погладь автора, я сказаВ
проблематика текста весьма драматична: что делать с дорогим покойником, по которому страшно тоскуете, но оживлять не собираетесь; однако его вам за вас оживили.
...однако Гин -- лучший покойник на свете. он спасёт всех.
...Гин реально из лучших! правда, если кого и спасаает, то чисто нечаянно.
шучу. )
...и текст о другом. это я так. преломляю.
...однако Гин -- лучший покойник на свете. он спасёт всех.
...Гин реально из лучших! правда, если кого и спасаает, то чисто нечаянно.
шучу. )
...и текст о другом. это я так. преломляю.
20.05.2012 в 13:46
Пишет Рыжеухий свиногном:Самый-самый любимый фанфик (аццкое макси без конца и края не считается ибо отдельная тема), один из немногих, написанных не в соавторстве. Дурацкая идея, сомнительный хэппи-энд. А с Гином по-другому быть и не может.
Название: Вернись, мы все припомним
Персонажи: Ичимару, Мацумото, Кира, Нему, Укитаке, Кеораку, Бьякуя, Ренджи, Ямамото, еще некоторые мельком.
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Размер: мини
Дисклеймер: не мое, я только постебаться взяла
Предупреждение: ООС
Саммари: Страдающие из-за смерти дорогого человека Мацумото и Кира могут натворить много глупостей, особенно при помощи сакэ и Нему. Таймлайн - после арки о рейгаях.
читать дальшеМацумото и Кира привычно пили вместе. Это стало для них своеобразной традицией уже давно — один из них приходил к другому, молча ставил бутылку сакэ на стол, другой, понимая без слов, доставал чашки. До предательства они жаловались друг другу на него, обменивались советами и предположениями, потом смеялись. Но с тех пор, как война с арранкарами закончилась, они чаще пили молча. Зачем говорить, когда и так все понятно? Сакэ не унимало боли, но хотя бы немного заглушало ее. Сидеть рядом и делить боль на двоих, иногда выдавая себя прерывистым вздохом, — это помогало, хоть и на время. Даже капитан Хитсугайя не пытался остановить своего лейтенанта, когда она вечером вдруг вытаскивала откуда-то бутылку и уходила. Он понимал, что если запретит, может остаться вообще без лейтенанта.
Но в этот вечер к ним неожиданно присоединилась Нему. Просто постучала в дверь комнаты Киры, где они прятались от мира.
— Извините, я не помешаю?
Они покачали головами. Помешать им напиться сейчас не смог бы и капитан Кучики.
Нему зашла внутрь и поставила на столик три бутылки сакэ. Рангику и Изуру недоуменно на нее воззрились. Нему села, тяжело вздохнула и заговорила:
— Я просто не знаю, к кому еще пойти... Я знаю, что вам очень плохо, но, может, если я вам пожалуюсь, вы про него забудете хоть на чуть-чуть. А мне надо кому-то рассказать.
— Что случилось, Нему? — участливо спросила Рангику.
— Ничего особенного, просто... Навалилось все, не могу больше терпеть.
И всегда спокойная, лишенная эмоций Нему вдруг разревелась. Мацумото и Кира обменялись паническими взглядами и бросились ее утешать.
— Нему, милая, кто тебя обидел? — запричитала Рангику, обнимая девушку и подавая знаки Кире.
Кира достал третью чашку, налил сакэ и протянул Нему. Та благодарно выпила и протянула руку за добавкой. После третьей чашки всхлипывания затихли, и она, наконец, смогла говорить.
— Маюри-сама, кто же еще... Сегодня он обозвал меня идиоткой семнадцать раз, испытал на мне новый яд, после которого у меня отнялась левая рука, обвинил в том, что я совершенно бесполезна, заставил самой делать противоядие, а потом разбил пробирку с ним об стену, оторвал руку и приделал новую. И после этого мне еще пришлось писать отчет об исследовании!
— Какой ужас, — прошептал Кира. — Нему, я всегда удивлялся, как ты все это терпишь.
— Это не так ужасно, как кажется, я привыкла к экспериментам, только устаю от них очень. После целого дня в лаборатории сидеть до ночи над бумагами тяжело, но папа этого не понимает!
Рангику сочувственно покивала, она-то знала, как достает бумажная работа.
В течение следующего часа Мацумото и Кира старательно успокаивали Нему, не забывая подливать и ей, и себе. Куротцучи-фукутайчо была права, решив пойти именно к этим двум со своей не такой уж большой бедой. Вся их нерастраченная за последний год нежность и заботливость была немедленно излита на Нему, они и сами не заметили, как прониклись чужой проблемой настолько, что почти забыли про свою.
— Ты не пробовала с ним поговорить? Попросить, чтобы после такого до завтра откладывать отчеты?
— Что ты, Изуру-кун, Маюри-сама и слушать не хочет. Отчеты должны писаться сразу же. Я понимаю, что так лучше, но все время работать одной сложно, а он даже Акона не хочет давать в помощники, говорит, что у него своя область работы, и отчеты о наших исследованиях он только испортит. А после Кагерозы столько всего осталось! Мы нашли его личный архив и теперь с утра до ночи разбираем результаты его экспериментов с Разделителем миров. А в его тайной лаборатории обнаружились духовные образцы почти всех офицеров Готей, и Маюри-сама целыми днями их каталогизирует.
— Почти всех офицеров? — в ужасе прошептал Кира. — И Куротцучи-тайчо их не уничтожил?
— Ямамото-сан согласился, что уничтожать их будет неразумно. После того, как мы все изучим, их поместят в секретное хранилище и запечатают.
— Что, и мы там есть? — спросила Мацумото.
— Конечно, — кивнула Нему. — Там все старшие офицеры и капитаны.
— Ты же сказала, что уничтожила мою капсулу! — Кира ткнул обвиняющим пальцем в Рангику.
— Кагероза был, очевидно, очень запасливым и предусмотрительным, — пояснила Нему. — Капсулы из всех рейгаев, что были побеждены, мы уничтожили, но в его лаборатории оказались еще.
— Ксооо... — застонал Кира, закрывая лицо руками. — А если опять кто-нибудь решит их использовать?
— Код от двери в хранилище знаем только мы с Маюри-сама. Охранную систему помогал налаживать сам Ямомото-сан, так что любого взломщика она просто размажет по стенке.
Мацумото и Кира облегченно вздохнули и выпили еще.
Еще минут через сорок Нему окончательно успокоилась и даже немного развеселилась, рассказывая нелепые случаи из лабораторной жизни. Фукутайчо десятого и третьего отрядов поначалу улыбались, но вскоре снова погрузились в себя. Теперь, когда некого было жалеть, они вернулись к своему общему горю.
— Сп... ик! спасибо вам, вы мне ошшень помогли! — Нему в нетрезвой благодарности обняла друзей. — Мне и правда полегчало. Хотела бы я вам тоже помочь.
Кира и Мацумото вздохнули в унисон. Никто не мог им помочь теперь.
— Если бы я могла, я бы обязательно вернула его! — не унималась Нему, из ее глаз потекли сочувственные слезы. — Но даже папочка этого не может, а то бы я попросила, чесслово!
Кира мрачно хохотнул:
— Конечно, Маюри был бы просто счастлив вернуть Ичимару-тайчо! А то вдруг тот не успел высказать все гадости.
Рангику вытерла нечаянную слезу и попыталась улыбнуться.
— Не надо, Нему. Это мы по нему скучаем, а остальные... Они, может, и поверили, что Гин не был предателем, но, сама знаешь, он никогда не был особенно популярен.
Нему задумчиво кивнула. Казалось, она не слушала, что ей говорили. Кира снова налил себе и Рангику, Нему протянутую чашку проигнорировала, думая о чем-то своем, настаивать никто не стал.
— А ведь я, пожалуй, и могу... — вдруг тихо протянула Нему.
— Что можешь? — лениво спросил Изуру. — Поговорить с Маюри насчет возвращения тайчо?
— Это невозможно, он умер, — нетвердым голосом сказала Мацумото. — Давайте не будем больше об этом.
— Нет, будем! — неожиданно рявкнула Нему и стукнула кулаком по столику. Столик рассыпался в щепки, но на это никто не обратил внимания.
— Нему, пожалуйста, не надо, — взмолился Кира. — Ты не представляешь, как нам...
— Очень даже представляю! — прервала его та. — Я же вас вижу, вы с ума от горя сходите! И я могу вам помочь.
Изуру и Рангику обменялись встревоженными взглядами. Рангику убрала чашку с сакэ подальше от Нему и ласково обратилась к ней:
— Милая, успокойся. Все хорошо, мы скоро будем в порядке.
— Конечно, будете. После того, как я верну его вам.
— Нему, — испуганно сказал Кира, заглядывая ей в глаза, — а ты вообще из чего сделана-то? Тебе пить можно? А яд этот сегодняшний — он как с алкоголем сочетается?
— Конечно, мне можно пить! И, кажется, нужно, трезвая я б такое не придумала!
— Может, тебя домой проводить?
— Обязательно. Но сначала надо спланировать, что мы там будем делать. Наливай.
Изуру послушно выполнил приказ и выпил, не дожидаясь остальных, потом разлил еще. Нему его и раньше пугала, а теперь он решительно не знал, что делать и как избавиться от сбрендившей фукутайчо. "Вся в папочку. Только еще и помогать пытается, а это вдвойне страшно".
— Помните, я говорила, что в лаборатории Кагерозы мы нашли духовные образцы почти всех офицеров Готей? — спросила Нему.
— Ну... — осторожно протянул Изуру.
— Ну и вот!
До Мацумото дошло первой. Она ахнула и прикрыла рот рукой. Кира пару секунд таращился на подругу, потом и его осенило.
— Ч-что?! Он там тоже есть???
— Конечно. Он же пользовался Разделителем миров, а Кагероза очень долго собирал свою коллекцию. При желании можно и Айзена скопировать...
— Не надо! — одновременно заорали ее собутыльники.
— Сама знаю, что не надо. Ну что, за дело?
Кира молча потянулся за бутылкой и разлил. Он явно был еще слишком трезвым, чтобы даже думать о таком. Мацумото, забыв о чашке, приложилась к горлышку. Они посмотрели на Нему — ее глаза горели пьяным энтузиазмом и желанием немедленно облагодетельствовать весь мир.
* * *
Утром Мацумото проснулась в своей комнате и поняла, что опять проспала. Впрочем, сегодня тайчо не будет слишком ругаться. Через час она, все еще зевая, вошла в кабинет.
— Доброго утречка, тайчо!
— Доброе утро, — отозвался Хитсугайя, не поднимая головы от бумаг. — Как ты себя чувствуешь?
— Отлично. А что?
— Тренировка.
После изнуряющей трехчасовой тренировки, во время которой капитан, не жалея себя, осыпал подчиненную ледяными осколками, чтобы та, наконец, проснулась, пришлось тащиться в девятый отряд за какими-то документами. А потом в первый. А потом в Руконгай гонять невесть откуда взявшихся пустых. Те были слабенькими, однако достаточно настырными, чтобы заставить побегать трех шинигами из десятого отряда. До самого вечера у Рангику не было времени даже задуматься о том, что было прошлой ночью.
Вечером, когда она в одиночестве пила чай в своей комнате, в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, открыли. На пороге стоял Кира, глаза у него были еще более отчаянные, чем обычно.
— Рангику, ты не занята? — спросил он, проходя внутрь.
— Нет, добрый вечер, заходи. Чай?
— Какой нафиг чай? — вдруг взорвался Изуру. — Ты помнишь, что мы вчера делали?
— Э-э-э... — Мацумото задумалась, приложив палец к подбородку и заведя глаза к потолку. — Судя по тому, что помню плохо, пили.
— Молодец, хорошее начало. А дальше?
— Нему пришла, на папочку жаловалась...
— Дальше?
— Напились мы знатно, вроде ревели все в обнимку, — Мацумото скривилась.
— Верно. А дальше?
— Утром тут проснулась. Ты меня принес?
— Это ты меня до казарм дотащила, а потом, видимо, сама дошла. А между "ревели" и "проснулась" ты что-нибудь помнишь?
