текст целиком: Old model

[ginolisi]

16.06.2013 в 22:59

Пишет  Crystal Sphere:

«Old model» для Eswet
Для:  Eswet
Название: Old model
Автор: Crystal Sphere
Бета: гинолис
Пейринг|Персонажи: Гин/Изуру, Рангику, Акон, Бьякуя, Рукия, Ичиго, упоминаются Шиба
Рейтинг: PG
Жанр: романс, AU
Размер: ~ 5,5 тыс. слов
Саммари: Милан, мир моды, наши дни
Дисклеймер: Bleach © Kubo Tite
Примечания: фанфик написан по заявке Eswet на «Наколенник». Идея возникла до фестиваля из обсуждения с Кристал. вот этого арта Elruu. Статус: закончен.

Это так прекрасно, когда вокруг – лето. Ни промозглой слякоти, ни пронизывающего ветра. Можно гулять, наслаждаться солнцем. Гин любил лето, любил гулять, но в последние годы делал это нечасто – так уж получалось.

В кармане джинсов завибрировал телефон. Гин дёрнулся, но не стал брать трубку. Он сидел на мостках у пруда в парке Семпионе, наблюдая за утками, время от времени бросая им кусок булки.

Телефон продолжал вибрировать, и Гин наконец решил, что, пожалуй, лучше ответить.

– Гин! Где тебя носит! Почему ты не отвечал на звонки! Я тебя обыскалась! Сейчас же скажи мне, где ты находишься, я пришлю за тобой машину! На следующей неделе показ, Кучики хочет посмотреть нашу коллекцию, а тебя нигде нет! Это надо же было исчезнуть в такой момент! Гин, ты слышишь меня?

– Пьяцца Кастелло, 1. Я в парке, Рангику.

– Секунду, – голос Рангику зазвучал приглушённо. Гин хорошо представлял этот жест – как она прикрывает трубку ладонью, когда говорит с кем-то ещё. Очевидно, она давала указания ассистенту. – Гин? Рикуу сейчас приедет за тобой, будь у главного входа.

В телефоне раздались короткие гудки. Гин нажал на отбой и растянулся на траве, прикрыв глаза.

* * *

Гин вышел из авто и легко взбежал по лестнице. У самой двери его остановил Рикуу, поднимавшийся следом.

– Синьор, позвольте, я отдам в чистку ваш пиджак. Прогулка в парке не прошла для него бесследно, – пояснил он, мягко улыбаясь.

– Спасибо, Рикуу, – Гин улыбнулся в ответ, скинул с плеч пиджак и скрылся за дверью.

В зале шёл частный показ. Рангику стояла у стены, скрестив руки под грудью, словно ставя невидимый блок. А ближе к подиуму в креслах расположились двое: молодой мужчина и девушка хрупкого сложения. Они были красивы. Оба темноволосые, со светлой, почти светящейся кожей. Точёный профиль, неподвижные лица. Как скульптуры в музее. Даже не верилось, что живые.

Гин бесшумно подошёл и остановился рядом. На подиуме стройный юноша в тёмных очках, с копной непослушных рыжих волос демонстрировал высоким гостям одну из жемчужин весенне-летней мужской коллекции. Укороченные облегающие брюки белого цвета; белая рубашка, расстёгнутая на три пуговицы, с чёрно-белым шейным платком на голое тело; тонкий чёрный ремень, классический чёрный пиджак и лёгкие чёрные туфли завершали элегантный образ.

– Кто это? – полушёпотом спросил Гин.

Рангику вздрогнула, очевидно, только его заметив.

– Куросаки, наш новый стажёр, – так же тихо ответила она.

– Ага. Мне подключиться, или он справится своими силами? – снова спросил Гин.

Она взглянула на него осуждающе и подтолкнула в спину:

– Иди! И постарайся сделать виноватый вид. Акон из кожи вон лезет, чтобы сшитая по твоим размерам одежда смотрелась на этом ребёнке более или менее сносно.

* * *

– Явился! Так, снимай… Это надевай, – Акон сунул ему в руки вешалку с одеждой. – Волосы… какое счастье, что твои волосы всегда лежат идеально.

Гин усмехнулся. Несколько быстрых плавных движений – готово. Одежда «слушалась» его, снималась и надевалась легко, сидела, как вторая кожа.

– Чего они хотят от нас? – Гин кивнул в сторону зала. – Первый показ коллекции будет на следующей неделе.

Акон мотнул головой.

– Это Кучики. Девушка – его сестра. Вероятно, хочет прийти на первый показ в одном из наших костюмов, – он пожал плечами, взглянул на Гина оценивающе, кивнул:

– Твой выход.

* * *

Гин стоял на веранде, вертя в пальцах колпачок от ручки. Рангику провожала высоких гостей: Гин слышал доносившийся снизу её звонкий голос с приветливыми интонациями.

Негромко хлопнула входная дверь, процокали по ступеням каблуки. Рядом щёлкнула зажигалка. Сигарета в тонких пальцах слегка дрожала. Рангику оперлась спиной на балконную раму и стояла, прикрыв глаза и чуть откинув голову назад.

– Что-то не так? – спросил Гин. Интуиция никогда не подводила его.

– Кучики понравился показ, – устало сказала она.

– И? – вопросительно поднял бровь Гин.

