, и Киру в очередной раз поразило неприятное ощущение, что он видит всех насквозь. – И добро пожаловать. Вы, я так понимаю, недавно переехали в наш город? Я не встречал вас прежде, - добавил он.
- Я не переехал, - Изуру чувствовал, что его голос звучит нервозно и неестественно, но ничего не мог с этим сделать. – Я… Я просто путешествую. Я турист.
- Турист? – церковник поднял бровь. По всему было очевидно, что он не верит ни единому слову собеседника. – И что же турист хочет увидеть в нашем скучном промышленном городке? Тут ведь совсем нет достопримечательностей.
Понимая, что выдает себя с головой, Кира неопределенно пожал плечами.
- Как бы то ни было, я местный священник. Мое имя – падре Джорджо, - представился тем временем клирик. – Вы можете обращаться ко мне в случае необходимости.
- Джорджо? – повторил Изуру. – А вы совсем не похожи на итальянца.
- А я и не итальянец, - весело ответил священник. – По-настоящему меня зовут Гин. Ичимару Гин.
- Вы из Японии? – удивился Кира.
- Нет, - покачал головой падре Джорджо. – Но мой отец именно оттуда. А мать – из Швеции.
- Забавно, - усмехнулся Изуру. Он волшебным образом забыл, что еще пару минут назад его собеседник казался ему чертовски опасным типом. – Мой отец – земляк вашего. А мама француженка… была.
- Что вы говорите! Значит, и мы с вами почти земляки, - священник чувством пожал Кире руку. – Соглашусь с вами, вопросы крови – одни из самых любопытных и забавных, - добавил он позже. – Интереснее разве что проблемы мировой справедливости, не находите? – в лукаво прищуренных глазах на мгновение вспыхнули искры – и тут же погасли.
- Что? Справедливости? – Изуру похолодел, осознавая, насколько опрометчиво было терять концентрацию в присутствии этого странного человека .
- Да-да, именно справедливости, - подтвердил Джорджо. – Впорочем, - он бросил взгляд на наручные часы, - вы не против, если мы с вами обсудим этот вопрос в другой раз? Мне надо спешить.
- В другой раз? – тупо переспросил Кира.
- Приходите в воскресенье на мессу, а после спокойно поговорим, - как ни в чем не бывало предложил священник. – Вы ведь еще не уедете, сеньор… Ох, простите, я забыл спросить, как вас зовут! – он театрально хлопнул себя по лбу.
Изуру, сам того не ожидая, назвал свое настоящее имя.
- Что ж, до встречи, сеньор Кира, - раскланявшись, Джорджо быстро удалился.
Изуру быстро допил кофе, расплатился и ушел.
Придя в гостиничный номер, он, не раздеваясь, рухнул на постель, и, стараясь не думать о странной встрече, забылся тяжелым сном.
продолжение и окончание ***
Изуру проснулся от настойчивого телефонного звонка.
«Ромарио Аббьяти» - гласила надпись на дисплее.
Изуру поморщился: он так и не решил, как именно разговаривать с заказчиком.
Но трубку все же снять пришлось: судя по продолжительности, это был далеко не первый звонок.
- Кира, что за херня? – не жалея голосовых связок, вопил Ромарио, и Изуру мгновенно пожалел, что ответил на вызов. - Ты выполнил обязательства?
- Я облажался, - хрипло произнес Кира. Выдумывать оправдания не было сил. – Прости, я все исправлю.
На другом конце трубки повисло молчание – очевидно, заказчик ожидал более активных извинений.
- Ты уверен, что справишься? – наконец с сомнением протянул Ромарио.
- Да, - твердо ответил Кира. – Я не отказываюсь от нашей сделки, если ты об этом.
- Ну, в таком случае, жди ориентировки. И очень советую больше не лажать, - с этими словами Аббьяти повесил трубку.
Через пару минут Изуру пришло смс с коротким текстом: «9 утра. Мэрия. Снимешь на выходе».
Кира бросил взгляд на будильник: восемь утра.
Неужели он действительно проспал больше десяти часов?
Голова, впрочем, гудела так, будто он вовсе не спал.
Бережно укладывая винтовку в спортивную сумку, Изуру твердо решил, что непременно справится с заказом и уедет из этого странного городишки.
***
Поднимаясь на крышу, Изуру старательно концентрировался на технических моментах предстоящего – это всегда помогало ему успокоиться. Он представлял, как займет выгодную позицию, расчехлит оружие, наведет прицел и выстрелит, не промахнувшись.
С первого раза попадет прямо в сердце.
Скрипнула тяжелая дверь, ведущая на крышу, и в глаза Изуру ударил яркий свет.
Прищурившись, он начал выбирать наиболее выигрышное место для засады, как вдруг его прервали.
- Какая приятная встреча, - раздался тихий голос.
Вздрогнув, Кира обернулся.
Он уже знал, кого увидит перед собой.
- Вот уж не думал, что встречу здесь вас, - в слепящем утреннем солнце долговязая фигура падре Джорджо казалась размытой и нечеткой.
- Я тоже… не думал, - выдавил из себя Изуру. – Что вы тут делаете? – вопрос прозвучал слишком прямо и резко.
- Отдыхаю, - священник блаженно улыбнулся. – Я, знаете ли, очень люблю крыши. С них открывается потрясающий вид, - он неопределенно развел руками.
Кира огляделся.
Открывшийся пейзаж было сложно назвать привлекательным: бесконечные высотки, уровнем ниже – безликая мэрия, вдалеке виднелись бурые заводские трубы.
- Кажется, это не совсем тот случай, - с усмешкой бросил Кира. – Или вы поклонник урбанистического стиля? – он был готов спросить любую чушь, лишь бы не слышать сакраментального: «А что, собственно, здесь делаете вы, сеньор Кира?».
- Люблю наблюдать, как солнце восходит в зенит, - ответил падре. В солнечных лучах его платиновые волосы казались необыкновенно яркими.
- Когда я был маленьким, мне казалось, что на крыше ближе к Богу, - проговорил Кира, только чтобы заполнить паузу.
Священник посмотрел на него внимательным взглядом: так охотник выслеживает дичь.
- Простите за замечание, но вы не там ищите Бога, Изуру. Я ведь могу называть вас по имени? – это был не вопрос – утверждение.
- Называйте, - Кира сделал шаг назад, и внезапно почувствовал, что стоит на самом краю крыши.
Как он умудрился так быстро и незаметно подойти к парапету?
- Осторожно, - падре придержал Изуру за локоть. – Вы рискуете упасть.
Внезапно раздался гулкий бой часов – Кира и не заметил, что на этой площади есть куранты.
- Девять утра, - заметил священник, не отпуская руки Изуру.
Кира мысленно схватился за голову: кажется, и на этот раз ничего не выйдет.
С ощущением полной безнадежности он наблюдал, как его клиент выходит из дверей мэрии, садится в черный автомобиль с тонированными стеклами и уезжает, живой и невредимый.