Рангику нахмурилась. Картины прошлой ночи были сильно размыты и, кажется, перепутаны. Вот Нему плачет у нее на груди. Кира разливает. Они смеются. Кира разливает. Нему предлагает помочь с чем-то. Кира разливает. Они с Изуру от чего-то упорно отказываются. Кира разливает. Втроем идут по ночным улицам. Кира достает бутылку из-за пазухи, пьют из горла. Открывают огромную дверь. Опять пьют. Огромный шкаф с крохотными подписанными ящичками. Еще бутылка, снова из горла. Стеклянный цилиндр со смутной фигурой внутри. Сакэ заканчивается.
Она ахнула и широко раскрыла глаза. Потом зажмурилась и замотала головой, отчего та снова разболелась.
— Нет-нет-нет, я не верю, это пьяный бред, мы этого не делали!
— Что именно мы не делали, Рангику? — подозрительно спокойно спросил Кира.
Она подняла на него глаза. Лицо у Изуру было застывшее, сумасшедшее.
— Рейгай...
Кира молча смотрел на нее несколько секунд, вдруг его глаза закатились, и он рухнул на пол в обмороке. Пришел он в себя от того, что ему щедро брызгали в лицо чем-то мокрым и теплым. Отплевываясь, он сел и вытерся рукавом. Посмотрел на Мацумото — она выглядела испуганной, в руке держала чашку с чаем.
— Ты меня чаем, что ли, поливала? — зачем-то спросил он.
— Ничего другого под рукой не было. Ты в порядке?
— Да. Нет!
Кира заскулил и закрыл лицо руками.
— Ран-тян... — спросил он приглушенным голосом. — Мы правда это сделали?
— Если ты тоже это помнишь, значит, сделали.
— А что я помню?
Минут пять ушло на выяснение того, что Изуру помнит события прошлой ночи примерно так же отчетливо, как и Мацумото, расплывчатые картинки их воспоминаний почти полностью совпадали, так что составить связную историю не представлялось возможным. Они точно помнили, как Нему предлагала сделать рейгай Ичимару Гина из образца запасливого Кагерозы, и как они наотрез отказались это делать. Как они оказались в расположении двенадцатого отряда, а потом и в самой лаборатории, понять не удалось. То есть дорогу туда они кое-как вспомнили, а вот почему туда поперлись — нет. Самым же страшным воспоминанием была фигура в стеклянном цилиндре.
— Изуру, — умоляющим голосом сказала Мацумото, — может, у нас коллективные галлюцинации? Кто эту Нему знает, может, она сакэ из папиных запасов взяла.
— Хорошо бы, — простонал тот. — Только я давно ни во что хорошее не верю.
Рангику зловеще усмехнулась. Дожили — отравленное сакэ из личного запаса Маюри кажется им хорошей новостью. Хотя по сравнению с тем, что они, кажется, натворили, даже предательство Айзена было отличным известием. По крайней мере, в этом-то они не были виноваты.
— Что же нам теперь делать? — спросила она. — Может, с Нему поговорить?
— Нет! — запаниковал Кира. — Я к ней больше близко не подойду. Надо подождать, может, само все рассосется. Мы же все пьяные были, глядишь, и не получится ничего. Или Маюри найдет...
Изуру заткнулся. Маюри, обнаруживающий результат нелегального эксперимента, вызывал панический ужас и желание сбежать в Генсей навсегда.
— Все, — выдохнула Рангику, — я больше не пью.
* * *
Следующим утром Мацумото явилась в офис раньше капитана и опустошила все свои заначки с сакэ. Хитсугайе пришлось упереться рукой в стену, чтобы не упасть от удивления, когда, зайдя в кабинет, он увидел свою фукутайчо, деловито пакующую батарею бутылок в огромный мешок.
— М-мацумото?
— Доброго утречка, тайчо, — отозвалась та, не прекращая занятия.
Закончив, она взвалила мешок на плечо и, сообщив капитану, что вернется через полчасика, ушла. Капитан проводил ее непонимающим взглядом и тяжело шлепнулся на стул.
* * *
— Кеораку-тайчо, можно к вам?
— А, Рангику-тян! Чем обязан в такую рань?
Капитан восьмого отряда был немного помят и зевал. Вчерашний вечер, впрочем, как почти каждый, прошел невероятно приятно. А утро он ненавидел.
— Я вам тут подарочек принесла, — и Рангику шмякнула на пол перед столом капитана мешок, который мелодично звякнул. Глаза Шунсуя заблестели.
— Э, Рангику-тян, я, конечно, всегда рад, но тебе не кажется, что еще рановато? — и он смущенно покосился на дверь в соседний кабинет, где заседала Нанао в окружении бумаг и идеального порядка.
— Да я не буду пить. Это все вам.
— Мне? Все?
Кеораку сдернул с головы шляпу и начал ею обмахиваться. При мысли, что Нанао сейчас выйдет из своего кабинета, услышав знакомый голос, и обнаружит на полу "подарочек", стало жарко и неуютно. Он встал, развязал мешок и пораженно выдохнул:
— Ран-тян, ты сдурела? Это что, вся твоя заначка?
— Ага.
— А не могла ее мне домой принести? Меня Нанао-тян убьет!
— Извините, Кеораку-тайчо, куда смогла, туда и дотащила. Теперь это ваше, прячьте, где хотите.
И улыбнувшись напоследок, она исчезла за дверью. Шунсуй еще попялился в мешок, завязал его и как мог тихо выбрался с ношей из кабинета. И правда, надо спрятать, пока Исэ-фукутайчо занята.
* * *
— Рангику-тян! Эй, Рангику-тян!
Мацумото обернулась. К ней несся довольно ухмыляющийся Хисаги. В отдалении виднелись фигуры Абарая, Мадараме и Аясегавы.
— Еле нашел тебя. Давай с нами!
— Чего давай? — Рангику нахмурилась.
— Отметим конец рабочей недели!
— Не могу. У вас неделя, может, и закончилась, а у меня еще работы по горло.
Мацумото выразительно помахала пачкой бумаги, зажатой в руке, развернулась и продолжила путь. Хисаги застыл на месте, забыв закрыть рот.
— Шухей! Ну, чего ты застрял?
Лейтенант девятого повернулся к друзьям и захлопал глазами. Поняв, что он не двинется, те сами к нему подошли.
— Что ты ей ляпнул, что она с таким лицом ушла? — спросил Ренджи.
— Ничего! Просто позвал с нами, как всегда. А она сказала, что у нее полно работы.
— А это точно Рангику-тян была? — спросил Юмичика после минутного молчания. — У нее глаза не светились?
— Вроде нет. Может, ее Хитсугайя-тайчо за что-нибудь наказал?
— Тогда бы она пожаловалась на него.
— Женщины, кто их разберет, — мудро заявил Абарай. — Пойдем лучше к Кире.
Однако Кира тоже наотрез отказался идти бухать, сославшись на прорву работы, и даже так же, как Рангику, помахал стопкой бумаги. Собутыльников не очень вежливо выставили за дверь и посоветовали не шуметь ночью.
— Ну, а что ты про Изуру скажешь, Ренджи? — ехидно спросил Юмичика.
Абарай покосился на него, пытаясь скопировать фирменный взгляд своего тайчо, но парень только расхохотался.
— А может, у них свидание сегодня, и они не хотят это афишировать.
— Афиши-ировать? Слово-то какое, — издевательски протянул Аясегава. — Общение с Кучики определенно идет тебе на пользу.
— Да пошел ты, — пробурчал покрасневший Ренджи.
* * *
Хитсугайя сидел за рабочим столом и тихо охреневал. По его расчетам, фукутайчо уже с час должна была бухать в своей обычной компании, однако она сидела за соседним столом и прилежно занималась документами. Полчаса назад он сам попытался отпустить ее, но Мацумото отказалась, сообщив, что не уйдет, пока все не закончит.
— Сколько можно на вас одного все сваливать, тайчо, — заявила она, невинно глядя голубыми глазищами.
Тайчо так и не придумал, что на это ответить. Теперь он тайком разглядывал ее, пытаясь понять, что же не так. Рангику третий день торчала в офисе допоздна, не отказывалась ни от какой работы. Вчера ночью он обшарил весь кабинет, а также соседние, даже не поленился перекопать маленький садик под окнами, но не нашел ни одной заначенной бутылки. Вроде бы радоваться надо, что Мацумото наконец-то взялась за ум, но его эта перемена пугала. К тому же у самого Хитсугайи работы только прибавилось, поскольку приходилось переделывать за лейтенантом почти все документы — она делала чудовищное количество ошибок, намного больше, чем раньше. Рангику как будто старалась отвлечься от чего-то, забыться в работе, но тяжелые мысли все равно не оставляли ее. Тоширо знал, что, точнее, кто не выходит у нее из головы. Он одного не понимал — почему кризис разразился именно сейчас.
Мацумото окончательно добила капитана, когда решила остаться в офисе после него и переделать уже три раза запоротый отчет. Она наотрез отказалась от предложения тайчо заняться этим после выходных и не позволила ему самому остаться, а потом проводить ее до дома.
— Все в порядке, тайчо, я быстренько все сделаю и пойду.
Тоширо тяжело вздохнул в ответ на ее вымученную улыбку и ушел.
Рангику сидела над бумагами еще с час, когда в окно влетела адская бабочка. Девушка застыла, и бабочка, не дожидаясь, сама села на ее безвольно лежащую на столе руку. "Мацумото-фукутайчо, зайдите немедленно в лабораторию двенадцатого отряда".
Бабочка исчезла в тихом шелесте крыльев, а Мацумото все сидела, не двигаясь. Сообщение не предвещало ничего хорошего, даже несмотря на то, что было не от капитана Куротцучи, а от Нему. Надеясь, что все-таки Маюри решил лично поорать на идиотов, забравшихся в святая святых, она отправилась в лабораторию.
* * *
У ворот расположения двенадцатого отряда нерешительно топтался Кира. Увидев Рангику, он изобразил жутковатую улыбку и спросил:
— Ты тоже получила сообщение?
Девушка кивнула.
— Надеюсь, Куротцучи-тайчо нас прибьет, — вздохнул он.
Внутри было темно и пусто. Рабочий день давно закончился, в лаборатории остались лишь несколько дежурных. Виноватая парочка медленно, словно на казнь, брела по длинным плохо освещенным коридорам.
— Наконец-то, — послышался тихий деловитый голос.
Кира и Мацумото одновременно вскинули головы и увидели Нему. Она приложила палец к губам и поманила их за собой. Пройдя еще не меньше километра по запутанным коридорам, они оказались возле смутно знакомой двери, ощерившейся магическими печатями и кодовыми замками. Нему набрала несколько кодов, приложила глаз к сканеру, выпустила из пальцев несколько вспышек света и открыла дверь. Впустив друзей внутрь, она плотно закрыла створку, прислонилась к ней и улыбнулась.
— Все готово, — торжествующе сообщила она.
Рангику и Изуру переглянулись и одновременно сглотнули.
— Нему, — осторожно начал Кира, — мы... Ты уверена, что получилось? Мы же тогда страшно пьяные были.
— Ну, тогда я ничего серьезного и не делала, только все подготовила. Основную работу я завершила на трезвую голову, не переживайте.
Они снова переглянулись.
— А Куротцучи-тайчо ничего не заподозрил?
— Нет, я спрятала капсулу в дальнем углу, до которого он еще не добрался. Папочка очень педантичен и делает все в строгом порядке, так что у нас в запасе была еще неделя. Он ведь даже каталогизировать духовные образцы не закончил.
И Нему поманила их в темноту лаборатории.
— Только должна предупредить вас...
Мацумото и Кира опять обменялись паническими взглядами.
— Этот образец был собран довольно давно, и рейгай обладает не всей памятью. Я, конечно, рассказала ему все, что смогла, и он вроде бы даже поверил, но вам придется дополнить его воспоминания. Ну, вот мы и пришли.
Нему продолжала идти вперед, а фукутайчо десятого и третьего отрядов встали как вкопанные. В кресле, спокойно развалившись, сидел Ичимару Гин. На нем было простое черное косодэ без каких-либо знаков отличия, он как всегда улыбался.
— Ра-ангику, Изу-уру! — радостно протянул он. — Как же я рад вас видеть. Эта сумасшедшая весь день рассказывает мне какие-то дикие истории и никуда не выпускает, а тут, знаете ли, темно, шкафы, склянки, жуткое место, мне же страшно! Спасите меня уже.
— Г-гин... — смогла выдохнуть Рангику и отключилась.
Кира еле успел поймать ее, хотя и сам едва стоял на ногах.