– И наш стажёр, – с ничего не выражающей интонацией ответила Рангику.

Гин окинул её долгим внимательным взглядом.

– Ран, что происходит? – он умел быть настойчивым.

Она вздохнула, отошла от балкона и присела за столик. Рассеянным жестом придвинула к себе пепельницу. Гин остался стоять у окна.

– Они наши новые хозяева, Гин. Шиба продали бизнес и уезжают из страны.

Информация о продаже дома моды Шиба уже несколько дней курсировала в кулуарах, но кто станет новым хозяином, до сих пор не было известно.

– Вот как, – протянул Гин.

Он задумчиво рассматривал светловолосого молодого человека в потёртых светлых джинсах и белой футболке, со спортивной сумкой через плечо, вышедшего из парадного входа и остановившегося на ступенях. Молодой человек был привлекателен, но до профессиональной модели не дотягивал ростом, да и эта сумка… «Фотограф, – вспомнил Гин. – Он был в зале на показе. Фотограф Кучики».

Он обернулся к Рангику и встретил её встревоженный взгляд.

– Мы на пороге перемен, Гин.

* * *

До показа оставалось три дня, когда Кучики Бьякуя, на этот раз один, вновь наведался к ним.

– Я хочу, чтобы летнюю коллекцию представлял Куросаки Ичиго.

Рангику молчала, беспомощно хлопая ресницами. Ситуацию спас Акон.

– Синьор, это невозможно. Коллекция и модель, её представляющая – это единое целое. Эта коллекция создавалась под Ичимару Гина, он её неотъемлемая часть.

– Ичимару стар. Куросаки молод и перспективен. Я собираюсь дать ему шанс. К тому же, я видел эту коллекцию и могу судить…

– Нет, вы не можете! – Акон резко повысил голос, дёрнулся всем телом, делая шаг вперёд и оказываясь лицом к лицу с Кучики. Встрёпанный, угловатый, в белом халате поверх обычной одежды, с бледной сухой кожей и болезненно заострёнными чертами лица, он был похож на безумца, кидающегося грудью на амбразуру.

– Извольте объясниться, – Кучики оставался невозмутим.

– Ичимару совершенен в качестве модели. И, как я уже сказал, эта коллекция выполнена с учётом специфики его внешности, манеры подачи и прочих нюансов. Она создаёт завершённый образ, выстраивающийся в голове у зрителя во время просмотра. Если поставить в показ другую модель, образ будет разрушен, коллекцию ждёт провал. Нужен ли вам провал, синьор Кучики, в самом начале вашего пути как главы дома моды? Этого ли вы хотели, приобретая такой непростой бизнес?!

Кучики молчал, вероятно, обдумывая его слова, с непроницаемым лицом.

Акон вдруг успокоился, отступил на шаг. Из осанки исчезла излишняя нервозность, свойственная творческим людям. Помолчав немного, он добавил:

– Я могу гарантировать вам успех. Создание коллекций – моё призвание и моя профессия. Оставьте этот показ за Ичимару, а следующий, если желаете, я сделаю для Куросаки.

– Когда следующий показ мужской коллекции? – коротко осведомился Кучики.

– В январе.

– Прекрасно. Зимнюю коллекцию делайте для Куросаки. А в летнем показе дайте ему несколько эффектных выходов. В конце показа он будет объявлен новым официальным лицом дома моды Кучики.

От повторного шока к Рангику вернулся дар речи.

– Но, синьор Кучики, как же контракт с Ичимару?..

– Я готов выплатить ему неустойку.

– Это огромная сумма! Но дело даже не в этом, вернее, не только в этом. Какие претензии у вас к Ичимару? Нам же придётся как-то ему объяснить…

– Позвольте быть с вами откровенным. Моя сестра очень болезненно воспринимает присутствие этого человека. Я не хочу, чтобы лицом нашего дома был тот, кто настолько ей неприятен.

– Но… вы ведь не будете его увольнять по этой причине? – осторожно спросила Рангику.

– Как бы ни был хорош Куросаки, – вновь заговорил Акон, – ему ещё многому предстоит научиться. И для этого нужен тот, с кого он мог бы брать пример. А лучший пример, чем Ичимару, и представить сложно.

Кучики думал недолго:

– Ваши предложения разумны. Подготовьте необходимые документы, я подпишу их после показа. На этом всё.

Он удалился, а Акон и Рангику ещё минуту стояли и молча смотрели на закрывшуюся за ним дверь.

* * *

Показ прошёл великолепно. Коллекция была фаворитом недели, приковав к себе пристальное внимание прессы. Разрыв контракта между бывшим домом моды Шиба – теперь Кучики – и одной из ведущих моделей стал полной неожиданностью и вызвал множество слухов и сплетен.

Гин воспринял новость о частичном разрыве контракта спокойно: улыбался, отшучивался про «старость», не спешил принимать предложения других домов – он больше не был лицом дома, но всё ещё работал на Кучики.

Свободного времени стало больше. Он бродил по городу, по излюбленным уголкам парка, иногда допоздна сидел в кафе или на берегу пруда. В голову лезли безрадостные мысли. Будучи по натуре эгоистичным человеком, законченным индивидуалистом, Гин никого не впускал в свою жизнь, кроме тех, кто был в ней с самого начала. Была Рангику, а больше – никого. Гин не желал делиться ни своим временем, ни собой с кем бы то ни было. И платил за это одиночеством. Раньше работа не давала ему возможности об этом сожалеть – он едва успевал восстановиться, но теперь… Хотелось совершить какое-нибудь безумство. И чем дальше, тем сильнее.