- Наш мэр – не самый плохой человек, - внезапно заметил падре. – Он не святой, разумеется, но для политика – совсем неплох. Так сложилось, что мы с ним довольно близко знакомы. Наши отцы были большими друзьями, и мы в детстве много времени проводили вместе.
- Зачем вы рассказываете мне это все? – у Изуру вдруг пересохло во рту. Все происходящее казалось больной фантазией и дурным сном.
- Мне отчего-то показалось, что вам будет это интересно, - проговорил Джорджо. – Извините, если ошибся.
Кира осознал, что падре по-прежнему крепко сжимает его руку.
- Вы так взволнованы, - продолжал Джорджо. – Мне кажется, вам стоит лучше высыпаться.
Кира нервно дернулся. Высвободив свой локоть, он метнулся к лестнице, ведущей вниз.
Он понимал, что выглядит как нельзя более подозрительно, но ничего не мог поделать с собой: дольше оставаться с этим всезнающим существом было невыносимо.
- Увидимся в воскресенье, - прокричал ему вслед падре.
***
Кира проснулся, когда на улице было еще темно.
«4:07» - высветилось на экране мобильника.
Кажется, засыпать после проваленных заданий стало доброй традицией.
Изуру поежился: знобило так, будто он которую ночь мучился бессонницей.
Укрывшись поплотнее пледом, Кира попытался вспомнить, что именно ему снилось. В памяти всплывали смутные образы темных дворов-колодцев и сырых подворотен, чердаков без окон и подземных бункеров. В душе сохранилось ощущение изматывающего, бесконечного преследования, беспомощности и невозможности укрыться.
Еще во сне был граммофон – Кира запомнил это образ особенно четко. Старый аппарат глухо, раза за разом повторял странную считалку:
Я и кошка, я и мышка.
I hide and I seek.
Раз-два-три-четыре-пять,
Выхожу искать.
От одного воспоминания о монотонном повторении бессвязных строк делалось жутко.
Изуру закрыл глаза, чтобы перестать думать, и сам не заметил, как опять провалился в сон.
Когда он проснулся, на улице светило яркое солнце, а часы показывали полтретьего дня.
Еще один бесполезный день.
Подавив порыв позвонить заказчику, расторгнуть договор и немедленно уехать, Изуру собрался и вышел из гостиницы. На улице не было ни души – местные жители предпочитали не выходить из дома в такой зной.
Кира закрыл глаза: горячий влажный воздух вызывал мгновенную слабость.
«Было бы неплохо спуститься к морю, - подумалось ему. - Там наверняка прохладнее».
Изуру долго плутал по узким белым итальянским улочкам. Временами ему чудилось, что море совсем близко – он буквально чувствовал свежий просоленный запах.
Казалось – еще пара поворотов, и он увидит, как темно-синие волны врезаются в золотистый песок.
Изуру прибавил шагу.
Морем запахло отчетливее.
Он нетерпеливо заглянул за очередной поворот и… увидел церковь.
Ту самую, близ которой в минувшее воскресенье так и не состоялось убийство.
Рядом с церковью был разбит небольшой сад – Изуру был готов поклясться, что прежде его здесь не было. Розы – огромные, ярко-бордовые – были такими свежими, будто вовсе не страдали от изнуряющей жары.
- И снова неожиданная встреча, - пропел знакомый голос.
Кира пригляделся и увидел падре Джорджо. Тот приветливо махал ему рукой.
- Здравствуйте, - только и смог проговорить Кира. Он чувствовал себя преступником, которого упорно тянет на место преступления.
- Вам повезло, что вы застали меня, - продолжал священник. – Я как раз собирался полить розы и уйти.
- Вы сами ухаживаете за садом? – зачем-то спросил Кира.
- Да, ведь он мой собственный, - подтвердил падре. – Цветам нужен уход, они так плохо переносят жаркий климат. И все-таки интересно у нас с вами получается: куда бы ни пошли, везде сталкиваемся. Это знак, вам не кажется? – он ловко перевел тему разговора.
Изуру не казалось.
Все его естество кричало о том, что таких совпадений не бывает – не должно быть.
И если это знак… Кире не хотелось думать о том, что он может означать.
- Что же вы так побледнели? – участливо спросил Джорджо. – Вам плохо?
- Нет… Нет, все хорошо! – выкрикнул Изуру. – Все чудесно. Просто... просто немного жарко.
- Надеюсь, вы не забыли про нашу воскресную встречу? – улыбка Ичимару была сладкой, как мед.
Изуру не выдержал этой приторной пытки:
- С чего вы вообще решили, что я хочу исповедоваться перед вами? – прямо спросил он.
- Исповедоваться? Что вы, я рассчитывал на простой разговор. Вы очень интересный человек, Изуру, - падре говорил тихо, будто их могли подслушать. – Но я не жду от вас откровенности.
Кира смотрел в прищуренные глаза напротив, понимая: его гипнотизируют, вовлекая в странную игру с неизвестными правилами.
Впрочем, нет: его уже вовлекли.
В кармане у Изуру завибрировал телефон.
- Кажется, вам звонят, - заметил священник светским тоном.
Наваждение рассеялось.
- Нет, это просто смс, - Кира открыл входящие сообщения и прочел короткое: «Воскресенье, время то же. Последний шанс».
Чертов Ромарио.
Кто-то успел ему донести об очередной неудаче.
- Кажется, я не смогу прийти к вам в воскресенье, - проговорил Изуру, убирая телефон. – У меня срочные дела.
- Ничего страшного, - падре Джорджо, казалось, ничуть не удивился услышанному. – Можете приходить хоть сегодня – у меня вечер свободен.
- Вы же собирались уходить, - некстати вспомнил Кира.
- Мне ничто не мешает задержаться, - от спокойного тона кровь стыла в жилах.
Изуру чувствовал себя агнцем на заклании – у него будто отняли волю и право выбора.
- Скажите, все же… Я хочу знать: зачем вам разговаривать со мной? – из последних сил сопротивлялся Кира.
- Это нужно не мне, а вам, - покачал головой священник. – Жду вас к восьми.
Изуру кивнул, обреченно понимая, что больше не может бороться.
***
Возвращаться в гостиницу не хотелось, и Кира продолжил бесцельно бродить по городу. С каждым шагом, отдалявшим его от церкви, он все больше понимал, как глубоко влип.
Проклятый священник запудрил ему мозги, в этом нет сомнений.
Как именно ему это удалось – другой вопрос.
Но важнее выяснить, как справиться с этим воздействием.
Изуру опустился на ближайшую скамейку.
Очевидно, что падре – его главное и единственное препятствие к исполнению заказа.
Препятствие, которое надо устранить.
Кира стер со лба пот: никогда прежде ему не приходилось убивать просто так. Просто безвинного человека, а уж тем более – духовное лицо. Это казалось неправильным и противоречило всем возможным принципам.
«Шухей бы никогда так не поступил», - Изуру знал это наверняка.
Но он – не Хисаги, и если соблюдение условий договора и устранение негодяя-политика этого требуют, он пойдет на дополнительные жертвы без особых моральных терзаний.