— А чего это она? — удивился Гин. — Тут все-таки не настолько страшно. Изуру, ты чего такой бледный, будто покойника увидал?
Последний вопрос добил Киру, и он тоже упал в обморок.
Оба пришли в себя от резкого неприятного запаха, исходившего от тряпки, которую Нему, не давая уворачиваться, совала им в лица. Все еще слабые, они резко вскочили и едва не столкнулись лбами.
— Яре-яре, да что с вами такое?
Мацумото и Кира уставились друг на друга застывшими испуганными глазами и тихонько взвыли.
— Ками, что же мы натворили? — прошептал Кира.
— Что мы теперь с ним делать будем? — просипела в ответ Мацумото.
— Что вы там шепчетесь? Вы меня заберете отсюда или мне самому выход делать? Не хотелось бы ругаться с Маюри, но, кажется, придется.
— Н-не надо, Ичимару-тайчо.
Кира на неверных ногах подошел к нему и внимательно вгляделся в лицо. Сомнений не было — это старый добрый Гин. Ну, может, не такой уж и добрый, но точно старый, в смысле, прежний.
— Нему, — тихо обратился он к девушке, — ты не можешь хотя бы примерно сказать, какого времени образец?
— Несколько месяцев до их побега в Хуэко Мундо.
— Хватит уже шептаться! — рявкнул вдруг Ичимару, вскакивая на ноги. — Говорите так, чтобы я слышал, или не говорите вообще! Что тут происходит? Я просыпаюсь в этой анатомичке в компании чокнутой дочки сумасшедшего профессора, которая заявляет, что я — это не я, а копия, а настоящий сдох, но не раньше, чем проторчал чуть ли не год в Хуэко Мундо в компании Айзена и хреновой тучи пустых! И где мой занпакто?!
— Ваш занпакто сломан, тайчо, — прошептал Кира, опустив голову. — Все, что рассказала вам Нему, правда. Рангику подтвердит.
Рангику подошла ближе, всмотрелась в лицо Гина и прошептала:
— Ты умер у меня на руках. Айзен убил тебя, когда ты попытался отнять у него Хоугиоку.
Ичимару открыл глаза и внимательно оглядел скорбные лица. Потом покачнулся и упал обратно в кресло.
— Хоугиоку... Вы вообще не должны знать этого слова, — тихо сказал он. — Значит, все правда?
Бирюзовые глаза умоляли сказать, что это дурацкий розыгрыш, но лица стоявших перед ним были решительны, хоть и невероятно грустны.
— Как вы это сделали? — спросил он сдавленным голосом, ощупывая свои пальцы, запуская руки в волосы, словно желая убедиться, что он не призрак.
— Рейгай. Духовный образец хранился в лаборатории. Я уже рассказывала вам, — сказала Нему.
Ичимару закрыл лицо руками и молчал несколько минут. Потом тихо спросил:
— Зачем?
Кира и Мацумото переглянулись.
— Мы... мы скучали, — ответила девушка.
— А меня вы спросили?
Гин прокричал эти слова, снова вскочив с кресла.
— Вы всегда, всегда только о себе думаете! Скучали они! А что мне теперь делать? Если Айзен убил меня, значит, я не смог сделать даже того, для чего жил, учился и тренировался! Зачем теперь мне жить? Я ведь не могу вернуться, стоит показаться кому-нибудь из капитанов, меня арестуют и казнят в тот же день! И вас, идиотов, тоже казнят! Я для этого, по-вашему, свою жизнь отдал, чтобы вы из-за меня умерли?
В бирюзовых глазах зажегся опасный красный огонек, а по щеке неожиданно скатилась слеза.
— Бесите, — продолжил он дрожащим голосом, — зачем я вам понадобился? Я ведь все, все сделал, чтобы вы меня возненавидели, чтобы не было такого. А вы... Кретины, надо было вас убить, чтобы не мучились. И меня не мучили.
Слезы катились градом из покрасневших глаз. Гин пожирал Мацумото и Киру взглядом, будто и правда не видел их целый год. Он продолжал бормотать ругательства, проклятия и угрозы, но уже с трудом понимал, что говорит. Нему отступила в дальний угол лаборатории и занялась какими-то своими делами.
— Гин, — пробормотала Рангику, покраснев, — прости нас. Мы правда скучали, но никогда не сделали бы такого, если бы...
— Если бы так не нажрались, — пробурчал не менее красный Кира.
Гин так опешил от этих слов, что замолчал на минуту. Потом несколько раз открыл рот, закрыл и, наконец, смог сказать:
— Нажрались? Вы че, пьяные меня делали?
— Ну, не мы... Это Нему все делала. Потом, трезвая. А мы только забрались сюда и стащили ваш духовный образец, тайчо.
— Бухие.
— Бухие, — виновато кивнул Кира.
— Ками-сама-а, — протянул Гин, закрыв глаза рукой. — Вы не меняетесь, и это единственная хорошая новость за день. И идея, кстати, тоже ничего. У вас есть?
— Ч-что есть, тайчо?
— Сакэ, конечно. Ран-тян, у тебя должно быть, я знаю.
— Извини, нету, — Рангику виновато развела руками. — Я всю заначку Кеораку отдала.
— Зачем?
— Решила, что больше не пью, после... Ну, после того, как мы сюда ночью пробрались.
— Ра-аньше надо было решать, — протянул Гин со своей обычной улыбкой и ущипнул Мацумото за кончик носа.
Этот детский, такой родной жест что-то в ней сломал. Ноги девушки подкосились, она рухнула на пол и зарыдала. Кира шлепнулся рядом и попытался обнять ее, но та спихнула его руку с плеча. Гин осторожно сел на пол, скрестив ноги, и погладил рыжую шевелюру. Мацумото замотала головой и отвернулась. Гин вздохнул и дернул за кончик носа и Киру. Тот крепился несколько минут, а потом из его глаз тоже потекли слезы.
— Яре-яре, ну что вы как на похоронах... Ну, натворили вы фигни, конечно, но я-то, если вам верить, натворил кое-что похуже. Не убили никого и ладно. Даже наоборот, — Ичимару хмыкнул и сграбастал Рангику и Изуру в объятия. — Я тоже скучал.
* * *
Кое-как отговорив Гина напиться прямо сейчас, Кира и Мацумото отвели его в заброшенный дом на окраине Сейретей, где пару месяцев назад прятались от разъяренного Хитсугайи, разыскивавшего свою пьяную фукутайчо. Встретив патрульных, они быстро вставали домиком, закрывая собой тайчо-нелегала, и начинали петь какую-нибудь песню. Патрули хмыкали и привычно обещали не палить собутыльников. Один раз они услышали настоящий пьяный дуэт, состоявший из очень знакомых мужских голосов.
— Ксо, только Хисаги с Абараем нам не хватало, — тихо ругнулся Кира, сворачивая в узкий переулок.
Едва не поседев за полчаса перебежек по переулкам, лейтенанты, наконец, добрались до цели. Гин придирчиво оглядел свое прибежище.
— Н-да, не королевские хоромы, конечно, однако все лучше той анатомички.
— Извини, сейчас мы не можем придумать ничего лучше, — выдохнула Мацумото, устало садясь на пол. — Подожди нас здесь, мы принесем футон и еды.
Через час они вернулись. Рангику с гордостью вручила Ичимару две хурмы.
— Как ми-ило, Ран-тян, — протянул тот. — Но почему так мало?
— Эээ... Сколько было.
— Ну, значит, завтра еще принесешь.
Да, Гин был таким же, как и прежде.
* * *
Начало рабочей недели у Хитсугайи не задалось — ни свет ни заря его поднял патруль, сообщивший, что кто-то совершил налет на сад Готея. Когда недоумевающий, кому это вообще понадобилось, тайчо прибыл на место, ему продемонстрировали три начисто обобранных хурмы. Ни на на деревьях, ни на земле, разумеется, не было никаких следов, даже остатков рейацу. Можно было подумать, что плоды сами испарились с деревьев, если бы не три бессознательных патрульных возле входа.
Задумчиво почесывая в затылке, Хитсугайя вошел в кабинет и остолбенел. На столе Мацумото стояла корзинка, доверху набитая хурмой. Вероятно, он так и стоял бы до вечера, если бы сама фукутайчо, как всегда, опаздывавшая, не влетела ему в спину.
— Ой, тайчо! Доброго утречка! А что вы тут стоите?
Капитан молча ткнул пальцем в корзинку. Мацумото побледнела.
— Откуда это здесь? — спросил он.
— Н-не знаю, тайчо... Я же только что пришла.
— У тебя новый поклонник?
— С чего вы взяли?
— А по-твоему, она тут сама появилась? А ты знаешь, что сегодня ночью кто-то пробрался в сад и ободрал три хурмы?
Рангику сглотнула. Конечно, она не знала. Но понимала гораздо больше, чем могла бы сказать.
— П-первый раз слышу, тайчо, — по крайней мере, это была правда.
— Если я узнаю, что ты в этом замешана...
— Тайчо, как вы можете про меня так думать? Даже если бы я и забралась в сад, стала бы я тащить хурму в кабинет?
Хитсугайя нахмурился. Мацумото, конечно, была страшно безалаберна, но не тупа.
— Дыхни, — приказал он.
Рангику дыхнула. Перегара не было. Хитсугайя нахмурился еще сильнее.
— Если узнаешь, кто твой поклонник, немедленно доложишь мне.
— Слушаюсь, тайчо!
* * *
Вечером злая Мацумото влетела в пристанище Ичимару. Тот, не обращая внимания на топот и пыхтение, увлеченно тыкал в сжатые губы Киры ломтиком хурмы.
— Ну, Изу-уру, открой ротик! Это же так вкусно!
Кира мычал и пытался отворачиваться. Увидев подругу, он поднял на нее умоляющие глаза и простонал:
— Ран...
Договорить не успел, потому что Гин, воспользовавшись ситуацией, впихнул ломтик ему в рот. Кира скривился и проглотил, почти не прожевав.
— Вот умница! Ран-тян, угощайся! — Гин гостеприимным жестом махнул в угол, где лежала внушительная горка оранжевых плодов.
— Гин! Ты что, вообще не соображаешь? — зашипела та.
— А что мне оставалось делать? Вы мне хурму не носите, приходится как-то самому справляться. И тут, между прочим, ужасно скучно, совершенно нечего делать.
— Нашел развлечение! Спасибо, хоть рейацу прячешь.
— Ну, я же развлечься хочу, а не помереть еще раз.
На последних словах Мацумото и Кира пристыженно покраснели.
— А мне в кабинет зачем ее приволок? — тихо спросила Рангику. — Меня тайчо чуть не прибил.
— За что? За то, что твой поклонник прекрасно осведомлен о твоих вкусах? Ну и ревнивец...
— Это его подняли, чтобы сообщить о налете на сад!
— Ой, — Гин в притворном ужасе прикрыл улыбающиеся губы двумя пальцами, — не думал, что собрать урожай — такое страшное преступление.
— Ты трех патрульных вырубил!
— Так ведь не насмерть.
Гин отмахнулся от Мацумото, взял ломтик хурмы и принялся с наслаждением его облизывать. Кира покраснел. Рангику села на футон, и ее взгляд наткнулся на меч, лежащий возле Ичимару.
— А это откуда? — взвизгнула она, тыкая пальцем в вакидзаси.
— Что? — Гин проследил, куда указывает палец, и улыбнулся еще шире. — А-а-а, сегодня появился. Здорово, правда? Нему хорошую работу проделала.
— Эт... Это Шинсо?
— Он самый. Теперь хоть будет, с кем поговорить днем.
* * *
Кучики-тайчо шел в свое поместье по уже темным улицам Сейретей. Рабочий день был долгим, но прошел почти бессмысленно. Дурацкое расследование набега на готейский сад страшно бесило капитана, хотя на его лице это никак не отражалось. На вечерней тренировке удалось немного отвести душу, правда, за подбитый глаз Абарая было все же слегка стыдно — ведь лейтенант ни в чем не был виноват, просто, как обычно, попал под горячую руку.