Спиртное Гин не любил и не понимал: даже от мизерного количества у него начинала болеть голова. Никотин и прочие наркотики Гин также не употреблял – не хотелось травить себя всякой дрянью, для этого он слишком себя любил. Секс, пожалуй, был единственным стоящим развлечением. Но Гин избегал привязанностей. Партнёры менялись, и было большим везением, когда рядом оказывался кто-то действительно интересный.

Хотя нет, было ещё одно развлечение. Гин любил наблюдать за людьми. Кафе привлекали его этим: уютная обстановка, возможность наблюдать. Не безумство, но хоть что-то.

В один из таких вечеров он заметил, что сам является объектом наблюдения.

Наблюдавшего он узнал сразу: тот самый фотограф, который снимал частный показ для Кучики. Молодой человек сидел за дальним столиком, лицом к залу. На нём были всё те же светлые джинсы и белая футболка – или другие, но очень похожие. Он определённо был красив. Загорелая кожа мягкого золотистого оттенка. Светлые, бледно-соломенного цвета волосы обрамляли лицо и свободно падали на лоб, скрывая левый глаз.

«Чего он хочет? Фотосессию? Интервью?..»

Поймав на себе очередной пристальный взгляд, Гин легко поднялся и, пройдя в конец зала, подсел за дальний столик.

– Добрый вечер, – улыбаясь, сказал он.

– Добрый вечер, синьор Ичимару, – молодой фотограф вернул улыбку, затем опустил взгляд, будто засмущался.

– Следите за мной? – весело поинтересовался Гин.

– Любуюсь, – в тон ему ответил собеседник, взглянул из-под чёлки пронзительно. – Хотите полюбоваться вместе со мной? Кира Изуру. К вашим услугам.

Гин приподнял брови:

– А есть чем?

Изуру взял с соседнего стула фотокамеру.

– Судите сами, – он протянул Гину камеру и включил режим просмотра снимков.

Гин замер. На снимках был он, конечно же. В разных районах города, с необычных ракурсов, при разном освещении. И выражения лица были выхвачены разные. Гин и не думал, что может выглядеть так. Он часто видел себя со стороны – фото, реклама, видео показов – но никогда не видел себя таким: задумчивым, грустным, живым, настоящим, странным. На этих снимках он был собой, таким его видели окружающие, и это было настолько внезапно и откровенно, что Гин с трудом подавил желание прикрыться рукой. В последний момент он сделал вид, что смахивает чёлку со лба.

– Да вы маньяк, синьор Кира, знаете ли? – осторожно заметил Гин, стараясь голосом не выдать потрясение.

– Изуру, пожалуйста. Для вас – Изуру, – с польщённой улыбкой ответил новый знакомый.

– Ну, хорошо. Скажите мне, Изуру, зачем вы это делаете? – с искренним любопытством поинтересовался Гин. Странного фотографа следовало, как минимум, опасаться, но чутьё подсказывало, что сейчас он в безопасности.

– Хочу показать вам, как вы прекрасны, – улыбка вышла смущённой и в то же время дерзкой – сочетание подкупало. – Я предлагаю вам услуги фотографа и личного агента.

«А вот это уже серьёзно». Гин молчал, переваривая услышанное. Здесь было над чем подумать. После оглушительного успеха летней коллекции и последовавшей за ним, как гром среди ясного неба, новости, что Гин больше не является лицом дома моды Кучики, многие предложили ему контракт, но суммы не превышали той, которую продолжал выплачивать ему Кучики. Конечно, все понимали, что Гин уже не молод и не может рассчитывать на большее, а его уязвлённая гордость будет искать способ себя проявить, но Гин не торопился менять хозяев.

Он отклонил все предложения и попытался привыкнуть к новому положению вещей. С одной стороны, это выглядело достойно и мудро – признать право первенства за молодым коллегой, оставаясь рядом с ним – недосягаемым идолом, учителем и примером для подражания. С другой стороны, «недосягаемость» таяла по мере того, как Куросаки осваивался в роли звезды, набирал опыт и необходимые навыки – а делал он это очень быстро. И Гин имел все шансы незаметно увянуть в его тени, как вянет красивый цветок под бурно разросшимся деревом.

Гин не торопился, выжидал. Дал себе время выбрать свой шанс. И вот теперь, кажется, пришла пора действовать.

– Заманчивое предложение. А что вы хотите взамен, Изуру? – спросил Гин, опираясь локтями на стол и устраивая подбородок на сложенных ладонях.

На мгновение глаза Изуру потемнели, светлый медовый оттенок сменился тёмным янтарным, и у Гина мелькнула мысль, что сейчас он ответит «вас».

– Давайте будем на «ты»?

– Это всё? – Гин рассмеялся, чувствуя на себе пристальный взгляд.

– Нет, конечно, – Изуру улыбался. Кажется, даже если бы он хотел скрыть улыбку, у него не получилось бы. Его глаза вновь посветлели и мягко светились. – Процент от сделок и возможность находиться рядом с вами двадцать четыре часа в сутки.