Главное – сделать правильный выбор: пистолет или нож.
Ножом незаметнее, но грязнее.
Пистолеты же Изуру никогда не любил, однако в его ситуации лучше оружия не найти.
Решено: он придет к падре и скажет, что хочет исповедаться по всей форме. Пока тот будет готовить исповедальню, Изуру успеет выстрелить.
Главное – не поймать ненароком этот гипнотический взгляд.
Кира против воли представил, как стреляет в Джорджо, как тот картинно оседает на пол, как его тонкое бледное лицо кажется бумажно-белым на фоне черной сутаны.
Пошловато.
Театрально.
Искусственно.
Изуру зашел в гостиницу лишь на пару минут – чтобы надеть пиджак и спрятать во внутреннем кармане пистолет.
***
- Вы все-таки пришли, - лицо падре светилось торжеством.
- Да, - Изуру сухо кивнул. Он забыл, как правильно просить об исповеди, но отчаяние было сильнее боязни выглядеть смешным. – Я подумал и хотел бы, исповедаться у вас.
- Исповедаться? – кажется, Джорджо не ожидал такого предложения.
- Я очень прошу, - повинуясь внезапному порыву, Кира опустился на колени.
- Что вы, встаньте! – священник поднял Изуру за плечи. – Разумеется, я готов вас выслушать.
- Только, - Кира чувствовал холод пистолета даже через карман, - я бы хотел, чтобы все было по правилам. Исповедальня…
- Забудьте об этих условностях, - отмахнулся падре. – Поверьте, Господу все равно, где именно вы выскажете, что у вас на сердце.
Кира почувствовал, что в очередной раз проиграл: Джорджо просчитывал события на несколько ходов.
- Не робейте, - священник немигающе смотрел на Изуру. – Говорите все, что чувствуете.
Кира молчал.
Он мог бы резким движением достать пистолет и поставить точку в этом нелепом фарсе – и не решался.
- Хотите, я помогу вам начать? – падре взял Изуру за руку. Ладонь у него была сухая и теплая. – Вы запутались, сын мой. Запутались так сильно, что окончательно утратили ориентиры. Для вас нет ни правды, ни лжи, ни зла, ни добра – есть только отупляющая обреченность. Вы как будто плаваете в формалине – не живой и не мертвый.
Изуру дико посмотрел на священника:
- Откуда вы…
- О, я многое знаю, - продолжил Джорджо, мягко сжимая похолодевшие пальцы Киры. – Я знаю, зачем вы приехали в этот город, знаю, кто вас послал, знаю даже, что сейчас в вашем кармане лежит заряженный пистолет…
Кира отпрянул, рывком доставая оружие.
- Откуда вам известно это все? Вы шпионили за мной? – закричал он. Руки дрожали, как перед первым в жизни выстрелом.
- Вовсе нет, - священник был совершенно невозмутим. – Я не следил за вами. Разве что, - он хмыкнул, - самую малость.
- Кто вы такой, черт возьми? – Изуру чувствовал, как остатки решимости покидают его. – Гипнотизер? Телепат? Ангел-хранитель?
- Или демон-искуситель? – Джорджо откровенно насмехался. – А может, я тоже из ваших? Может, я такой же убийца, как и ты? Или наоборот: я всю жизнь охочусь на тебе подобных? Может, это я убил Хисаги?
Кира почувствовал, что ему не хватает воздуха.
- Откуда ты про него знаешь? – отбросив бесполезный пистолет, Изуру вцепился в горло падре. – Отвечай немедленно!
- Тише-тише, - сдавленно прохрипел священник. – Успокойся. Я не убивал его.
Инстинктивно повинуясь, Кира ослабил хватку:
- Я не понимаю, - проговорил он. – Не понимаю, как вы… почему…
- Так получилось, что я знаю о вашем мире больше, чем бы мне того хотелось, - уклончиво заметил падре, окончательно освобождаясь из захвата. - Я знал многих из ваших, и большая часть моих знакомцев мертва. Я не собираюсь читать тебе морали…
- Право, не стоит, - неумело съязвил Изуру.
- Неужели ты совсем не раскаиваешься? – с любопытством спросил Джорджо. – Скольких ты лишил жизни…
- Я не считаю это грехом. Я действовал по совести, - упорно твердил Кира.
- Ты действовал по чужой совести, но я сейчас не об этом, - священник помолчал. – Я не допущу, чтобы в этом городе происходили подобные преступления. Считай это епитимьей, что я сам возложил на себя.
- Сурово, - усмехнувшись, Кира покачал головой. - Вы много грешили, падре.
- Достаточно, - согласился Джорджо. – Как бы то ни было, я прошу тебя немедленно уехать из города. Желательно – из страны. Сменить имя, гражданство, все документы – исчезнуть, попросту говоря.
- Что за бред? – Изуру сжал руками виски. – Зачем вам это?
- Тебя крупно подставили, - произнес падре после паузы. – Выполнишь этот заказ или нет – ты в любом случае не жилец. Не думай, я беспокоюсь не о твоей шкуре. Вернее, не только о ней – мне не хочется неприятностей в этом городе, как я уже говорил. А они появятся, если ты не исчезнешь прямо сейчас.
- Откуда мне знать, что ты не врешь? – Кира с сомнением посмотрел на собеседника.
- Хочешь проверить? – ехидно спросил священник.
То ли он вновь попал под действие гипноза, то ли в словах Джорджо действительно был резон – но Кире совсем не хотелось проверять.
- Вот тебе адрес, - священник сунул ему в руку смятую бумажку. – Придешь туда завтра, скажешь, что от меня. Там тебе сделают новый паспорт и дадут билеты на самолет. Денег, вырученных от продажи своих огнестрельных игрушек, тебе хватит на первое время.
Изуру не знал, как реагировать.
- Спасибо, - несмело прошептал он, наконец.
- А теперь уходи, и быстро, - Джорджо сделал повелительный жест. – Не хватало еще, чтобы кто-то увидел, как ты здесь развлекаешься.
Кира хотел многое сказать – и спросить тоже, но так и не осмелился.
Не говоря больше ни слова, он развернулся и ушел.
***
Джорджо…
Нет, все-таки Гин провожал Изуру глазами до тех пор, пока он не скрылся в темноте.
Ичимару был уверен, что паренек сделает все правильно – он всегда был смышленым.
И жить тоже всегда хотел.
Перед глазами Гина всплыл смутный образ из прошлого: тощий подросток сидит, прижавшись к холодной кирпичной стене грязной подворотни.
Он был истощенным, усталым, больным – но в сознании.
Наверное, не стоило тогда отдавать его Хисаги.
Но кто же знал, что тому хватит мозгов впутать Изуру в свои делишки?
Шухей всегда был самым толковым из людей Ичимару, а потому пользовался доверием.
Зря, наверное.
Но теперь уже ничего не изменишь.
Хисаги – вечная память, а Изуру – счастливого пути.
Падре Джорджо отряхнул полы сутаны и улыбнулся.