В боковом переулке что-то промелькнуло. Явно не патруль, патрульные не пробираются украдкой. Кучики не показал виду, что заметил, но, сделав еще пару шагов, быстро метнулся следом и в два шага шунпо нагнал человека в черном и схватил за шиворот. По лицу мазнули серебристые волосы, бирюзовые глаза на миг ослепили капитана, потом он увидел лисью улыбку и ехидно высунутый острый язык. От неожиданности Бьякуя выпустил воротник, и призрак тут же скрылся из виду. Через секунду замешательства Бьякуя возобновил преследование, но тщетно. Он остановился и сосредоточился на рейацу. Патрульные, седьмой отряд сегодня дежурит... Кеораку-тайчо куда-то крадется... В саду тихо. Следов рейацу, которую он искал, не было. Бьякуя провел рукой по лицу. Привиделось?
* * *
На следующее утро Абарай, зайдя в кабинет, застал своего капитана в глубокой задумчивости. На пожелание доброго утра тот не ответил, и лейтенант заподозрил, что фингал ему поставили все-таки за дело, хотя вроде бы новых провинностей за ним не водилось. Ренджи тихо сел за стол и принялся работать над не законченным вчера отчетом, искоса поглядывая на капитана.
Бьякуя все раздумывал, привиделся ему вчера Ичимару или нет. С одной стороны, такому здравомыслящему человеку, как Кучики, вообще ничто не могло привидеться, особенно такое. Увидеть Гина в сплетении теней темного переулка было скорее прерогативой Киры или Мацумото. Хотя нет, Мацумото столько не выпьет. Но, с другой стороны, его там быть просто не могло. Конечно, Бьякуя сам не видел смерти Ичимару, зато он видел невменяемое заплаканное лицо Мацумото, что было вполне весомым доказательством. Значит, галлюцинации?
— Ренджи.
— Да, тайчо?
Ренджи встрепенулся — капитан его все-таки заметил?
— Ты в последнее время не видел... Эмм... Кого-нибудь, кого в Сейретей быть не должно?
— Вы имеете в виду Ичиго, тайчо?
— Да нет, — губы Бьякуи слегка искривились. Только этой рыжей швабры не хватало для полного счастья. — Например, кого-нибудь из...
Бьякуя замолк и задумался. Надо было сформулировать вопрос так, чтобы лейтенант его понял правильно и не потащил в четвертый отряд. Он же здоровый как бабуин-переросток, если решит, что капитан сбрендил, никакой Сенбонзакурой не остановишь.
— Тайчо?
— Забудь.
Абарай недоуменно поскреб в затылке.
— Тайчо, с вами все в порядке?
Приехали. Теперь не отстанет. Бьякуя вздохнул и решился.
— Вчера вечером мне показалось, что я видел Ичимару Гина.
Ренджи так и застыл с задранной рукой.
— Ичимару?
— Именно. Но, я думаю, мне все же показалось.
Вспомнилась ободранная хурма в саду. Бьякуя нахмурился — совпадение было уж слишком совпадением.
Ренджи заставил себя закрыть рот. Он не мог решить, что теперь делать, — сразу тащить галлюцинирующего капитана в четвертый отряд или попытаться выяснить побольше подробностей и уже потом тащить.
— Тайчо... А где вы его видели?
— В темном переулке. Я почти поймал его за шиворот, но он вывернулся, показал мне язык и сбежал.
— А рейацу?
— Не почувствовал.
«Заработался», — решил Абарай. Самому ему ичимарики не виделись даже после восьмой бутылки сакэ, а вот Кира спьяну как-то пытался высказать все наболевшее Хисаги, думая, что перед ним ненаглядный тайчо. Но то ж Кира.
— Тайчо, может... — нерешительно начал Ренджи.
— Нет, — твердо ответил тот, прекрасно понимая, что хочет предложить лейтенант. — Пойду проверю, что происходит в саду. А ты доделай отчет.
И Кучики стремительно вышел из кабинета, надеясь, что фукутайчо за ним не последует.
* * *
— Кира!
Изуру поднял голову от бумаг и уставился на Абарая, стоящего в дверях кабинета. На том лица не было.
— Ренджи, что случилось?
— Кучики-тайчо, кажется... — Ренджи сглотнул, — кажется, сошел с ума.
Изуру внимательно посмотрел на свежий синяк под его глазом.
— Вот если бы ты сказал это мне, когда он пытался тебя убить, я бы поверил. А один синяк — это ерунда.
— Да при чем тут это! — Ренджи махнул рукой. — У него галлюцинации.
— Э?
Ренджи подошел поближе, наклонился через стол и прошептал Кире на ухо:
— Он думает, что видел вчера Ичимару.
Кира побелел и вцепился в стол.
— Г-где он его видел?
— В каком-то темном переулке. Тот ему показал язык и сбежал. Я, конечно, понимаю, это вполне в духе Ичимару, только он же умер!
— Д-да, умер, — прошептал Кира, стирая со лба холодный пот. Только тут до Ренджи дошло, что он выбрал не самого лучшего кандидата для подобных откровений.
— Ой, Кира-кун, извини...
— Ничего, все в порядке. А где он сейчас?
— Откуда я знаю? Он же сбежал!
— Кучики сбежал? Куда?
— Эээ... Нет, Гин сбежал. А тайчо сказал, что пойдет посмотрит, что творится в саду.
Кира закрыл глаза ладонью и застонал. Вчера у Гина снова закончилась хурма, и они с Рангику торжественно поклялись, что сегодня вечером притащат целый мешок, но тот, видимо не утерпел.
— А рейацу он почувствовал?
— Какая рейацу? Я же говорю, у него галлюцинации!
* * *
Бьякуя задумчиво разглядывал обобранную хурму, четвертую по счету. Под деревом валялись несколько веток, срезанных с самой макушки. Именно срезанных — чисто, точно бритвой. Охрана, усиленная после первого вторжения, клялась всеми существующими и несуществующими родственниками, что ночью никто в сад не вламывался, а сами они не спали. Однако наутро следы вандализма были налицо. Испепелив перепуганных шинигами фирменным взглядом, Кучики-тайчо направился обратно в расположение шестого отряда. Нужно было подумать.
* * *
— Гин, какого хрена ты творишь?!
Кира был так зол, что не заметил, как сорвался на фамильярность. Совершенно довольный жизнью Ичимару сидел на футоне и трескал хурму, пока Изуру и Рангику пытались докричаться до его совести. Вопреки их надеждам, совесть в душе этой лисьей рожи и не ночевала.
— Тебя видел капитан Кучики!
— Изу-уру, не скандаль. Он ведь все равно не поверил в то, что видел. А рейацу я хорошо скрываю. Если бы я захотел, даже вы меня не нашли бы.
Гин поднял голову и улыбнулся так широко, что Кира и Мацумото передернулись.
— Гин... Не надо, пожалуйста, — прошептала девушка.
— Будете скандалить — сбегу.
— Если не будешь вести себя осмотрительнее, тебя рано или поздно поймают.
— Но мне тут скучно!
— Мы же книги принесли! — Кира ткнул пальцем во внушительную стопку книг рядом с горкой хурмы.
— Пф... Вы бы еще отчеты свои притащили.
— Конечно, залезать по ночам в сад интереснее, чем читать, — пробурчал Кира.
— Ты всегда понимал меня с полуслова, — ласково сказал Гин.
* * *
На утреннем собрании капитанов Кеораку Шунсуй был мрачен как никогда. Укитаке внимательно приглядывался к другу и старательно тянул носом, но перегар был не сильнее обычного. После собрания он нагнал его и спросил:
— Шунсуй, что случилось?
Тот тяжело вздохнул и покачал головой, но Укитаке не собирался отставать.
— Шунсуй, рассказывай.
— Кажется... Кажется, пора бросать пить.
Укитаке встал как вкопанный. Это что, эпидемия? Сначала Мацумото с Кирой, а теперь Кеораку. Постояв с минуту, капитан пришел в себя и бросился вслед за другом.
— Зачем? Что случилось-то?
— У меня галлюцинации.
— Ками-сама... Ты был у Уноханы?
— У меня галлюцинации, но я еще не сошел с ума. Надеюсь.
— И что ты видел?
— Ох...
Кеораку тяжело вздохнул и повесил голову. Укитаке, остановился, схватил его за плечи и хорошенько встряхнул.
— Говори!
— Ичимару, — в глазах Кеораку отражалась тяжелая скорбь человека, наблюдающего, как медленно съезжает его крыша.
— Гина? Ты видел Гина?
Кеораку кивнул и снова опустил голову.
— Где?
— Возле своего дома. Сидел вчера на крыльце, пил, как всегда. Сначала увидел тень на стене, пригляделся — а там он... Язык мне показал, спрыгнул со стены и убежал.
— А рейацу?
— Не было никакой реайцу. Говорю же, завязываю. Пойду я, Джууширо, домой. Мне еще заначку надо выкинуть.
И он ушел, что-то бормоча. Укитаке показалось, что он разобрал «Мацумото, негодяйка, наверняка паленку подсунула».
* * *
— Кира-фукутайчо, я хотел бы поручить вам важное задание.
Кира во все глаза вытаращился на капитана Кучики. Тот без предупреждения заявился в его кабинет, плотно закрыл дверь и сел на стул.
— Я слушаю, Кучики-тайчо.
— Вы ведь уже знаете, что было совершено несколько набегов на готейский сад.
— Д-да.
— Обычные патрульные, очевидно, с охраной не справляются. Я хотел бы, чтобы этим занялись вы. Лично.
— Почему я? Кучики-тайчо, вы же не думаете...
— Нет, что вы, Кира-фукутайчо, я нисколько вас не подозреваю. Просто, зная вашу ответственность и нелюбовь к хурме, я считаю, что вы подходите для этого задания лучше всех.
Кира внимательно всмотрелся в лицо Кучики. Мраморная физиономия была как всегда непроницаема, только вот глаза были не такими холодными, как обычно. Какими-то... Хитрыми?
— Конечно, Кучики-тайчо, почту за честь.
Действительно, неплохой способ самому поймать Гина на горячем.
* * *
Этой же ночью Кира в компании трех офицеров из третьего отряда вышел охранять несчастную хурму. Офицеров он расставил по периметру окружавшей сад стены, а сам бродил между деревьями. Через пару часов почти полной тишины ему уже начало казаться, что Гин все-таки взялся за ум, но вдруг он услышал тихий хлопок и мягкий шорох, потом еще два таких же. Звучало так, будто три бессознательных тела аккуратно уложили на землю. Не успел Кира вскочить на ноги, как сзади услышал тихий голос:
— Икоросе, Шинсо!
Кира в панике бросился на землю и закрыл голову руками. Вокруг него и на него что-то посыпалось. Изуру поднял глаза и чуть не заорал — прямо ему в лицо улыбался Ичимару. Тот прижал палец к его губам.
— Изуру, как мило с твоей стороны взять охрану сада на себя.
— Какого?
Гин не слушал, он поспешно собирал с земли хурму и запихивал ее в мешок. Закончив, он ущипнул Киру за кончик носа и прошептал:
— Извини, не могу остаться и поболтать, меня девушка ждет.
И он развернулся, чтобы уйти, но Кира ухватил его за рукав.
— Тайчо...
Гин низко опустил голову и вздохнул.
— Да какой я теперь тебе тайчо... Зови по имени.
— Гин... Гин-сама, вырубите уж и меня.
* * *
Следующим утром Кира, сверкая свежей шишкой на лбу, предстал перед капитаном Кучики. Тот внимательно осмотрел виноватую физиономию и вынес вердикт.
— Значит, и вам не удалось поймать вора.
Кира пристыженно кивнул, старательно подавляя зевок.
— Хм, видимо, придется заняться этим самому. Можете идти, Кира-фукутайчо.
* * *
Днем Кира выцепил Мацумото и рассказал о планах Кучики. Та ахнула, и они, не сказав больше ни слова, понеслись в заброшенный дом. Гин, к их общему удивлению, читал книгу.
— Как ми-ило, — обрадовался он, — а я не ждал вас до вечера.
— Гин, тебе придется прекратить свои прогулки. Кучики собирается усилить охрану сада.
— Ну и что, — Гин пожал плечами. — Я и с десятью справлюсь.
— Ты не понимаешь! — взвыл Кира, снова срываясь на фамильярность. — Он сам туда пойдет!
— Ого! Это будет весело!
Конечно, Ичимару обрадовался, другого и не стоило ожидать.
— Гин, пожалуйста, — взмолилась Рангику, — не нарывайся больше! Если тебя поймают, мы этого не переживем!
Ичимару встал и с минуту внимательно их разглядывал. Потом вздохнул и кивнул.
— Вы-то, может, и переживете, а вот я — нет, — тихо проговорил он. — А мне только-только понравилось жить.