– Не многовато ли – двадцать четыре часа? – со смешком поинтересовался Гин.

– Этого требует моя работа, – объяснил Изуру. – Я буду фотографировать в разное время суток, в основном, в привычной для вас обстановке. Так вы согласны?

Гин приоткрыл обычно прищуренные глаза, смотрел внимательно, будто сканировал взглядом. От него не укрылось, как руки Изуру рефлекторно сжали фотокамеру – Изуру удерживал себя от желания снимать.

Насколько будет опасно подпустить к себе вплотную такого человека? Насколько сильна его одержимость? А в том, что это одержимость, Гин не сомневался. Очень приличный, вежливый и внимательный молодой человек, профессиональный фотограф высокого класса – другого Кучики не взял бы – был именно что одержим им. Безусловно, он умел держать себя в руках. Но что будет, если дать ему доступ к предмету одержимости? Пойдёт ли она на спад, вспыхнет ли с новой силой?

Можно раздумывать вечно, и никогда не узнаешь. Гин закрыл глаза, прислушался к себе. Всё существо кричало «да». Никакой логики, только инстинкты. Изуру нравился ему. С того самого момента, когда Гин рассматривал его – на крыльце дома, после памятного частного показа. Сколько времени Изуру был одержим им? Гин не знал. Что же, у него имелась отличная возможность выяснить.

– Согласен, – ответил он, безмятежно улыбаясь. – И да, давай на «ты». Называй меня «Гин».

Изуру кивнул.

– Я перешлю часть снимков на почту. Можно мне твой электронный адрес? – деловито поинтересовался Изуру, складывая камеру в сумку.

– Конечно, – ответил Гин. – Я пришлю SMS. Дай мне твой номер.

Изуру достал из сумки карандаш, написал на салфетке номер и протянул Гину.

– Встретимся завтра? Мне нужно взять кое-какие вещи.

– Да, я позвоню, когда освобожусь, – подтвердил Гин.

– Благодарю, – Изуру улыбнулся, и от этой улыбки у Гина вдруг болезненно заныло в груди.

* * *

Они встретились вечером следующего дня. Изуру приехал по указанному адресу, Гин ждал его.

Изуру разулся, не выпуская сумку с фотокамерой из рук, прошёл через просторный холл в гостиную, попутно заглянул в кабинет и спальню; Гин шёл следом.

– Здесь ты живёшь? – спросил Изуру. – Один?

– Да, – просто ответил Гин. – Это твоя комната, – он открыл единственную дверь по левую сторону коридора. – Есть хочешь? Я только пришёл, как раз собирался ужинать.

– Не откажусь, – Изуру положил сумку на кровать и поспешил за Гином на кухню.

– Здесь ванная, – Гин толкнул ладонью ещё одну дверь и щёлкнул выключателем.


К тому времени, когда в ванной перестала шуметь вода, по кухне уже расползлись аппетитные запахи. Гин стоял возле стола, нарезая помытые овощи. Он обернулся на щелчок и обнаружил Изуру, увлечённо фотографирующего его.

– Другого я и не ожидал, – усмехнулся Гин. – Вижу, ты не очень голодный.

– Я голодный, – запротестовал Изуру, – но работа – прежде всего. Не обращай на меня внимания.

Изуру перемещался по кухне ещё несколько минут, отснял, как Гин варит кофе и разливает его по чашкам. Быстро расправившись с едой, Изуру сделал глоток кофе, поблагодарил и только тогда расслабился. Откинувшись на спинку стула, он наблюдал за Гином поверх чашки, – а Гин наблюдал за ним.

Первым не выдержал Изуру.

– Почему ты один? Ты так легко впустил меня к себе. Мало кто согласился бы на такое.

– Не зазнавайся, – Гин улыбнулся, но ответил: – Мало кто ужился бы со мной.

– Даже Рангику? – задал Изуру очевидно волновавший его вопрос.

– Она уживалась дольше других. Мы друзья детства, – спокойно ответил Гин.

– Понимаю.

В тот вечер Изуру не решился больше задавать вопросы, а Гин не спешил рассказывать.


Наутро Гин проснулся от негромкой возни в комнате. Он приоткрыл глаза: ну конечно, Изуру. Фотосъёмка.

– Доброе утро, Гин. Прошу прощения, что разбудил, я старался не шуметь. Я уже отснял практически всё необходимое, - Изуру улыбнулся и начал складывать фотокамеру, но в этот момент Гин приподнялся на локтях и сел.

Изуру замер.

– П-прости, я хотел... позволь мне поснимать ещё две минуты? Всего две минуты, и я уйду.

– Снимай, – Гин равнодушно махнул рукой, поднялся, накинул халат и поплёлся в ванную.

Он просыпался медленно, первые полчаса дремал на ходу, умываясь и приводя себя в порядок машинально. Вероятно, Изуру стало совестно фотографировать Гина в таком состоянии, потому что, сделав несколько снимков, он пробормотал что-то про чай и удалился на кухню.

Как выяснилось, чай Изуру заваривал невероятно вкусный. Откуда он взял привычку в Италии, где по утрам все пьют кофе – заваривать чай?

Гин даже пришёл в себя быстрее обычного.

– Очень вкусно. Где ты научился?.. – спросил он, вдыхая приятный терпкий запах и делая очередной глоток. Прикрыл от удовольствия глаза. В голове прояснялось.