Пожалуй, сегодня стоит лечь спать пораньше: день выдался насыщенным, а завтра его ждет множество незаконченных дел.
URL записиДописалось.
Есть расхожее мнение, что давать латинские названия ванфегам - дурной тон.
В свое оправдание могу сказать, что соблюдение правил хорошего тона никогда не было моей сильной стороной.=)
Название: Confiteor
Персонажи: Хисаги/Кира, Гин/Кира
Жанр: драма, романс
Рейтинг: PG-15
Саммари: написано по мотивам заявки на блич-однострочниках: АУ, Кира – киллер, Гин – священник.
Предупреждение: АУ, сильный ООС, подробные описания душевных метаний, косяки в матчасти, пара крепких словечек, смерть персонажа.
Примечание: Confiteor (конфи́теор, от лат. confíteor, «исповедую») — краткая покаянная молитва, читаемая в Римско-Католической Церкви в начале мессы, а также в некоторых других случаях. Характерными особенностями является молитвенное обращение как к святым, так и к другим стоящим в храме молящимся, а также троекратное биение себя в грудь в знак покаяния, сопровождающее произнесение слов «Mea culpa».
читать дальше
Confiteor Deo omnipotenti
et vobis, fratres,
quia peccavi nimis
cogitatione, verbo, opere, et omissióne:
mea culpa, mea culpa, mea maxima culpa.
Исповедую перед Богом Всемогущим и перед вами, братья и сестры, что я много согрешил мыслью, словом, делом и неисполнением долга: моя вина, моя вина, моя великая вина.
et vobis, fratres,
quia peccavi nimis
cogitatione, verbo, opere, et omissióne:
mea culpa, mea culpa, mea maxima culpa.
Исповедую перед Богом Всемогущим и перед вами, братья и сестры, что я много согрешил мыслью, словом, делом и неисполнением долга: моя вина, моя вина, моя великая вина.
Кира Изуру не помнил, когда в последний раз посещал церковь.
Кажется, это было еще в раннем детстве, но стоит только закрыть глаза и сосредоточиться, как перед глазами мгновенно воскресает давно забытая картина.
Воскресное утро, светлое и прохладное, белые своды и цветные витражи храма, рядом сидит мать – в солнечных лучах ее русые волосы кажутся золотыми.
Воздух будто соткан из ладана – густого и пряного.
Изуру механически крестится, думая о том, что за церковными вратами шумит бурный океан, а ветер остро пахнет свежестью.
В глубине души Кира не понимает, почему Господь избрал своим земным домом душный скучный храм. Будь на его месте, Изуру поселился бы везде – в соленой океанской воде, в робком весеннем солнце, в сером песке, в лепестках сакуры…
- Изуру, не отвлекайся, - одергивает мать. - Настало время молитвы.
Mea culpa, mea culpa, mea maxima culpa.
Кира послушно повторяет заученные слова. Наверное, Бог славно веселится, наблюдая, как люди ритуально бьют себя в грудь и твердят покаяние на давно мертвом языке.
***
Матери не стало, когда Изуру было двенадцать.
Своего отца он видел лишь на поблекших снимках: серьезный мужчина в военной форме равнодушно смотрел на Киру с фотографий и казался совершенно чужим.
Мать рассказывала, что отец был сапером и погиб при исполнении.
Говорят, саперы ошибаются лишь однажды. Изуру считал, что его папа ошибся как минимум дважды.
Впервые – когда женился на маме.
Они наверняка были ужасно несчастливой парой: холодный сдержанный японец и чувствительная нежная француженка. И как ее занесло на эти далекие острова? В детстве Изуру не слишком сильно волновал этот вопрос, а потом стало не у кого спросить. Бабушка Киоко, взявшая его на воспитание, не любила разговоров о матери – будто боялась, что от вскользь брошенного нелестного слова покойница вернется.
От отца Изуру досталось имя – неуместное и глупое для мальчишки с вопиюще европейской внешностью.
От матери по наследству перешла католическая вера – экзотическая и непонятная для местных жителей.
Бабушка же всеми силами давала понять внуку, что он – чужак: в ее саду, в ее доме, в семье Кира. Чувство долга, которое Киоко-сан испытывала по отношению к Изуру, было настолько подавляющим, что казалось почти материальным.
Временами Изуру ощущал себя иностранцем в изгнании.
Иностранцем, забывшим, где его настоящий дом.
***
Взрослея, Кира все острее понимал, что иностранцем его делают не светлые волосы и голубые глаза.
И не католическая церковь, в которой он последний раз был вместе с матерью.
Люди – мальчишки во дворе, одноклассники, ребята с курса – беспричинно казались ему инопланетянами, по странной случайности говорившими с ним на одном языке.
Кира чувствовал, как между ним и внешним миром с каждым днем крепнет стена. Это не было красивой позой скучающего юноши – Изуру был в этом совершенно уверен.
Это было аксиомой, фактом, с которым Кира смирился – и сдался.
Ему вдруг стало все равно.
Зачем трепыхаться, когда в конце все равно упираешься лбом в стену?
Зачем изображать деятельность, стоя на месте?
Зачем играть навязанную роль в плохом спектакле?
Легко и незаметно Изуру собрал свои небольшие сбережения, ушел из дома, бросил институт и уехал.
Его никто особенно не искал: сгинул – и слава богу.
Бабушке стало только легче - во всех смыслах: исчезновение нелюбимого родственника избавило ее от излишних беспокойств и материальных затрат.
Кира бессмысленно колесил по стране - не раздумывая, не оглядываясь, не сожалея.
У его путешествия не было ни четкого направления, ни даже окончательной цели.
Деньги закончились внезапно, заодно положив конец и бесконечным переездам.
Впервые за много недель Изуру поднял глаза и осмотрелся.
Он был в Токио, он был совершенно один, а сбережений хватало лишь на дешевый ужин.
Кире не было страшно – ему было самую малость интересно, а в целом – по-прежнему все равно.
Хисаги Шухей подобрал Изуру на третий день полуголодного существования.
Кира смутно помнил подробности и искренне недоумевал, зачем тот сделал это: то ли просто пожалел, то ли с самого начала решил использовать в своем бизнесе.
Особенности этого бизнеса – и то, что это именно бизнес - Изуру понял не сразу. Хисаги долго и красиво говорил о справедливости, о том, что изначально в жизни нет правды – есть только люди, которые могут ее установить, о своем старшем друге, который хотел сделать мир чище, но не успел.
И как-то вскользь упомянул о том, что Кира – именно из тех, кому позволено вершить суд.
С оружием в руках, а как же иначе?
Изуру очень хотелось верить услышанному: хотя бы потому, что Хисаги был первым, кто не казался ему конченым гребаным инопланетянином.
А еще Шухей был первым, кто умел слушать – и Кира доверился его чутью.
Да и кто в восемнадцать не мечтает об особенном предназначении и прочих бессмысленных вещах?
Как известно, желание верить – наполовину вера.
***
Пистолет дрожал в неловких пальцах – Изуру не мог нажать на курок.