* * *
Очередное собрание капитанов и лейтенантов было еще более нудным, чем обычно. Главным вопросом повестки дня были набеги на сад, где неизвестные воры успели ободрать почти всю хурму. Пока капитан Кучики докладывал, как прошли его дежурства, незаметно пихая в ребра засыпающего Абарая, Кира старательно сдувал с лица челку, чтобы лучше было видно еще не зажившую шишку на лбу. Разумеется, за три ночи дежурств шестого отряда, в каждом из которых принимали участие капитан и лейтенант, набегов на сад не было. Последняя кража пришлась на смену третьего отряда, и Кира повторил то, что услышал от своих офицеров: «Услышал шорох, обернулся, звезды из глаз, очнулся утром».
— Хорошая работа, Кучики-тайчо, надеюсь, воры больше не посмеют сунуться в сад, — сказал Ямамото. — Я думаю, собрание можно считать законченным.
Когда все начали расходиться, сотайчо внезапно сказал:
— Кира-фукутайчо, Мацумото-фукутайчо, зайдите в мой кабинет, пожалуйста.
Лейтенанты, испуганно переглянувшись, последовали за командиром. Он сел за свой стол, посмотрел на них из-под полуприкрытых век и спросил:
— Как вы думаете, вы еще долго сможете его прятать?
Лейтенанты побелели и схватились друг за друга, чтобы не упасть.
— Надеюсь, вы не считаете меня идиотом, детишки? Я, конечно, стар, но, в отличие от других капитанов, верю своим глазам. Ичимару Гин отлично скрывает рейацу, но стать невидимым он не может. Расскажите хоть, как и когда вы умудрились его спасти.
— Ммм... Мы не спасли, — промычал Кира. — Гин правда умер.
— Не пытайтесь убедить меня, что это была групповая галлюцинация. Больше недели почти каждую ночь кто-нибудь из капитанов видит Ичимару и только сегодня утром они сподобились сообщить мне об этом. Если бы он показался только мне, я бы еще повременил и дал вам развлечься, но он явно не может сидеть на месте, поэтому с ним надо срочно что-то делать, пока все офицеры Готей не свалились с нервными срывами. Вы хоть знаете, что Кеораку-тайчо уже неделю не пьет? Исэ-фукутайчо, между прочим, на грани истерики — трезвый Шунсуй оказался страшным занудой.
— Ямамото-сан, мы говорим правду, Ичимару Гин действительно умер, — сказала Мацумото. — Это... Это рейгай.
Сотайчо широко открыл глаза.
— Рейгай? Вы сделали рейгай Ичимару?
Дождавшись утвердительных кивков, Ямамото расхохотался.
— Ну, детишки... Ну вы и... Дураки — не то слово... — кое-как выдавил он между приступами смеха. — Я-то думал, вы его у меня из-под носа утащили, а вы... поверить не могу... нелегальный эксперимент. Но вы же не сами это сделали? Кто вам помогал?
— Куротцучи-фукутайчо.
— Ну, разумеется. Напились, наверное? Напились, конечно. И как рейгай? Качественный?
— Ну... — Кира замялся, не понимая, как вести себя с откровенно веселящимся сотайчо, — вроде качественный. Хурму вот ворует...
— Ками, что же мне теперь с вами всеми делать? Не убивать же, в самом деле.
Кира и Мацумото с надеждой посмотрели на главнокомандующего. Тот почесал лысину и твердо сказал:
— Вечером, как стемнеет, соберем экстренное собрание капитанов. Приведите его. Хотите связывайте, бейте по голове, но Ичимару должен быть здесь. Только все-таки постарайтесь, чтобы вас никто не видел по дороге.
* * *
Гин, вопреки ожиданиям насмерть перепуганных лейтенантов, с радостью согласился навестить Ямамото. Правда, пришлось долго уговаривать его дождаться темноты, поскольку Гин рвался к нему прямо сейчас, чтобы «чмокнуть старичка в лысинку». Однако, прибыв в кабинет сотайчо, Ичимару все-таки удержался и просто поклонился, не переставая, конечно, улыбаться. Ямамото внимательно его оглядел, кивнув на занпакто, спросил:
— Это Шинсо?
— Да, командир.
— Хорошая работа. Рейацу пока что скрывай, а то до драки может дойти.
Пока собирались недоумевающие капитаны и лейтенанты, Кира, Мацумото и Ичимару, ощущая себя главными звездами циркового представления, прятались за ширмой. Когда, наконец, все замолчали и выжидающе уставились на Ямамото, он произнес:
— Дело о воровстве в саду раскрыто, и я хочу представить вам виновника происшествий, — и он кивнул Гину.
Ичимару перестал скрывать рейацу, и ширму сорвало, словно ураганом. Вслед за ней полетели шляпа Кеораку и сонный Абарай. Собравшиеся во все глаза уставились на Гина и красных как свеклы Киру и Мацумото. Гробовую тишину нарушил радостный вопль Ячиру:
— Лисенок!
Из дальнего угла раздались тихие ругательства, затем многострадальная ширма улетела в другой угол, и Абарай встал на ноги, впервые за последние три дня полностью проснувшись.
— Эй, че за фигня? Кто тут... Эээ... Ичимару?
— Так это были не галлюцинации? — слабым голосом спросил Кеораку.
— Живой... — процедил сквозь зубы Хитсугайя.
— Не совсем верно, Хитсугайя-тайчо, — сказал командир. — Ичимару Гин действительно умер. Это рейгай.
— Как это рейгай? — завопил Маюри. — Мы же всех уничтожили, я лично проверял! Да Кагероза его вообще не делал!
— Простите меня, Маюри-сама, — вмешалась Нему, — его сделала я.
— Нему! Ты идиотка!
— Мацумото, — тихо, но угрожающе прорычал Хитсугайя.
— Да, тайчо, — девушка виновато повесила голову.
У одного Киры не было непосредственного начальника, чтобы устроить нагоняй, поэтому он понимал, что получит ото всех по очереди.
— Семейные разборки оставим на потом, — негромко сказал Ямамото. — Виновных безусловно придется наказать, но сейчас нужно решить, что делать с Ичимару. Этот рейгай не модифицирован — он не обладает ни большей силой, ни агрессивностью. Это точная копия и, насколько я могу судить, очень хорошая и стабильная. На самом Ичимару, как мы теперь знаем, особой вины не было, даже в предательстве его трудно обвинить. Поэтому предлагаю не уничтожать его, а определить в какой-нибудь отряд.
Ичимару ухмыльнулся Кире.
— Рядовым.
Ичимару сник, но улыбаться не перестал. Капитаны начали переглядываться. Гин в подчиненных — это похуже, чем галлюцинации.
— Ну, раз добровольцев нет, придется, как всегда, решать мне, — сказал сотайчо. — Шестой отряд.
Гин перестал улыбаться, широко открыл глаза и уставился на капитана Кучики. Тот... улыбался. Гину едва ли не впервые в жизни стало по-настоящему страшно.
— Слушаюсь, Ямамото-сан, — сказал Бьякуя. — Ренджи, Ичимару в твоем распоряжении. Устрой его в казармах, выдай форму.
Гин на подгибающихся ногах подошел к нехорошо ухмыляющемуся Абараю. Обернувшись к сотайчо, он сказал слабым голосом:
— Ямамото-сан...
— Я же сказал, что виновные должны понести наказание. И скажи спасибо, что не пятый.
* * *
— Ичимару, для тебя особое задание.
— Да, Кучики-тайчо-о?
— Поступаешь в патруль, охраняющий сад.
— Спасибочки, тайчо-о...
— Хурмы там больше нет, не надейся, ты всю ободрал.
— Ну, так вырастет...
URL записиНазвание: Вернись, мы все припомним
Персонажи: Ичимару, Мацумото, Кира, Нему, Укитаке, Кеораку, Бьякуя, Ренджи, Ямамото, еще некоторые мельком.
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Размер: мини
Дисклеймер: не мое, я только постебаться взяла
Предупреждение: ООС
Саммари: Страдающие из-за смерти дорогого человека Мацумото и Кира могут натворить много глупостей, особенно при помощи сакэ и Нему. Таймлайн - после арки о рейгаях.
читать дальшеМацумото и Кира привычно пили вместе. Это стало для них своеобразной традицией уже давно — один из них приходил к другому, молча ставил бутылку сакэ на стол, другой, понимая без слов, доставал чашки. До предательства они жаловались друг другу на него, обменивались советами и предположениями, потом смеялись. Но с тех пор, как война с арранкарами закончилась, они чаще пили молча. Зачем говорить, когда и так все понятно? Сакэ не унимало боли, но хотя бы немного заглушало ее. Сидеть рядом и делить боль на двоих, иногда выдавая себя прерывистым вздохом, — это помогало, хоть и на время. Даже капитан Хитсугайя не пытался остановить своего лейтенанта, когда она вечером вдруг вытаскивала откуда-то бутылку и уходила. Он понимал, что если запретит, может остаться вообще без лейтенанта.
Но в этот вечер к ним неожиданно присоединилась Нему. Просто постучала в дверь комнаты Киры, где они прятались от мира.
— Извините, я не помешаю?
Они покачали головами. Помешать им напиться сейчас не смог бы и капитан Кучики.
Нему зашла внутрь и поставила на столик три бутылки сакэ. Рангику и Изуру недоуменно на нее воззрились. Нему села, тяжело вздохнула и заговорила:
— Я просто не знаю, к кому еще пойти... Я знаю, что вам очень плохо, но, может, если я вам пожалуюсь, вы про него забудете хоть на чуть-чуть. А мне надо кому-то рассказать.
— Что случилось, Нему? — участливо спросила Рангику.
— Ничего особенного, просто... Навалилось все, не могу больше терпеть.
И всегда спокойная, лишенная эмоций Нему вдруг разревелась. Мацумото и Кира обменялись паническими взглядами и бросились ее утешать.
— Нему, милая, кто тебя обидел? — запричитала Рангику, обнимая девушку и подавая знаки Кире.
Кира достал третью чашку, налил сакэ и протянул Нему. Та благодарно выпила и протянула руку за добавкой. После третьей чашки всхлипывания затихли, и она, наконец, смогла говорить.
— Маюри-сама, кто же еще... Сегодня он обозвал меня идиоткой семнадцать раз, испытал на мне новый яд, после которого у меня отнялась левая рука, обвинил в том, что я совершенно бесполезна, заставил самой делать противоядие, а потом разбил пробирку с ним об стену, оторвал руку и приделал новую. И после этого мне еще пришлось писать отчет об исследовании!
— Какой ужас, — прошептал Кира. — Нему, я всегда удивлялся, как ты все это терпишь.
— Это не так ужасно, как кажется, я привыкла к экспериментам, только устаю от них очень. После целого дня в лаборатории сидеть до ночи над бумагами тяжело, но папа этого не понимает!
Рангику сочувственно покивала, она-то знала, как достает бумажная работа.
В течение следующего часа Мацумото и Кира старательно успокаивали Нему, не забывая подливать и ей, и себе. Куротцучи-фукутайчо была права, решив пойти именно к этим двум со своей не такой уж большой бедой. Вся их нерастраченная за последний год нежность и заботливость была немедленно излита на Нему, они и сами не заметили, как прониклись чужой проблемой настолько, что почти забыли про свою.
— Ты не пробовала с ним поговорить? Попросить, чтобы после такого до завтра откладывать отчеты?
— Что ты, Изуру-кун, Маюри-сама и слушать не хочет. Отчеты должны писаться сразу же. Я понимаю, что так лучше, но все время работать одной сложно, а он даже Акона не хочет давать в помощники, говорит, что у него своя область работы, и отчеты о наших исследованиях он только испортит. А после Кагерозы столько всего осталось! Мы нашли его личный архив и теперь с утра до ночи разбираем результаты его экспериментов с Разделителем миров. А в его тайной лаборатории обнаружились духовные образцы почти всех офицеров Готей, и Маюри-сама целыми днями их каталогизирует.
— Почти всех офицеров? — в ужасе прошептал Кира. — И Куротцучи-тайчо их не уничтожил?
— Ямамото-сан согласился, что уничтожать их будет неразумно. После того, как мы все изучим, их поместят в секретное хранилище и запечатают.
— Что, и мы там есть? — спросила Мацумото.
— Конечно, — кивнула Нему. — Там все старшие офицеры и капитаны.