– Мои родители родом из Англии, – донёсся до него голос Изуру. – Но давай поговорим о тебе.

– Обо мне? – Гин приоткрыл глаза.

– Да. Если ты не против, я хотел бы получить список компаний, сделавших тебе предложения о сотрудничестве после того, как Кучики частично отказался от твоих услуг.

– О, – Гин приподнял брови. Со стороны было похоже на удивление, но на самом деле он испытал лёгкий укол разочарования.

Поднявшись, он скрылся в комнате и через минуту вернулся с ноутбуком. Поставил его перед Изуру:

– Вот, пожалуйста.

– Благодарю, – взглянув на Гина, Изуру улыбнулся, затем сосредоточился на списке.

Несколько минут он молчал, внимательно изучая предоставленную информацию.

Гин пил чай и, пользуясь случаем, беспрепятственно рассматривал Изуру.

– Среди прочих, тебя пригласили «Альфа Ромео», Дом Гуччи и фабрика Палмобили, – Изуру понял голову от ноутбука. – Я предложил бы тебе заключить долгосрочный контракт с Палмобили и разово поработать с «Альфа Ромео» и Гуччи. Знаешь, почему?

– Нет, – Гин смотрел на Изуру с интересом.

– Стабильность. Фабрика Палмобили – один из ведущих производителей шикарной мебели ручной работы в Италии. Основной покупатель – женщины, именно они в большинстве случаев планируют интерьер своего жилища. Став лицом компании, ты существенно увеличишь продажи. Это залог успешного и долгосрочного сотрудничества. Тогда как «Альфа Ромео» и Гуччи имеют широкий круг самой разнообразной клиентуры. Это работа на один сезон, до выпуска следующей коллекции или модели авто. Но можно попробовать.

– О’кей. Так и сделаем, – кивнул Гин, вставая. Проходя мимо Изуру, он дружеским жестом положил ладонь ему на плечо. – Спасибо, Изуру.

* * *

В течение следующего месяца Изуру работал у Кучики днём, в обед и вечером проводил встречи с потенциальными работодателями Гина, в выходные устраивал Гину фотосессии, а ночью обрабатывал фотографии. За это время Гин не раз заставал его ночью спящим на ноутбуке или в обнимку с чашкой чая среди снимков на столе. Гин не понимал, зачем Изуру так убивается. Привычно укрыв его пледом, он отправлялся к себе и иной раз подолгу лежал без сна, уставившись в потолок. В его жизни появился человек, который о нём заботился, но почему-то от этого Гин не чувствовал себя счастливее. Вероятно, он делал что-то не так, но не понимал, что именно. И это удручало.

Уладив все формальности, проведя переговоры и подписав необходимые бумаги, Изуру предоставил Гину контракты и график, в котором было указано, с кем и в какой последовательности в ближайшие пару лет ему предстояло работать, а также были указаны суммы, которые будут выплачены Гину в результате этой работы. Во всех контрактах оговаривалось, что производить фотосъёмку будет только личный фотограф Гина, то есть он, Изуру.

– Ты проделал впечатляющую работу, – сказал Гин, улыбаясь. – Возможно, стоит это отметить?

– Ничего не имею против. Есть идеи? – Изуру улыбнулся в ответ, он выглядел счастливым.

Впереди был выходной.

Они сходили в кино, провели вечер в кафе. Обсуждали сначала просмотренный фильм – оказалось, оба любят фантастику – а потом и другие пристрастия и предпочтения. Гин отстранённо удивлялся тому факту, что до сих пор не представилось случая ими поделиться; обнаружилось на удивление много общего. Работу обсуждать не хотели, очевидно, оба – о ней они так и не заговорили.

Гин традиционно обходился без спиртного, потягивая через трубочку грейпфрутовый сок. Изуру пил мохито. Домой они вернулись за полночь. То ли из-за выпитого, то ли по каким другим причинам Изуру выглядел слегка потерянным. На вопрос Гина, всё ли в порядке, он виновато улыбнулся и заверил, что да, всё в порядке и, чтобы полностью прийти в норму, ему требуется просто немного поспать.

Изуру ушёл к себе, а Гин сварил кофе и ещё час простоял у открытого окна на веранде, позволяя мыслям течь беспрепятственно, перебирая в памяти моменты прошедшего вечера.

* * *

Неделя принесла заботы. За пару дней Гин вымотался так, что хотелось взвыть. К концу недели он уже походил на зомби, засыпал стоя и практически не реагировал на внешние раздражители. Зато внутренние съедали заживо.

Гину казалось, что ещё немного, и он сойдёт с ума. Жизнь, расписанная по минутам, представала беспросветной адской кабалой. Изуру неожиданно отдалился и теперь всё время пребывал в растерянно-задумчивом состоянии, так что Гину порой хотелось взять его за плечи и встряхнуть как следует, чтобы пришёл в себя. Но Гин сдерживался.

К концу второй недели ситуация не изменилось, и Гин находился уже в том состоянии, когда на адекватные действия не хватало ни желания, ни сил. Он позвонил Рангику поздно вечером в пятницу. Изуру не было дома – странно; и он даже не позвонил, как обычно, чтобы предупредить, что задерживается.