- В первый раз все волнуются, - Шухей потрепал его по плечу. – В конце концов у тебя обязательно получится. И, - он на секунду задумался, - возможно, тебе стоит попробовать винтовку. Мне кажется, она тебе больше пойдет.
Хисаги снова оказался прав: самым сложным было справиться с отдачей, а в остальном все получалось достаточно легко.
Настолько легко, что уже через месяц Шухей доверил Изуру первое задание: устранить одного зарвавшегося банкира – вора и редкого, как уверял Хисаги, подлеца.
***
- Никогда не берись за заказы, которые тебе не по душе. Сколько бы ни заплатили – не соглашайся, - учил Шухей в то время, как Кира тщательно готовил оружие к первому настоящему "бою". – Твоя цель – справедливость, а деньги… Деньги – это просто плата за труд. Как чаевые у официанта.
Изуру ухмыльнулся сравнению. Отбросив шелуху громких слов, он был всего лишь киллером-новичком, неопытным, испуганным и обреченно понимающим, что пути назад нет.
Пожалуй, приятнее было бы окончательно увериться в своем праве сеять справедливость - но Кире отчего-то никак не давалась эта нехитрая наука.
Зато теперь Кире больше не было все равно.
***
Изуру почти не помнил своего первого дела – после того, как все закончилось, он чудовищно напился и даже успел влезть в драку с каким-то верзилой. Его вновь выручил Шухей: привел в чувство, притащил домой и всю ночь просидел рядом, твердя нелепые слова о том, что дальше обязательно будет легче.
Легче не становилось: каждое следующее задание заканчивалось в очередном грязном кабаке.
- Жалеешь, что подобрал меня? – в порыве пьяной откровенности спросил Кира у Хисаги.
- С чего вдруг? – Шухей будто не замечал, что его приятель едва держится на ногах. – Ты хорошо выполняешь свою работу. Чисто, в срок, без помарок. Я горжусь тобой.
- Но, черт возьми, ты хоть видишь, какой ценой мне это дается? – Изуру истерично рассмеялся.
- Справедливость никогда не достается задаром, - покачал головой Хисаги.
- Да пошел ты на хер со своей справедливостью! – Кира сполз по стенке и закрыл лицо руками.
Шухей молча сел рядом, обнял его за плечи и несмело прижал к себе – будто опасаясь, что Изуру оттолкнет его.
Кира не отстранился – ему слишком холодно, чтобы разбрасываться теплом, и слишком больно, чтобы страдать от одиночества.
Изуру не стал вырываться, когда Хисаги попытался его поцеловать, и не изображал недотрогу, когда тот предложил ему остаться на ночь.
В так странно начавшихся отношениях между Кирой и Шухеем не было особенно страстных чувств.
Вместо них тихое и спокойное доверие. Как могло быть иначе, если весь остальной мир казался непонятным, лживым и несправедливым?
Им было чертовски гармонично вместе.
***
А потом Шухея убили.
Вернее сказать, убрали – внезапно и дерзко.
Только после смерти Хисаги Изуру осознал, каким влиянием обладал друг, и как много людей желало ему смерти.
Следующим осознанием стало то, что теперь охота откроется на него самого.
Изуру бежал – пусть это было неблагородно, пусть низко, но ему не хотелось умирать так просто. Кира попросту не имел права дешево разбазаривать свою жизнь – в память о Хисаги он твердо решил выжить.
Континенты, страны, города – все смешалось в пестрый калейдоскоп. В конце концов он осел в маленьком итальянском городке с мелодичным названием и залег на дно.
Через полгода на Изуру вышли – но не враги.
Ему предложили заказ: пристрелить одного мелкого итальянского чиновника. Кира согласился на эти условия со спокойной совестью: политики казались ему обезличенными винтиками системы, бесполезными и идеально взаимозаменяемыми. К тому же сбережения подходили к концу, а зарабатывать деньги иным способом Изуру так и не научился.
Заказчики остались довольны и настояли на дальнейшем сотрудничестве. Кира не стал искать добра от добра, и его жизнь снова потекла по прежнему сценарию.
С одним только отличием: Шухея больше не было рядом, и мир снова стал заселенным сплошь инопланетянами.
***
Церкви в итальянской глубинке оказались удивительно похожими на те, что Изуру видел в Японии: такие же невысокие, белые и совсем не напоминающие готические громадины центральной Европы.
Затаившись на крыше, Кира ждал своего клиента – очередного бюрократа.
Очередного лжеца, обманщика и вора, считающего своим единственным долгом ежевоскресные походы в церковь.
Сегодняшний политикан отличается от многих предыдущих разве что эффектной внешность и слишком непрезентабельной женой.
Впрочем, Изуру придерживался мнения, что в прицеле винтовки все одинаковые.
Пальцы привычно легли на курок, и Кира весь превратился в зрение.
Ни о чем не подозревающий клиент вышел из церкви, рядом с ним семенила хрупкая невысокая жена.
Улыбаясь, он нежно взял ее под руку.
Изуру задержал дыхание.
Самое главное – не потерять концентрацию и выстрелить точно вовремя.
Терпеть.
Еще секунда.
Сейчас.
Ну же!
Кира промедлил лишь мгновение – и проиграл.
Вместо намеченной жертвы в прицеле появился ослепительно-светловолосый мужчина в черной сутане.
Изуру выругался.
Чертов священник спутал ему все карты.
Кира еще раз попытался поймать в прицеле клиента, но не преуспел. Проклятый церковник так умело загораживал ему обзор, что на мгновение Изуру поразило неприятное ощущение: священник мистическим образом осведомлен о готовящемся покушении.
Кира выдохнул и опустил винтовку.
Похоже, ему придется задержаться в этом чертовом городке еще на несколько дней.
***
Летняя жара в Италии тяжела даже для местных жителей: в полдень жизнь замирает, чтобы вечером вновь забурлить.
Когда на город опустились первые сумерки, душные и сизые, Изуру вышел из гостиницы и отправился прогуляться. Неприятный разговор с организатором несостоявшегося убийства он решил отложить на завтра.
Расположившись в одном из кафе на центральной улице, Изуру заказал себе кофе.
Мысли настойчиво и неумолимо вертелись вокруг проваленного дела.
Почему его хваленая выдержка так внезапно дала осечку?
Неужели он залюбовался семейной идиллией политика и его невыразительной женушки?
Глупость какая.
И как этот долбанный клирик умудрился так быстро попасть в прицел?
- Простите, у вас свободно?
Изуру поднял глаза и замер: перед ним стоял тот самый священник. В руках он держал чашечку с эспрессо.
«И как ему не жарко разгуливать по городу в черном?» - промелькнуло в голове у Киры.
- Да, конечно… Пожалуйста… Присаживайтесь, - Изуру убрал с соседнего стула свою сумку.
- Благодарю, - священник тонко ухмыльнулся, и Киру в очередной раз поразило неприятное ощущение, что он видит всех насквозь. – И добро пожаловать. Вы, я так понимаю, недавно переехали в наш город? Я не встречал вас прежде, - добавил он.