— Ты же сказала, что уничтожила мою капсулу! — Кира ткнул обвиняющим пальцем в Рангику.
— Кагероза был, очевидно, очень запасливым и предусмотрительным, — пояснила Нему. — Капсулы из всех рейгаев, что были побеждены, мы уничтожили, но в его лаборатории оказались еще.
— Ксооо... — застонал Кира, закрывая лицо руками. — А если опять кто-нибудь решит их использовать?
— Код от двери в хранилище знаем только мы с Маюри-сама. Охранную систему помогал налаживать сам Ямомото-сан, так что любого взломщика она просто размажет по стенке.
Мацумото и Кира облегченно вздохнули и выпили еще.
Еще минут через сорок Нему окончательно успокоилась и даже немного развеселилась, рассказывая нелепые случаи из лабораторной жизни. Фукутайчо десятого и третьего отрядов поначалу улыбались, но вскоре снова погрузились в себя. Теперь, когда некого было жалеть, они вернулись к своему общему горю.
— Сп... ик! спасибо вам, вы мне ошшень помогли! — Нему в нетрезвой благодарности обняла друзей. — Мне и правда полегчало. Хотела бы я вам тоже помочь.
Кира и Мацумото вздохнули в унисон. Никто не мог им помочь теперь.
— Если бы я могла, я бы обязательно вернула его! — не унималась Нему, из ее глаз потекли сочувственные слезы. — Но даже папочка этого не может, а то бы я попросила, чесслово!
Кира мрачно хохотнул:
— Конечно, Маюри был бы просто счастлив вернуть Ичимару-тайчо! А то вдруг тот не успел высказать все гадости.
Рангику вытерла нечаянную слезу и попыталась улыбнуться.
— Не надо, Нему. Это мы по нему скучаем, а остальные... Они, может, и поверили, что Гин не был предателем, но, сама знаешь, он никогда не был особенно популярен.
Нему задумчиво кивнула. Казалось, она не слушала, что ей говорили. Кира снова налил себе и Рангику, Нему протянутую чашку проигнорировала, думая о чем-то своем, настаивать никто не стал.
— А ведь я, пожалуй, и могу... — вдруг тихо протянула Нему.
— Что можешь? — лениво спросил Изуру. — Поговорить с Маюри насчет возвращения тайчо?
— Это невозможно, он умер, — нетвердым голосом сказала Мацумото. — Давайте не будем больше об этом.
— Нет, будем! — неожиданно рявкнула Нему и стукнула кулаком по столику. Столик рассыпался в щепки, но на это никто не обратил внимания.
— Нему, пожалуйста, не надо, — взмолился Кира. — Ты не представляешь, как нам...
— Очень даже представляю! — прервала его та. — Я же вас вижу, вы с ума от горя сходите! И я могу вам помочь.
Изуру и Рангику обменялись встревоженными взглядами. Рангику убрала чашку с сакэ подальше от Нему и ласково обратилась к ней:
— Милая, успокойся. Все хорошо, мы скоро будем в порядке.
— Конечно, будете. После того, как я верну его вам.
— Нему, — испуганно сказал Кира, заглядывая ей в глаза, — а ты вообще из чего сделана-то? Тебе пить можно? А яд этот сегодняшний — он как с алкоголем сочетается?
— Конечно, мне можно пить! И, кажется, нужно, трезвая я б такое не придумала!
— Может, тебя домой проводить?
— Обязательно. Но сначала надо спланировать, что мы там будем делать. Наливай.
Изуру послушно выполнил приказ и выпил, не дожидаясь остальных, потом разлил еще. Нему его и раньше пугала, а теперь он решительно не знал, что делать и как избавиться от сбрендившей фукутайчо. "Вся в папочку. Только еще и помогать пытается, а это вдвойне страшно".
— Помните, я говорила, что в лаборатории Кагерозы мы нашли духовные образцы почти всех офицеров Готей? — спросила Нему.
— Ну... — осторожно протянул Изуру.
— Ну и вот!
До Мацумото дошло первой. Она ахнула и прикрыла рот рукой. Кира пару секунд таращился на подругу, потом и его осенило.
— Ч-что?! Он там тоже есть???
— Конечно. Он же пользовался Разделителем миров, а Кагероза очень долго собирал свою коллекцию. При желании можно и Айзена скопировать...
— Не надо! — одновременно заорали ее собутыльники.
— Сама знаю, что не надо. Ну что, за дело?
Кира молча потянулся за бутылкой и разлил. Он явно был еще слишком трезвым, чтобы даже думать о таком. Мацумото, забыв о чашке, приложилась к горлышку. Они посмотрели на Нему — ее глаза горели пьяным энтузиазмом и желанием немедленно облагодетельствовать весь мир.
* * *
Утром Мацумото проснулась в своей комнате и поняла, что опять проспала. Впрочем, сегодня тайчо не будет слишком ругаться. Через час она, все еще зевая, вошла в кабинет.
— Доброго утречка, тайчо!
— Доброе утро, — отозвался Хитсугайя, не поднимая головы от бумаг. — Как ты себя чувствуешь?
— Отлично. А что?
— Тренировка.
После изнуряющей трехчасовой тренировки, во время которой капитан, не жалея себя, осыпал подчиненную ледяными осколками, чтобы та, наконец, проснулась, пришлось тащиться в девятый отряд за какими-то документами. А потом в первый. А потом в Руконгай гонять невесть откуда взявшихся пустых. Те были слабенькими, однако достаточно настырными, чтобы заставить побегать трех шинигами из десятого отряда. До самого вечера у Рангику не было времени даже задуматься о том, что было прошлой ночью.
Вечером, когда она в одиночестве пила чай в своей комнате, в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, открыли. На пороге стоял Кира, глаза у него были еще более отчаянные, чем обычно.
— Рангику, ты не занята? — спросил он, проходя внутрь.
— Нет, добрый вечер, заходи. Чай?
— Какой нафиг чай? — вдруг взорвался Изуру. — Ты помнишь, что мы вчера делали?
— Э-э-э... — Мацумото задумалась, приложив палец к подбородку и заведя глаза к потолку. — Судя по тому, что помню плохо, пили.
— Молодец, хорошее начало. А дальше?
— Нему пришла, на папочку жаловалась...
— Дальше?
— Напились мы знатно, вроде ревели все в обнимку, — Мацумото скривилась.
— Верно. А дальше?
— Утром тут проснулась. Ты меня принес?
— Это ты меня до казарм дотащила, а потом, видимо, сама дошла. А между "ревели" и "проснулась" ты что-нибудь помнишь?
Рангику нахмурилась. Картины прошлой ночи были сильно размыты и, кажется, перепутаны. Вот Нему плачет у нее на груди. Кира разливает. Они смеются. Кира разливает. Нему предлагает помочь с чем-то. Кира разливает. Они с Изуру от чего-то упорно отказываются. Кира разливает. Втроем идут по ночным улицам. Кира достает бутылку из-за пазухи, пьют из горла. Открывают огромную дверь. Опять пьют. Огромный шкаф с крохотными подписанными ящичками. Еще бутылка, снова из горла. Стеклянный цилиндр со смутной фигурой внутри. Сакэ заканчивается.
Она ахнула и широко раскрыла глаза. Потом зажмурилась и замотала головой, отчего та снова разболелась.
— Нет-нет-нет, я не верю, это пьяный бред, мы этого не делали!
— Что именно мы не делали, Рангику? — подозрительно спокойно спросил Кира.
Она подняла на него глаза. Лицо у Изуру было застывшее, сумасшедшее.
— Рейгай...
Кира молча смотрел на нее несколько секунд, вдруг его глаза закатились, и он рухнул на пол в обмороке. Пришел он в себя от того, что ему щедро брызгали в лицо чем-то мокрым и теплым. Отплевываясь, он сел и вытерся рукавом. Посмотрел на Мацумото — она выглядела испуганной, в руке держала чашку с чаем.
— Ты меня чаем, что ли, поливала? — зачем-то спросил он.
— Ничего другого под рукой не было. Ты в порядке?
— Да. Нет!
Кира заскулил и закрыл лицо руками.
— Ран-тян... — спросил он приглушенным голосом. — Мы правда это сделали?
— Если ты тоже это помнишь, значит, сделали.
— А что я помню?
Минут пять ушло на выяснение того, что Изуру помнит события прошлой ночи примерно так же отчетливо, как и Мацумото, расплывчатые картинки их воспоминаний почти полностью совпадали, так что составить связную историю не представлялось возможным. Они точно помнили, как Нему предлагала сделать рейгай Ичимару Гина из образца запасливого Кагерозы, и как они наотрез отказались это делать. Как они оказались в расположении двенадцатого отряда, а потом и в самой лаборатории, понять не удалось. То есть дорогу туда они кое-как вспомнили, а вот почему туда поперлись — нет. Самым же страшным воспоминанием была фигура в стеклянном цилиндре.
— Изуру, — умоляющим голосом сказала Мацумото, — может, у нас коллективные галлюцинации? Кто эту Нему знает, может, она сакэ из папиных запасов взяла.
— Хорошо бы, — простонал тот. — Только я давно ни во что хорошее не верю.
Рангику зловеще усмехнулась. Дожили — отравленное сакэ из личного запаса Маюри кажется им хорошей новостью. Хотя по сравнению с тем, что они, кажется, натворили, даже предательство Айзена было отличным известием. По крайней мере, в этом-то они не были виноваты.
— Что же нам теперь делать? — спросила она. — Может, с Нему поговорить?
— Нет! — запаниковал Кира. — Я к ней больше близко не подойду. Надо подождать, может, само все рассосется. Мы же все пьяные были, глядишь, и не получится ничего. Или Маюри найдет...
Изуру заткнулся. Маюри, обнаруживающий результат нелегального эксперимента, вызывал панический ужас и желание сбежать в Генсей навсегда.
— Все, — выдохнула Рангику, — я больше не пью.
* * *
Следующим утром Мацумото явилась в офис раньше капитана и опустошила все свои заначки с сакэ. Хитсугайе пришлось упереться рукой в стену, чтобы не упасть от удивления, когда, зайдя в кабинет, он увидел свою фукутайчо, деловито пакующую батарею бутылок в огромный мешок.
— М-мацумото?
— Доброго утречка, тайчо, — отозвалась та, не прекращая занятия.
Закончив, она взвалила мешок на плечо и, сообщив капитану, что вернется через полчасика, ушла. Капитан проводил ее непонимающим взглядом и тяжело шлепнулся на стул.
* * *
— Кеораку-тайчо, можно к вам?
— А, Рангику-тян! Чем обязан в такую рань?
Капитан восьмого отряда был немного помят и зевал. Вчерашний вечер, впрочем, как почти каждый, прошел невероятно приятно. А утро он ненавидел.
— Я вам тут подарочек принесла, — и Рангику шмякнула на пол перед столом капитана мешок, который мелодично звякнул. Глаза Шунсуя заблестели.
— Э, Рангику-тян, я, конечно, всегда рад, но тебе не кажется, что еще рановато? — и он смущенно покосился на дверь в соседний кабинет, где заседала Нанао в окружении бумаг и идеального порядка.
— Да я не буду пить. Это все вам.
— Мне? Все?
Кеораку сдернул с головы шляпу и начал ею обмахиваться. При мысли, что Нанао сейчас выйдет из своего кабинета, услышав знакомый голос, и обнаружит на полу "подарочек", стало жарко и неуютно. Он встал, развязал мешок и пораженно выдохнул:
— Ран-тян, ты сдурела? Это что, вся твоя заначка?
— Ага.
— А не могла ее мне домой принести? Меня Нанао-тян убьет!
— Извините, Кеораку-тайчо, куда смогла, туда и дотащила. Теперь это ваше, прячьте, где хотите.
И улыбнувшись напоследок, она исчезла за дверью. Шунсуй еще попялился в мешок, завязал его и как мог тихо выбрался с ношей из кабинета. И правда, надо спрятать, пока Исэ-фукутайчо занята.
* * *
— Рангику-тян! Эй, Рангику-тян!
Мацумото обернулась. К ней несся довольно ухмыляющийся Хисаги. В отдалении виднелись фигуры Абарая, Мадараме и Аясегавы.
— Еле нашел тебя. Давай с нами!
— Чего давай? — Рангику нахмурилась.
— Отметим конец рабочей недели!
— Не могу. У вас неделя, может, и закончилась, а у меня еще работы по горло.