– Гин? Что-то случилось? – прозвучало в трубке. Голос Рангику всегда его успокаивал.

– Я соскучился, Рангику, – ответил он с едва заметным вздохом. – Не отвлекаю?

– Что за глупости, Гин, мы же виделись сегодня днём! – ответила она в привычном тоне, но тут же осеклась: – Ты в порядке? Гин?

– Всё отлично, Ран. Всё хорошо. Давай уедем?

На несколько секунд в трубке повисла звенящая тишина.

– Куда уедем, Гин? О чём ты говоришь? – растерянно спросила Рангику.

– Куда-нибудь. В Англию, например. Куда ты хочешь, Ран?

– В Англию?.. Гин, скажи мне, что происходит? Ты поссорился с Изуру? – в голосе Рангику всё отчётливее звучала тревога.

– Причём тут Изуру? С чего ты взяла, что мы поссорились? Я же сказал, у меня всё в порядке, ни с кем я не ссорился, и вообще его нет дома. Я устал, Рангику. Я не могу так больше.

– Как, Гин?

Снова повисла тишина.

– Так, как я сейчас живу. Это не жизнь, Ран. Давай уедем. Поселимся где-нибудь подальше отсюда…

– Гин, прошу тебя! Ты не в себе, подумай, что ты такое говоришь! У нас здесь всё, здесь наш дом, работа!

– Я уезжаю, Рангику. Ты со мной?

– Гин, ты меня пугаешь. Прошу тебя, перестань!

– Так ты со мной?

– Нет, – слово упало, как камень, тишина расходилась кругами по воде.

– Почему, Рангику? – спросил он.

– Мы выросли, Гин. У меня своя жизнь. Если ты хочешь уехать – воля твоя. Я остаюсь.

Они молчали долго. Гин заговорил первым.

– Хорошо, Рангику. Я понимаю.

– Гин…

– Могу я попросить тебя? Оформи мне отпуск, пожалуйста. На неделю, две – неважно. Не уверен, что вернусь, но вдруг.

– Хорошо. Гин, послушай…

– Спасибо, Рангику. Счастливо оставаться.

– Гин, постой! Послушай меня, Гин!

Он нажал отбой.

* * *

Был вечер пятницы – сумасшедшей пятницы, надо сказать. Изуру возвращался домой значительно позднее обычного. Сначала была выматывающая съёмка у Кучики. Потом он понял, что ему просто необходимо поговорить с кем-то, кто мог бы подсказать, взглянуть на ситуацию свежим взглядом. Возвращаясь с работы, он заехал к Ренджи – давнему приятелю, ещё с университета. Вроде бы и говорили они недолго, Изуру даже ничего личного ему не рассказывал. Зато Ренджи рассказывал много и с удовольствием, и этого хватило, чтобы Изуру принял решение.

Изуру подъезжал к парковке, когда в куртке завибрировал телефон. Не доезжая метров пятьдесят, он остановился и взял трубку.

Номер был незнакомый.

– Кира Изуру. Слушаю вас.

– Синьор Кира, простите, что беспокою вас так поздно. Это Мацумото Рангику. Это очень срочно и важно. Это касается Гина! – её голос дрогнул, на последнем слове сорвавшись.

– Синьора Рангику, что случилось? Вы плачете? – спросил он, чувствуя, как стукнуло и замерло на миг, прежде чем заколотиться учащённо, сердце.

– Он позвонил мне. Сказал, что уезжает. Я пыталась его остановить, но всё бесполезно! – она почти рыдала, голос дрожал, и она уже не пыталась это скрывать.

– Синьора, успокойтесь, пожалуйста. Когда он вам звонил? Я почти дома, я поговорю с ним, – сделал попытку успокоить её Изуру, хотя сам был далёк от спокойствия.

– Только что! Мы говорили только что. Где вы находитесь? – она разом взяла себя в руки, в голосе появилась надежда.

– Я остановился рядом с домом, не доезжая парковки. Но что произошло? О чём вы говорили? – спросил Изуру, найдя взглядом нужное окно на двенадцатом этаже и глядя на горящий в нём свет.

– Мы… – она колебалась мгновение, потом заговорила быстро и решительно. – Он сказал, что устал, что хочет уехать. Позвал меня с собой… Изуру, вы должны понять. Мы выросли вместе, знаем друг друга с пяти лет, с приюта в Сиене. Он закончил учёбу, уехал в Милан, поступил в институт Марангони. Через год забрал меня к себе, и я поступила следом. Мы всегда были рядом, он не скрывал своих увлечений. За все эти годы… у него так и не появился близкий человек. Я не говорю сейчас о романах – всё это было. Я даже настояла на том, чтобы мы жили раздельно, я не хотела мешать, да и нужно было устраивать свою жизнь. А он упорно продолжал жить один. Представляете, как я обрадовалась, когда вы поселились у него? Я думала, что наконец-то!.. Но всё пошло не так, как я предполагала. Я прошу вас, пожалуйста, остановите его. Если он вам не безразличен – а я знаю, что это так! – не дайте ему уехать. Он сейчас в таком состоянии, что может натворить глупостей, и виновата буду я! Я просто не переживу, если по моей вине с ним что-нибудь случится! – она задыхалась, в голосе снова зазвучали рыдания.

– Но… в чём ваша вина? Я не понимаю… – растерянно проговорил Изуру.