- Я не переехал, - Изуру чувствовал, что его голос звучит нервозно и неестественно, но ничего не мог с этим сделать. – Я… Я просто путешествую. Я турист.
- Турист? – церковник поднял бровь. По всему было очевидно, что он не верит ни единому слову собеседника. – И что же турист хочет увидеть в нашем скучном промышленном городке? Тут ведь совсем нет достопримечательностей.
Понимая, что выдает себя с головой, Кира неопределенно пожал плечами.
- Как бы то ни было, я местный священник. Мое имя – падре Джорджо, - представился тем временем клирик. – Вы можете обращаться ко мне в случае необходимости.
- Джорджо? – повторил Изуру. – А вы совсем не похожи на итальянца.
- А я и не итальянец, - весело ответил священник. – По-настоящему меня зовут Гин. Ичимару Гин.
- Вы из Японии? – удивился Кира.
- Нет, - покачал головой падре Джорджо. – Но мой отец именно оттуда. А мать – из Швеции.
- Забавно, - усмехнулся Изуру. Он волшебным образом забыл, что еще пару минут назад его собеседник казался ему чертовски опасным типом. – Мой отец – земляк вашего. А мама француженка… была.
- Что вы говорите! Значит, и мы с вами почти земляки, - священник чувством пожал Кире руку. – Соглашусь с вами, вопросы крови – одни из самых любопытных и забавных, - добавил он позже. – Интереснее разве что проблемы мировой справедливости, не находите? – в лукаво прищуренных глазах на мгновение вспыхнули искры – и тут же погасли.
- Что? Справедливости? – Изуру похолодел, осознавая, насколько опрометчиво было терять концентрацию в присутствии этого странного человека .
- Да-да, именно справедливости, - подтвердил Джорджо. – Впорочем, - он бросил взгляд на наручные часы, - вы не против, если мы с вами обсудим этот вопрос в другой раз? Мне надо спешить.
- В другой раз? – тупо переспросил Кира.
- Приходите в воскресенье на мессу, а после спокойно поговорим, - как ни в чем не бывало предложил священник. – Вы ведь еще не уедете, сеньор… Ох, простите, я забыл спросить, как вас зовут! – он театрально хлопнул себя по лбу.
Изуру, сам того не ожидая, назвал свое настоящее имя.
- Что ж, до встречи, сеньор Кира, - раскланявшись, Джорджо быстро удалился.
Изуру быстро допил кофе, расплатился и ушел.
Придя в гостиничный номер, он, не раздеваясь, рухнул на постель, и, стараясь не думать о странной встрече, забылся тяжелым сном.
продолжение и окончание ***
Изуру проснулся от настойчивого телефонного звонка.
«Ромарио Аббьяти» - гласила надпись на дисплее.
Изуру поморщился: он так и не решил, как именно разговаривать с заказчиком.
Но трубку все же снять пришлось: судя по продолжительности, это был далеко не первый звонок.
- Кира, что за херня? – не жалея голосовых связок, вопил Ромарио, и Изуру мгновенно пожалел, что ответил на вызов. - Ты выполнил обязательства?
- Я облажался, - хрипло произнес Кира. Выдумывать оправдания не было сил. – Прости, я все исправлю.
На другом конце трубки повисло молчание – очевидно, заказчик ожидал более активных извинений.
- Ты уверен, что справишься? – наконец с сомнением протянул Ромарио.
- Да, - твердо ответил Кира. – Я не отказываюсь от нашей сделки, если ты об этом.
- Ну, в таком случае, жди ориентировки. И очень советую больше не лажать, - с этими словами Аббьяти повесил трубку.
Через пару минут Изуру пришло смс с коротким текстом: «9 утра. Мэрия. Снимешь на выходе».
Кира бросил взгляд на будильник: восемь утра.
Неужели он действительно проспал больше десяти часов?
Голова, впрочем, гудела так, будто он вовсе не спал.
Бережно укладывая винтовку в спортивную сумку, Изуру твердо решил, что непременно справится с заказом и уедет из этого странного городишки.
***
Поднимаясь на крышу, Изуру старательно концентрировался на технических моментах предстоящего – это всегда помогало ему успокоиться. Он представлял, как займет выгодную позицию, расчехлит оружие, наведет прицел и выстрелит, не промахнувшись.
С первого раза попадет прямо в сердце.
Скрипнула тяжелая дверь, ведущая на крышу, и в глаза Изуру ударил яркий свет.
Прищурившись, он начал выбирать наиболее выигрышное место для засады, как вдруг его прервали.
- Какая приятная встреча, - раздался тихий голос.
Вздрогнув, Кира обернулся.
Он уже знал, кого увидит перед собой.
- Вот уж не думал, что встречу здесь вас, - в слепящем утреннем солнце долговязая фигура падре Джорджо казалась размытой и нечеткой.
- Я тоже… не думал, - выдавил из себя Изуру. – Что вы тут делаете? – вопрос прозвучал слишком прямо и резко.
- Отдыхаю, - священник блаженно улыбнулся. – Я, знаете ли, очень люблю крыши. С них открывается потрясающий вид, - он неопределенно развел руками.
Кира огляделся.
Открывшийся пейзаж было сложно назвать привлекательным: бесконечные высотки, уровнем ниже – безликая мэрия, вдалеке виднелись бурые заводские трубы.
- Кажется, это не совсем тот случай, - с усмешкой бросил Кира. – Или вы поклонник урбанистического стиля? – он был готов спросить любую чушь, лишь бы не слышать сакраментального: «А что, собственно, здесь делаете вы, сеньор Кира?».
- Люблю наблюдать, как солнце восходит в зенит, - ответил падре. В солнечных лучах его платиновые волосы казались необыкновенно яркими.
- Когда я был маленьким, мне казалось, что на крыше ближе к Богу, - проговорил Кира, только чтобы заполнить паузу.
Священник посмотрел на него внимательным взглядом: так охотник выслеживает дичь.
- Простите за замечание, но вы не там ищите Бога, Изуру. Я ведь могу называть вас по имени? – это был не вопрос – утверждение.
- Называйте, - Кира сделал шаг назад, и внезапно почувствовал, что стоит на самом краю крыши.
Как он умудрился так быстро и незаметно подойти к парапету?
- Осторожно, - падре придержал Изуру за локоть. – Вы рискуете упасть.
Внезапно раздался гулкий бой часов – Кира и не заметил, что на этой площади есть куранты.
- Девять утра, - заметил священник, не отпуская руки Изуру.
Кира мысленно схватился за голову: кажется, и на этот раз ничего не выйдет.
С ощущением полной безнадежности он наблюдал, как его клиент выходит из дверей мэрии, садится в черный автомобиль с тонированными стеклами и уезжает, живой и невредимый.
- Наш мэр – не самый плохой человек, - внезапно заметил падре. – Он не святой, разумеется, но для политика – совсем неплох. Так сложилось, что мы с ним довольно близко знакомы. Наши отцы были большими друзьями, и мы в детстве много времени проводили вместе.