Мацумото выразительно помахала пачкой бумаги, зажатой в руке, развернулась и продолжила путь. Хисаги застыл на месте, забыв закрыть рот.
— Шухей! Ну, чего ты застрял?
Лейтенант девятого повернулся к друзьям и захлопал глазами. Поняв, что он не двинется, те сами к нему подошли.
— Что ты ей ляпнул, что она с таким лицом ушла? — спросил Ренджи.
— Ничего! Просто позвал с нами, как всегда. А она сказала, что у нее полно работы.
— А это точно Рангику-тян была? — спросил Юмичика после минутного молчания. — У нее глаза не светились?
— Вроде нет. Может, ее Хитсугайя-тайчо за что-нибудь наказал?
— Тогда бы она пожаловалась на него.
— Женщины, кто их разберет, — мудро заявил Абарай. — Пойдем лучше к Кире.
Однако Кира тоже наотрез отказался идти бухать, сославшись на прорву работы, и даже так же, как Рангику, помахал стопкой бумаги. Собутыльников не очень вежливо выставили за дверь и посоветовали не шуметь ночью.
— Ну, а что ты про Изуру скажешь, Ренджи? — ехидно спросил Юмичика.
Абарай покосился на него, пытаясь скопировать фирменный взгляд своего тайчо, но парень только расхохотался.
— А может, у них свидание сегодня, и они не хотят это афишировать.
— Афиши-ировать? Слово-то какое, — издевательски протянул Аясегава. — Общение с Кучики определенно идет тебе на пользу.
— Да пошел ты, — пробурчал покрасневший Ренджи.
* * *
Хитсугайя сидел за рабочим столом и тихо охреневал. По его расчетам, фукутайчо уже с час должна была бухать в своей обычной компании, однако она сидела за соседним столом и прилежно занималась документами. Полчаса назад он сам попытался отпустить ее, но Мацумото отказалась, сообщив, что не уйдет, пока все не закончит.
— Сколько можно на вас одного все сваливать, тайчо, — заявила она, невинно глядя голубыми глазищами.
Тайчо так и не придумал, что на это ответить. Теперь он тайком разглядывал ее, пытаясь понять, что же не так. Рангику третий день торчала в офисе допоздна, не отказывалась ни от какой работы. Вчера ночью он обшарил весь кабинет, а также соседние, даже не поленился перекопать маленький садик под окнами, но не нашел ни одной заначенной бутылки. Вроде бы радоваться надо, что Мацумото наконец-то взялась за ум, но его эта перемена пугала. К тому же у самого Хитсугайи работы только прибавилось, поскольку приходилось переделывать за лейтенантом почти все документы — она делала чудовищное количество ошибок, намного больше, чем раньше. Рангику как будто старалась отвлечься от чего-то, забыться в работе, но тяжелые мысли все равно не оставляли ее. Тоширо знал, что, точнее, кто не выходит у нее из головы. Он одного не понимал — почему кризис разразился именно сейчас.
Мацумото окончательно добила капитана, когда решила остаться в офисе после него и переделать уже три раза запоротый отчет. Она наотрез отказалась от предложения тайчо заняться этим после выходных и не позволила ему самому остаться, а потом проводить ее до дома.
— Все в порядке, тайчо, я быстренько все сделаю и пойду.
Тоширо тяжело вздохнул в ответ на ее вымученную улыбку и ушел.
Рангику сидела над бумагами еще с час, когда в окно влетела адская бабочка. Девушка застыла, и бабочка, не дожидаясь, сама села на ее безвольно лежащую на столе руку. "Мацумото-фукутайчо, зайдите немедленно в лабораторию двенадцатого отряда".
Бабочка исчезла в тихом шелесте крыльев, а Мацумото все сидела, не двигаясь. Сообщение не предвещало ничего хорошего, даже несмотря на то, что было не от капитана Куротцучи, а от Нему. Надеясь, что все-таки Маюри решил лично поорать на идиотов, забравшихся в святая святых, она отправилась в лабораторию.
* * *
У ворот расположения двенадцатого отряда нерешительно топтался Кира. Увидев Рангику, он изобразил жутковатую улыбку и спросил:
— Ты тоже получила сообщение?
Девушка кивнула.
— Надеюсь, Куротцучи-тайчо нас прибьет, — вздохнул он.
Внутри было темно и пусто. Рабочий день давно закончился, в лаборатории остались лишь несколько дежурных. Виноватая парочка медленно, словно на казнь, брела по длинным плохо освещенным коридорам.
— Наконец-то, — послышался тихий деловитый голос.
Кира и Мацумото одновременно вскинули головы и увидели Нему. Она приложила палец к губам и поманила их за собой. Пройдя еще не меньше километра по запутанным коридорам, они оказались возле смутно знакомой двери, ощерившейся магическими печатями и кодовыми замками. Нему набрала несколько кодов, приложила глаз к сканеру, выпустила из пальцев несколько вспышек света и открыла дверь. Впустив друзей внутрь, она плотно закрыла створку, прислонилась к ней и улыбнулась.
— Все готово, — торжествующе сообщила она.
Рангику и Изуру переглянулись и одновременно сглотнули.
— Нему, — осторожно начал Кира, — мы... Ты уверена, что получилось? Мы же тогда страшно пьяные были.
— Ну, тогда я ничего серьезного и не делала, только все подготовила. Основную работу я завершила на трезвую голову, не переживайте.
Они снова переглянулись.
— А Куротцучи-тайчо ничего не заподозрил?
— Нет, я спрятала капсулу в дальнем углу, до которого он еще не добрался. Папочка очень педантичен и делает все в строгом порядке, так что у нас в запасе была еще неделя. Он ведь даже каталогизировать духовные образцы не закончил.
И Нему поманила их в темноту лаборатории.
— Только должна предупредить вас...
Мацумото и Кира опять обменялись паническими взглядами.
— Этот образец был собран довольно давно, и рейгай обладает не всей памятью. Я, конечно, рассказала ему все, что смогла, и он вроде бы даже поверил, но вам придется дополнить его воспоминания. Ну, вот мы и пришли.
Нему продолжала идти вперед, а фукутайчо десятого и третьего отрядов встали как вкопанные. В кресле, спокойно развалившись, сидел Ичимару Гин. На нем было простое черное косодэ без каких-либо знаков отличия, он как всегда улыбался.
— Ра-ангику, Изу-уру! — радостно протянул он. — Как же я рад вас видеть. Эта сумасшедшая весь день рассказывает мне какие-то дикие истории и никуда не выпускает, а тут, знаете ли, темно, шкафы, склянки, жуткое место, мне же страшно! Спасите меня уже.
— Г-гин... — смогла выдохнуть Рангику и отключилась.
Кира еле успел поймать ее, хотя и сам едва стоял на ногах.
— А чего это она? — удивился Гин. — Тут все-таки не настолько страшно. Изуру, ты чего такой бледный, будто покойника увидал?
Последний вопрос добил Киру, и он тоже упал в обморок.
Оба пришли в себя от резкого неприятного запаха, исходившего от тряпки, которую Нему, не давая уворачиваться, совала им в лица. Все еще слабые, они резко вскочили и едва не столкнулись лбами.
— Яре-яре, да что с вами такое?
Мацумото и Кира уставились друг на друга застывшими испуганными глазами и тихонько взвыли.
— Ками, что же мы натворили? — прошептал Кира.
— Что мы теперь с ним делать будем? — просипела в ответ Мацумото.
— Что вы там шепчетесь? Вы меня заберете отсюда или мне самому выход делать? Не хотелось бы ругаться с Маюри, но, кажется, придется.
— Н-не надо, Ичимару-тайчо.
Кира на неверных ногах подошел к нему и внимательно вгляделся в лицо. Сомнений не было — это старый добрый Гин. Ну, может, не такой уж и добрый, но точно старый, в смысле, прежний.
— Нему, — тихо обратился он к девушке, — ты не можешь хотя бы примерно сказать, какого времени образец?
— Несколько месяцев до их побега в Хуэко Мундо.
— Хватит уже шептаться! — рявкнул вдруг Ичимару, вскакивая на ноги. — Говорите так, чтобы я слышал, или не говорите вообще! Что тут происходит? Я просыпаюсь в этой анатомичке в компании чокнутой дочки сумасшедшего профессора, которая заявляет, что я — это не я, а копия, а настоящий сдох, но не раньше, чем проторчал чуть ли не год в Хуэко Мундо в компании Айзена и хреновой тучи пустых! И где мой занпакто?!
— Ваш занпакто сломан, тайчо, — прошептал Кира, опустив голову. — Все, что рассказала вам Нему, правда. Рангику подтвердит.
Рангику подошла ближе, всмотрелась в лицо Гина и прошептала:
— Ты умер у меня на руках. Айзен убил тебя, когда ты попытался отнять у него Хоугиоку.
Ичимару открыл глаза и внимательно оглядел скорбные лица. Потом покачнулся и упал обратно в кресло.
— Хоугиоку... Вы вообще не должны знать этого слова, — тихо сказал он. — Значит, все правда?
Бирюзовые глаза умоляли сказать, что это дурацкий розыгрыш, но лица стоявших перед ним были решительны, хоть и невероятно грустны.
— Как вы это сделали? — спросил он сдавленным голосом, ощупывая свои пальцы, запуская руки в волосы, словно желая убедиться, что он не призрак.
— Рейгай. Духовный образец хранился в лаборатории. Я уже рассказывала вам, — сказала Нему.
Ичимару закрыл лицо руками и молчал несколько минут. Потом тихо спросил:
— Зачем?
Кира и Мацумото переглянулись.
— Мы... мы скучали, — ответила девушка.
— А меня вы спросили?
Гин прокричал эти слова, снова вскочив с кресла.
— Вы всегда, всегда только о себе думаете! Скучали они! А что мне теперь делать? Если Айзен убил меня, значит, я не смог сделать даже того, для чего жил, учился и тренировался! Зачем теперь мне жить? Я ведь не могу вернуться, стоит показаться кому-нибудь из капитанов, меня арестуют и казнят в тот же день! И вас, идиотов, тоже казнят! Я для этого, по-вашему, свою жизнь отдал, чтобы вы из-за меня умерли?
В бирюзовых глазах зажегся опасный красный огонек, а по щеке неожиданно скатилась слеза.
— Бесите, — продолжил он дрожащим голосом, — зачем я вам понадобился? Я ведь все, все сделал, чтобы вы меня возненавидели, чтобы не было такого. А вы... Кретины, надо было вас убить, чтобы не мучились. И меня не мучили.
Слезы катились градом из покрасневших глаз. Гин пожирал Мацумото и Киру взглядом, будто и правда не видел их целый год. Он продолжал бормотать ругательства, проклятия и угрозы, но уже с трудом понимал, что говорит. Нему отступила в дальний угол лаборатории и занялась какими-то своими делами.
— Гин, — пробормотала Рангику, покраснев, — прости нас. Мы правда скучали, но никогда не сделали бы такого, если бы...
— Если бы так не нажрались, — пробурчал не менее красный Кира.
Гин так опешил от этих слов, что замолчал на минуту. Потом несколько раз открыл рот, закрыл и, наконец, смог сказать:
— Нажрались? Вы че, пьяные меня делали?
— Ну, не мы... Это Нему все делала. Потом, трезвая. А мы только забрались сюда и стащили ваш духовный образец, тайчо.
— Бухие.
— Бухие, — виновато кивнул Кира.
— Ками-сама-а, — протянул Гин, закрыв глаза рукой. — Вы не меняетесь, и это единственная хорошая новость за день. И идея, кстати, тоже ничего. У вас есть?
— Ч-что есть, тайчо?
— Сакэ, конечно. Ран-тян, у тебя должно быть, я знаю.
— Извини, нету, — Рангику виновато развела руками. — Я всю заначку Кеораку отдала.
— Зачем?
— Решила, что больше не пью, после... Ну, после того, как мы сюда ночью пробрались.
— Ра-аньше надо было решать, — протянул Гин со своей обычной улыбкой и ущипнул Мацумото за кончик носа.
Этот детский, такой родной жест что-то в ней сломал. Ноги девушки подкосились, она рухнула на пол и зарыдала. Кира шлепнулся рядом и попытался обнять ее, но та спихнула его руку с плеча. Гин осторожно сел на пол, скрестив ноги, и погладил рыжую шевелюру. Мацумото замотала головой и отвернулась. Гин вздохнул и дернул за кончик носа и Киру. Тот крепился несколько минут, а потом из его глаз тоже потекли слезы.