– Я предала его! Он звал, а я отказалась ехать. Он всегда был скрытным, никому не доверял, не подпускал к себе. Я была для него единственным близким человеком. Он… так и не повзрослел. И теперь, впервые за много лет, он остался совсем один! Он будет искать опору – любой стал бы на его месте. И тот, кто сейчас окажется рядом и поможет прийти в себя, станет очень важным для него. Самым важным, – она замолчала. В трубке было слышно только её частое дыхание.

– Я понял. Спасибо, синьора Рангику. Не волнуйтесь, я позабочусь…

Изуру не договорил, он вдруг понял, что свет в окне на двенадцатом этаже уже не горит. Должно быть, он отвлёкся и не заметил…

Приглушённо пиликнула сигнализация. От парадного крыльца по дорожке к парковке направлялся человек.

Гин.

– Изуру? – снова зазвучал в трубке напряжённый голос.

– Я вижу его, он идёт к машине, – ровно произнёс Изуру.

– Останови его! Скорее! – воскликнула Рангику.

– Я понял. Перезвоню, – он нажал отбой и убрал телефон в карман.

Хлопнула дверца, вспыхнули красным задние габаритные огни – две узкие горизонтальные полосы с закруглением по внешнему краю, словно глаза проснувшегося чудовища. В тусклом свете фонаря серебристая «Альфа Ромео Джульетта» плавно тронулась с места, направляясь к дальнему выезду с парковки.

Изуру направился следом.

Он хотел позвонить, но передумал. Он не знал, что сказать в этой ситуации, поэтому просто ехал за Гином, держась чуть на расстоянии. В голове царил хаос. А ведь именно сегодня Изуру хотел признаться… поговорить с Гином о чём-то важном. Вот только Изуру не ожидал, что говорить придётся в такой обстановке – в машине, на ходу, по телефону.

Тем временем Гин выбрался на автостраду Милан - Варезе и утопил педаль газа. Изуру чертыхнулся. Его «Фиат Седичи» не уступал в скорости, но гоняться за Гином по ночному автобану ему не улыбалось.

Трасса была почти свободна: первая волна желающих выехать за город на уик-энд схлынула, вторая должна была начаться только утром.

Затаив дыхание, Изуру установил телефон на панели приборов, надел гарнитуру и набрал номер.

* * *

Гин ещё раз посмотрел в зеркало заднего вида: нет, не показалось. Настырный фиат всё так же маячил позади, никак не желая убраться из поля зрения. Гин увеличил скорость до 150.

Зазвонил телефон, на панели высветилось: «Изуру». Гин снова взглянул в зеркало заднего вида. Фиат был на месте. Это становилось интересным. Плавно выжав 170, Гин ответил на вызов.

В ушах сразу зазвучал знакомый голос.

– Гин, притормози. Надо поговорить.

– И тебе доброй ночи, Изуру. Ты куда-то едешь? – пропел Гин. В ушах звенело, двигатель работал почти на пределе.

– Я еду туда же, куда и ты. Но эта ночь вряд ли закончится для нас чем-то добрым, если мы продолжим в том же духе, – ответил Изуру.

Гин усмехнулся: фиат в зеркалах заднего вида мигнул габаритными огнями.

– А ты отчаянный. О чём ты хотел поговорить? Я весь внимание.

Послышался вздох.

– Гин… Ну хорошо. Я хотел сказать, что… – Изуру запнулся, выругался сквозь зубы.

Гин улыбался. Ситуация развлекала его чрезвычайно.

– Ты что-то говорил? Изуру, говори погромче, плохо слышно.

– Гин, не убейся, пожалуйста. Я буду очень расстроен, – донесся голос Изуру.

– В самом деле? – Гину хотелось смеяться, он сдерживался из последних сил.

Фиат по-прежнему маячил в зеркалах заднего вида, не отдаляясь и не приближаясь.

– Представь себе! – судя по тону, Изуру начинал терять терпение.

– И насколько же сильно ты будешь расстроен, позволь узнать? – продолжал веселиться Гин.

– Больше, чем ты можешь себе представить.

Гин хмыкнул.

– Скажи на милость! С чего бы это?

Последовал ещё один вздох.

– Гин… пожалуйста, остановись, давай поговорим нормально.

– Вот ещё. Мне и так неплохо. У тебя есть что сказать, или я отключаюсь? – поинтересовался он, разгоняя автомобиль до скоростного предела: стрелка колебалась между 180 и 190.

– Нет, Гин, постой! Твою мать, Гин! – Изуру почти кричал, но Гину не было дела.

Он думал, что Изуру исчерпал запас аргументов, но не тут-то было. Не прошло и пары минут, как «Фиат Седичи» красивого песочного цвета догнал его серебристую «Джульетту», и они поравнялись.

Два автомобиля неслись на бешеной скорости по автобану, и ни один не желал уступать.

Гин краем глаза взглянул в боковое стекло, выхватывая в темноте салона движущегося вровень с ним автомобиля строгий профиль Изуру. В какой-то момент Изуру повернул голову, и они встретились глазами. Это длилось несколько долгих безумных мгновений – сцепившись взглядом, они неотрывно смотрели друг на друга. Потом автомобиль Изуру дёрнулся и завертелся на скорости. Гин ударил по тормозам.