- Зачем вы рассказываете мне это все? – у Изуру вдруг пересохло во рту. Все происходящее казалось больной фантазией и дурным сном.
- Мне отчего-то показалось, что вам будет это интересно, - проговорил Джорджо. – Извините, если ошибся.
Кира осознал, что падре по-прежнему крепко сжимает его руку.
- Вы так взволнованы, - продолжал Джорджо. – Мне кажется, вам стоит лучше высыпаться.
Кира нервно дернулся. Высвободив свой локоть, он метнулся к лестнице, ведущей вниз.
Он понимал, что выглядит как нельзя более подозрительно, но ничего не мог поделать с собой: дольше оставаться с этим всезнающим существом было невыносимо.
- Увидимся в воскресенье, - прокричал ему вслед падре.
***
Кира проснулся, когда на улице было еще темно.
«4:07» - высветилось на экране мобильника.
Кажется, засыпать после проваленных заданий стало доброй традицией.
Изуру поежился: знобило так, будто он которую ночь мучился бессонницей.
Укрывшись поплотнее пледом, Кира попытался вспомнить, что именно ему снилось. В памяти всплывали смутные образы темных дворов-колодцев и сырых подворотен, чердаков без окон и подземных бункеров. В душе сохранилось ощущение изматывающего, бесконечного преследования, беспомощности и невозможности укрыться.
Еще во сне был граммофон – Кира запомнил это образ особенно четко. Старый аппарат глухо, раза за разом повторял странную считалку:
Я и кошка, я и мышка.
I hide and I seek.
Раз-два-три-четыре-пять,
Выхожу искать.
От одного воспоминания о монотонном повторении бессвязных строк делалось жутко.
Изуру закрыл глаза, чтобы перестать думать, и сам не заметил, как опять провалился в сон.
Когда он проснулся, на улице светило яркое солнце, а часы показывали полтретьего дня.
Еще один бесполезный день.
Подавив порыв позвонить заказчику, расторгнуть договор и немедленно уехать, Изуру собрался и вышел из гостиницы. На улице не было ни души – местные жители предпочитали не выходить из дома в такой зной.
Кира закрыл глаза: горячий влажный воздух вызывал мгновенную слабость.
«Было бы неплохо спуститься к морю, - подумалось ему. - Там наверняка прохладнее».
Изуру долго плутал по узким белым итальянским улочкам. Временами ему чудилось, что море совсем близко – он буквально чувствовал свежий просоленный запах.
Казалось – еще пара поворотов, и он увидит, как темно-синие волны врезаются в золотистый песок.
Изуру прибавил шагу.
Морем запахло отчетливее.
Он нетерпеливо заглянул за очередной поворот и… увидел церковь.
Ту самую, близ которой в минувшее воскресенье так и не состоялось убийство.
Рядом с церковью был разбит небольшой сад – Изуру был готов поклясться, что прежде его здесь не было. Розы – огромные, ярко-бордовые – были такими свежими, будто вовсе не страдали от изнуряющей жары.
- И снова неожиданная встреча, - пропел знакомый голос.
Кира пригляделся и увидел падре Джорджо. Тот приветливо махал ему рукой.
- Здравствуйте, - только и смог проговорить Кира. Он чувствовал себя преступником, которого упорно тянет на место преступления.
- Вам повезло, что вы застали меня, - продолжал священник. – Я как раз собирался полить розы и уйти.
- Вы сами ухаживаете за садом? – зачем-то спросил Кира.
- Да, ведь он мой собственный, - подтвердил падре. – Цветам нужен уход, они так плохо переносят жаркий климат. И все-таки интересно у нас с вами получается: куда бы ни пошли, везде сталкиваемся. Это знак, вам не кажется? – он ловко перевел тему разговора.
Изуру не казалось.
Все его естество кричало о том, что таких совпадений не бывает – не должно быть.
И если это знак… Кире не хотелось думать о том, что он может означать.
- Что же вы так побледнели? – участливо спросил Джорджо. – Вам плохо?
- Нет… Нет, все хорошо! – выкрикнул Изуру. – Все чудесно. Просто... просто немного жарко.
- Надеюсь, вы не забыли про нашу воскресную встречу? – улыбка Ичимару была сладкой, как мед.
Изуру не выдержал этой приторной пытки:
- С чего вы вообще решили, что я хочу исповедоваться перед вами? – прямо спросил он.
- Исповедоваться? Что вы, я рассчитывал на простой разговор. Вы очень интересный человек, Изуру, - падре говорил тихо, будто их могли подслушать. – Но я не жду от вас откровенности.
Кира смотрел в прищуренные глаза напротив, понимая: его гипнотизируют, вовлекая в странную игру с неизвестными правилами.
Впрочем, нет: его уже вовлекли.
В кармане у Изуру завибрировал телефон.
- Кажется, вам звонят, - заметил священник светским тоном.
Наваждение рассеялось.
- Нет, это просто смс, - Кира открыл входящие сообщения и прочел короткое: «Воскресенье, время то же. Последний шанс».
Чертов Ромарио.
Кто-то успел ему донести об очередной неудаче.
- Кажется, я не смогу прийти к вам в воскресенье, - проговорил Изуру, убирая телефон. – У меня срочные дела.
- Ничего страшного, - падре Джорджо, казалось, ничуть не удивился услышанному. – Можете приходить хоть сегодня – у меня вечер свободен.
- Вы же собирались уходить, - некстати вспомнил Кира.
- Мне ничто не мешает задержаться, - от спокойного тона кровь стыла в жилах.
Изуру чувствовал себя агнцем на заклании – у него будто отняли волю и право выбора.
- Скажите, все же… Я хочу знать: зачем вам разговаривать со мной? – из последних сил сопротивлялся Кира.
- Это нужно не мне, а вам, - покачал головой священник. – Жду вас к восьми.
Изуру кивнул, обреченно понимая, что больше не может бороться.
***
Возвращаться в гостиницу не хотелось, и Кира продолжил бесцельно бродить по городу. С каждым шагом, отдалявшим его от церкви, он все больше понимал, как глубоко влип.
Проклятый священник запудрил ему мозги, в этом нет сомнений.
Как именно ему это удалось – другой вопрос.
Но важнее выяснить, как справиться с этим воздействием.
Изуру опустился на ближайшую скамейку.
Очевидно, что падре – его главное и единственное препятствие к исполнению заказа.
Препятствие, которое надо устранить.
Кира стер со лба пот: никогда прежде ему не приходилось убивать просто так. Просто безвинного человека, а уж тем более – духовное лицо. Это казалось неправильным и противоречило всем возможным принципам.
«Шухей бы никогда так не поступил», - Изуру знал это наверняка.
Но он – не Хисаги, и если соблюдение условий договора и устранение негодяя-политика этого требуют, он пойдет на дополнительные жертвы без особых моральных терзаний.
Главное – сделать правильный выбор: пистолет или нож.
Ножом незаметнее, но грязнее.
Пистолеты же Изуру никогда не любил, однако в его ситуации лучше оружия не найти.