* * *

Как Гин справился с управлением, осталось для него загадкой. Выбравшись из неподвижного автомобиля, он вцепился обеими руками в дверцу и первым делом отыскал взглядом Изуру: его фиат был метрах в двухстах впереди и вроде бы цел.

Руки и колени предательски дрожали.

Гин вернулся за руль и попытался завести двигатель. Ничего не вышло.

Тогда он вспомнил про телефон.

– Изуру, ты в порядке? Ответь, Изуру. Ты слышишь меня?

Голос тоже дрожал, но Гину было плевать. До него только сейчас начало доходить, что он сделал: он только что чуть не убил их обоих.

– Я в порядке. Вижу тебя. Что с машиной? – раздался в наушнике голос Изуру.

Гин выдохнул с облегчением.

– Не знаю, что-то с зажиганием. У тебя есть трос? Не уверен, что вспомню, где лежит мой.

– Да. Сейчас.

Фиат тронулся с места: Изуру медленно сдал назад и остановился, приблизившись почти вплотную.

Гин выбрался с водительского сидения, на негнущихся ногах добрался до чужого багажника, открыл его и замер.

– Это что? – произнёс Гин, удивлённо моргая.

Изуру подошёл и остановился рядом. Проследил направление его взгляда.

– Цветы, – выдавил Изуру. То, какие покупки он сделал накануне их ночной автопрогулки, успело начисто выветриться у него из головы.

– Зачем? – спросил Гин, не отрывая взгляда от букета крупных белых хризантем.

– Тебе.

Ответом было многозначительное молчание.

– А это что? – Гин указал на завалившуюся набок корзину с торчащей из неё бутылкой.

– Вино. Тоже тебе.

– Я же не пью, – удивлённо возразил Гин, краем глаза взглянув на Изуру.

– Ну, мне, – смутившись, ответил тот. – Для храбрости.

Гин, наконец, повернулся и несколько секунд внимательно смотрел на него.

– Поехали домой, – заключил он. – Кажется, нам и правда надо поговорить.

* * *

Они вернулись домой далеко за полночь. В квартире было тихо. Тишина давила на плечи. Гин остановился в дверях кухни, глядя на Изуру, который привычно возился с домашними делами, едва переступив порог: поставил в воду цветы, убрал в холодильник продукты — а потом обернулся и замер, встретившись с Гином взглядом.

– Я должен извиниться, – негромко, но уверенно заговорил Изуру. – Прости меня.

– За что? – искренне удивился Гин.

Изуру подошёл, остановился на расстоянии шага и произнёс, глядя в глаза:

– За то, что думал слишком долго. Ты стал для меня самым важным и самым желанным человеком, Гин. Я старался оправдать кредит доверия, который ты дал мне, приняв в свой дом и в свою жизнь. Я хотел стать нужным, вернуть тебе то, что так несправедливо отобрал Кучики, и даже больше. Надеялся, что это сблизит нас, ты станешь доверять мне и... – Изуру запнулся, опустив глаза.

– И что? – спросил Гин, уже зная, что услышит.

– И между нами возникнет нечто большее, – продолжил Изуру с видимым усилием. – Но когда самое сложное осталось позади, я засомневался. Ты вёл себя обычно, никаких намёков – так ведут себя с другом. И я решил, что неинтересен тебе. Уйти было выше моих сил, и я решил, что останусь и буду заботиться о тебе, не слишком мозоля глаза, – закончил Изуру.

На этих словах Гин поднёс ладонь к своему лицу и помассировал виски, как если бы у него резко разболелась голова.

Изуру проследил его жест.

– Гин, ты выглядишь усталым. Болит голова? – обеспокоенно спросил он.

Гин вздохнул, будто неверяще покачал головой, медленно убрал руку от лица. А потом резким движением схватил Изуру за запястье и дёрнул на себя. Изуру нелепо взмахнул свободной рукой, вцепился Гину в предплечье, по инерции ткнувшись носом ему в ключицу, и замер.

– А я всё ждал, когда же твоя одержимость возьмёт верх. И ни одного поползновения. Всё чинно-чинно, ни одной попытки. Почему, Изуру? Ты ведь хотел меня, – шёпотом произнёс Гин, закрыв глаза и вдыхая запах волос Изуру, смешанный с запахом собственного шампуня.

– Я и сейчас хочу, – прошептал Изуру в ответ. – Но я не мог. Не хотел... навязываться, – его пальцы сильнее сжались на предплечье Гина.

– Аканна-а. Заставил меня терзаться, – укоризненно покачал головой Гин. – Я уж решил, что я тебе только как фотомодель и нужен. Ну, и на контрактах заработать.

– Гин, – Изуру дёрнулся, словно от боли, коротко застонав сквозь зубы. Высвободил из хватки руку. – Ты серьёзно так думал?! – с глухим отчаянием в голосе поинтересовался он, пытаясь заглянуть Гину в глаза.

– Чего я только не думал, Изуру, – со странной застывшей улыбкой ответил Гин. Кончики его пальцев скользнули тыльной стороной по верхней скуле Изуру, задержались возле щеки.

Изуру повернул голову и прижался к ним губами.

В кармане куртки Изуру вибрировал и надрывно звенел сотовый телефон, потом зашёлся истошной трелью мобильник Гина. Но обоим было уже не до разговоров.