Решено: он придет к падре и скажет, что хочет исповедаться по всей форме. Пока тот будет готовить исповедальню, Изуру успеет выстрелить.
Главное – не поймать ненароком этот гипнотический взгляд.
Кира против воли представил, как стреляет в Джорджо, как тот картинно оседает на пол, как его тонкое бледное лицо кажется бумажно-белым на фоне черной сутаны.
Пошловато.
Театрально.
Искусственно.
Изуру зашел в гостиницу лишь на пару минут – чтобы надеть пиджак и спрятать во внутреннем кармане пистолет.
***
- Вы все-таки пришли, - лицо падре светилось торжеством.
- Да, - Изуру сухо кивнул. Он забыл, как правильно просить об исповеди, но отчаяние было сильнее боязни выглядеть смешным. – Я подумал и хотел бы, исповедаться у вас.
- Исповедаться? – кажется, Джорджо не ожидал такого предложения.
- Я очень прошу, - повинуясь внезапному порыву, Кира опустился на колени.
- Что вы, встаньте! – священник поднял Изуру за плечи. – Разумеется, я готов вас выслушать.
- Только, - Кира чувствовал холод пистолета даже через карман, - я бы хотел, чтобы все было по правилам. Исповедальня…
- Забудьте об этих условностях, - отмахнулся падре. – Поверьте, Господу все равно, где именно вы выскажете, что у вас на сердце.
Кира почувствовал, что в очередной раз проиграл: Джорджо просчитывал события на несколько ходов.
- Не робейте, - священник немигающе смотрел на Изуру. – Говорите все, что чувствуете.
Кира молчал.
Он мог бы резким движением достать пистолет и поставить точку в этом нелепом фарсе – и не решался.
- Хотите, я помогу вам начать? – падре взял Изуру за руку. Ладонь у него была сухая и теплая. – Вы запутались, сын мой. Запутались так сильно, что окончательно утратили ориентиры. Для вас нет ни правды, ни лжи, ни зла, ни добра – есть только отупляющая обреченность. Вы как будто плаваете в формалине – не живой и не мертвый.
Изуру дико посмотрел на священника:
- Откуда вы…
- О, я многое знаю, - продолжил Джорджо, мягко сжимая похолодевшие пальцы Киры. – Я знаю, зачем вы приехали в этот город, знаю, кто вас послал, знаю даже, что сейчас в вашем кармане лежит заряженный пистолет…
Кира отпрянул, рывком доставая оружие.
- Откуда вам известно это все? Вы шпионили за мной? – закричал он. Руки дрожали, как перед первым в жизни выстрелом.
- Вовсе нет, - священник был совершенно невозмутим. – Я не следил за вами. Разве что, - он хмыкнул, - самую малость.
- Кто вы такой, черт возьми? – Изуру чувствовал, как остатки решимости покидают его. – Гипнотизер? Телепат? Ангел-хранитель?
- Или демон-искуситель? – Джорджо откровенно насмехался. – А может, я тоже из ваших? Может, я такой же убийца, как и ты? Или наоборот: я всю жизнь охочусь на тебе подобных? Может, это я убил Хисаги?
Кира почувствовал, что ему не хватает воздуха.
- Откуда ты про него знаешь? – отбросив бесполезный пистолет, Изуру вцепился в горло падре. – Отвечай немедленно!
- Тише-тише, - сдавленно прохрипел священник. – Успокойся. Я не убивал его.
Инстинктивно повинуясь, Кира ослабил хватку:
- Я не понимаю, - проговорил он. – Не понимаю, как вы… почему…
- Так получилось, что я знаю о вашем мире больше, чем бы мне того хотелось, - уклончиво заметил падре, окончательно освобождаясь из захвата. - Я знал многих из ваших, и большая часть моих знакомцев мертва. Я не собираюсь читать тебе морали…
- Право, не стоит, - неумело съязвил Изуру.
- Неужели ты совсем не раскаиваешься? – с любопытством спросил Джорджо. – Скольких ты лишил жизни…
- Я не считаю это грехом. Я действовал по совести, - упорно твердил Кира.
- Ты действовал по чужой совести, но я сейчас не об этом, - священник помолчал. – Я не допущу, чтобы в этом городе происходили подобные преступления. Считай это епитимьей, что я сам возложил на себя.
- Сурово, - усмехнувшись, Кира покачал головой. - Вы много грешили, падре.
- Достаточно, - согласился Джорджо. – Как бы то ни было, я прошу тебя немедленно уехать из города. Желательно – из страны. Сменить имя, гражданство, все документы – исчезнуть, попросту говоря.
- Что за бред? – Изуру сжал руками виски. – Зачем вам это?
- Тебя крупно подставили, - произнес падре после паузы. – Выполнишь этот заказ или нет – ты в любом случае не жилец. Не думай, я беспокоюсь не о твоей шкуре. Вернее, не только о ней – мне не хочется неприятностей в этом городе, как я уже говорил. А они появятся, если ты не исчезнешь прямо сейчас.
- Откуда мне знать, что ты не врешь? – Кира с сомнением посмотрел на собеседника.
- Хочешь проверить? – ехидно спросил священник.
То ли он вновь попал под действие гипноза, то ли в словах Джорджо действительно был резон – но Кире совсем не хотелось проверять.
- Вот тебе адрес, - священник сунул ему в руку смятую бумажку. – Придешь туда завтра, скажешь, что от меня. Там тебе сделают новый паспорт и дадут билеты на самолет. Денег, вырученных от продажи своих огнестрельных игрушек, тебе хватит на первое время.
Изуру не знал, как реагировать.
- Спасибо, - несмело прошептал он, наконец.
- А теперь уходи, и быстро, - Джорджо сделал повелительный жест. – Не хватало еще, чтобы кто-то увидел, как ты здесь развлекаешься.
Кира хотел многое сказать – и спросить тоже, но так и не осмелился.
Не говоря больше ни слова, он развернулся и ушел.
***
Джорджо…
Нет, все-таки Гин провожал Изуру глазами до тех пор, пока он не скрылся в темноте.
Ичимару был уверен, что паренек сделает все правильно – он всегда был смышленым.
И жить тоже всегда хотел.
Перед глазами Гина всплыл смутный образ из прошлого: тощий подросток сидит, прижавшись к холодной кирпичной стене грязной подворотни.
Он был истощенным, усталым, больным – но в сознании.
Наверное, не стоило тогда отдавать его Хисаги.
Но кто же знал, что тому хватит мозгов впутать Изуру в свои делишки?
Шухей всегда был самым толковым из людей Ичимару, а потому пользовался доверием.
Зря, наверное.
Но теперь уже ничего не изменишь.
Хисаги – вечная память, а Изуру – счастливого пути.
Падре Джорджо отряхнул полы сутаны и улыбнулся.
Пожалуй, сегодня стоит лечь спать пораньше: день выдался насыщенным, а завтра его ждет множество незаконченных дел.
@темы: находки, «погладь автора»
) Октава эспада.