— Яре-яре, ну что вы как на похоронах... Ну, натворили вы фигни, конечно, но я-то, если вам верить, натворил кое-что похуже. Не убили никого и ладно. Даже наоборот, — Ичимару хмыкнул и сграбастал Рангику и Изуру в объятия. — Я тоже скучал.
* * *
Кое-как отговорив Гина напиться прямо сейчас, Кира и Мацумото отвели его в заброшенный дом на окраине Сейретей, где пару месяцев назад прятались от разъяренного Хитсугайи, разыскивавшего свою пьяную фукутайчо. Встретив патрульных, они быстро вставали домиком, закрывая собой тайчо-нелегала, и начинали петь какую-нибудь песню. Патрули хмыкали и привычно обещали не палить собутыльников. Один раз они услышали настоящий пьяный дуэт, состоявший из очень знакомых мужских голосов.
— Ксо, только Хисаги с Абараем нам не хватало, — тихо ругнулся Кира, сворачивая в узкий переулок.
Едва не поседев за полчаса перебежек по переулкам, лейтенанты, наконец, добрались до цели. Гин придирчиво оглядел свое прибежище.
— Н-да, не королевские хоромы, конечно, однако все лучше той анатомички.
— Извини, сейчас мы не можем придумать ничего лучше, — выдохнула Мацумото, устало садясь на пол. — Подожди нас здесь, мы принесем футон и еды.
Через час они вернулись. Рангику с гордостью вручила Ичимару две хурмы.
— Как ми-ило, Ран-тян, — протянул тот. — Но почему так мало?
— Эээ... Сколько было.
— Ну, значит, завтра еще принесешь.
Да, Гин был таким же, как и прежде.
* * *
Начало рабочей недели у Хитсугайи не задалось — ни свет ни заря его поднял патруль, сообщивший, что кто-то совершил налет на сад Готея. Когда недоумевающий, кому это вообще понадобилось, тайчо прибыл на место, ему продемонстрировали три начисто обобранных хурмы. Ни на на деревьях, ни на земле, разумеется, не было никаких следов, даже остатков рейацу. Можно было подумать, что плоды сами испарились с деревьев, если бы не три бессознательных патрульных возле входа.
Задумчиво почесывая в затылке, Хитсугайя вошел в кабинет и остолбенел. На столе Мацумото стояла корзинка, доверху набитая хурмой. Вероятно, он так и стоял бы до вечера, если бы сама фукутайчо, как всегда, опаздывавшая, не влетела ему в спину.
— Ой, тайчо! Доброго утречка! А что вы тут стоите?
Капитан молча ткнул пальцем в корзинку. Мацумото побледнела.
— Откуда это здесь? — спросил он.
— Н-не знаю, тайчо... Я же только что пришла.
— У тебя новый поклонник?
— С чего вы взяли?
— А по-твоему, она тут сама появилась? А ты знаешь, что сегодня ночью кто-то пробрался в сад и ободрал три хурмы?
Рангику сглотнула. Конечно, она не знала. Но понимала гораздо больше, чем могла бы сказать.
— П-первый раз слышу, тайчо, — по крайней мере, это была правда.
— Если я узнаю, что ты в этом замешана...
— Тайчо, как вы можете про меня так думать? Даже если бы я и забралась в сад, стала бы я тащить хурму в кабинет?
Хитсугайя нахмурился. Мацумото, конечно, была страшно безалаберна, но не тупа.
— Дыхни, — приказал он.
Рангику дыхнула. Перегара не было. Хитсугайя нахмурился еще сильнее.
— Если узнаешь, кто твой поклонник, немедленно доложишь мне.
— Слушаюсь, тайчо!
* * *
Вечером злая Мацумото влетела в пристанище Ичимару. Тот, не обращая внимания на топот и пыхтение, увлеченно тыкал в сжатые губы Киры ломтиком хурмы.
— Ну, Изу-уру, открой ротик! Это же так вкусно!
Кира мычал и пытался отворачиваться. Увидев подругу, он поднял на нее умоляющие глаза и простонал:
— Ран...
Договорить не успел, потому что Гин, воспользовавшись ситуацией, впихнул ломтик ему в рот. Кира скривился и проглотил, почти не прожевав.
— Вот умница! Ран-тян, угощайся! — Гин гостеприимным жестом махнул в угол, где лежала внушительная горка оранжевых плодов.
— Гин! Ты что, вообще не соображаешь? — зашипела та.
— А что мне оставалось делать? Вы мне хурму не носите, приходится как-то самому справляться. И тут, между прочим, ужасно скучно, совершенно нечего делать.
— Нашел развлечение! Спасибо, хоть рейацу прячешь.
— Ну, я же развлечься хочу, а не помереть еще раз.
На последних словах Мацумото и Кира пристыженно покраснели.
— А мне в кабинет зачем ее приволок? — тихо спросила Рангику. — Меня тайчо чуть не прибил.
— За что? За то, что твой поклонник прекрасно осведомлен о твоих вкусах? Ну и ревнивец...
— Это его подняли, чтобы сообщить о налете на сад!
— Ой, — Гин в притворном ужасе прикрыл улыбающиеся губы двумя пальцами, — не думал, что собрать урожай — такое страшное преступление.
— Ты трех патрульных вырубил!
— Так ведь не насмерть.
Гин отмахнулся от Мацумото, взял ломтик хурмы и принялся с наслаждением его облизывать. Кира покраснел. Рангику села на футон, и ее взгляд наткнулся на меч, лежащий возле Ичимару.
— А это откуда? — взвизгнула она, тыкая пальцем в вакидзаси.
— Что? — Гин проследил, куда указывает палец, и улыбнулся еще шире. — А-а-а, сегодня появился. Здорово, правда? Нему хорошую работу проделала.
— Эт... Это Шинсо?
— Он самый. Теперь хоть будет, с кем поговорить днем.
* * *
Кучики-тайчо шел в свое поместье по уже темным улицам Сейретей. Рабочий день был долгим, но прошел почти бессмысленно. Дурацкое расследование набега на готейский сад страшно бесило капитана, хотя на его лице это никак не отражалось. На вечерней тренировке удалось немного отвести душу, правда, за подбитый глаз Абарая было все же слегка стыдно — ведь лейтенант ни в чем не был виноват, просто, как обычно, попал под горячую руку.
В боковом переулке что-то промелькнуло. Явно не патруль, патрульные не пробираются украдкой. Кучики не показал виду, что заметил, но, сделав еще пару шагов, быстро метнулся следом и в два шага шунпо нагнал человека в черном и схватил за шиворот. По лицу мазнули серебристые волосы, бирюзовые глаза на миг ослепили капитана, потом он увидел лисью улыбку и ехидно высунутый острый язык. От неожиданности Бьякуя выпустил воротник, и призрак тут же скрылся из виду. Через секунду замешательства Бьякуя возобновил преследование, но тщетно. Он остановился и сосредоточился на рейацу. Патрульные, седьмой отряд сегодня дежурит... Кеораку-тайчо куда-то крадется... В саду тихо. Следов рейацу, которую он искал, не было. Бьякуя провел рукой по лицу. Привиделось?
* * *
На следующее утро Абарай, зайдя в кабинет, застал своего капитана в глубокой задумчивости. На пожелание доброго утра тот не ответил, и лейтенант заподозрил, что фингал ему поставили все-таки за дело, хотя вроде бы новых провинностей за ним не водилось. Ренджи тихо сел за стол и принялся работать над не законченным вчера отчетом, искоса поглядывая на капитана.
Бьякуя все раздумывал, привиделся ему вчера Ичимару или нет. С одной стороны, такому здравомыслящему человеку, как Кучики, вообще ничто не могло привидеться, особенно такое. Увидеть Гина в сплетении теней темного переулка было скорее прерогативой Киры или Мацумото. Хотя нет, Мацумото столько не выпьет. Но, с другой стороны, его там быть просто не могло. Конечно, Бьякуя сам не видел смерти Ичимару, зато он видел невменяемое заплаканное лицо Мацумото, что было вполне весомым доказательством. Значит, галлюцинации?
— Ренджи.
— Да, тайчо?
Ренджи встрепенулся — капитан его все-таки заметил?
— Ты в последнее время не видел... Эмм... Кого-нибудь, кого в Сейретей быть не должно?
— Вы имеете в виду Ичиго, тайчо?
— Да нет, — губы Бьякуи слегка искривились. Только этой рыжей швабры не хватало для полного счастья. — Например, кого-нибудь из...
Бьякуя замолк и задумался. Надо было сформулировать вопрос так, чтобы лейтенант его понял правильно и не потащил в четвертый отряд. Он же здоровый как бабуин-переросток, если решит, что капитан сбрендил, никакой Сенбонзакурой не остановишь.
— Тайчо?
— Забудь.
Абарай недоуменно поскреб в затылке.
— Тайчо, с вами все в порядке?
Приехали. Теперь не отстанет. Бьякуя вздохнул и решился.
— Вчера вечером мне показалось, что я видел Ичимару Гина.
Ренджи так и застыл с задранной рукой.
— Ичимару?
— Именно. Но, я думаю, мне все же показалось.
Вспомнилась ободранная хурма в саду. Бьякуя нахмурился — совпадение было уж слишком совпадением.
Ренджи заставил себя закрыть рот. Он не мог решить, что теперь делать, — сразу тащить галлюцинирующего капитана в четвертый отряд или попытаться выяснить побольше подробностей и уже потом тащить.
— Тайчо... А где вы его видели?
— В темном переулке. Я почти поймал его за шиворот, но он вывернулся, показал мне язык и сбежал.
— А рейацу?
— Не почувствовал.
«Заработался», — решил Абарай. Самому ему ичимарики не виделись даже после восьмой бутылки сакэ, а вот Кира спьяну как-то пытался высказать все наболевшее Хисаги, думая, что перед ним ненаглядный тайчо. Но то ж Кира.
— Тайчо, может... — нерешительно начал Ренджи.
— Нет, — твердо ответил тот, прекрасно понимая, что хочет предложить лейтенант. — Пойду проверю, что происходит в саду. А ты доделай отчет.
И Кучики стремительно вышел из кабинета, надеясь, что фукутайчо за ним не последует.
* * *
— Кира!
Изуру поднял голову от бумаг и уставился на Абарая, стоящего в дверях кабинета. На том лица не было.
— Ренджи, что случилось?
— Кучики-тайчо, кажется... — Ренджи сглотнул, — кажется, сошел с ума.
Изуру внимательно посмотрел на свежий синяк под его глазом.
— Вот если бы ты сказал это мне, когда он пытался тебя убить, я бы поверил. А один синяк — это ерунда.
— Да при чем тут это! — Ренджи махнул рукой. — У него галлюцинации.
— Э?
Ренджи подошел поближе, наклонился через стол и прошептал Кире на ухо:
— Он думает, что видел вчера Ичимару.
Кира побелел и вцепился в стол.
— Г-где он его видел?
— В каком-то темном переулке. Тот ему показал язык и сбежал. Я, конечно, понимаю, это вполне в духе Ичимару, только он же умер!
— Д-да, умер, — прошептал Кира, стирая со лба холодный пот. Только тут до Ренджи дошло, что он выбрал не самого лучшего кандидата для подобных откровений.
— Ой, Кира-кун, извини...
— Ничего, все в порядке. А где он сейчас?
— Откуда я знаю? Он же сбежал!
— Кучики сбежал? Куда?
— Эээ... Нет, Гин сбежал. А тайчо сказал, что пойдет посмотрит, что творится в саду.
Кира закрыл глаза ладонью и застонал. Вчера у Гина снова закончилась хурма, и они с Рангику торжественно поклялись, что сегодня вечером притащат целый мешок, но тот, видимо не утерпел.
— А рейацу он почувствовал?
— Какая рейацу? Я же говорю, у него галлюцинации!
* * *
Бьякуя задумчиво разглядывал обобранную хурму, четвертую по счету. Под деревом валялись несколько веток, срезанных с самой макушки. Именно срезанных — чисто, точно бритвой. Охрана, усиленная после первого вторжения, клялась всеми существующими и несуществующими родственниками, что ночью никто в сад не вламывался, а сами они не спали. Однако наутро следы вандализма были налицо. Испепелив перепуганных шинигами фирменным взглядом, Кучики-тайчо направился обратно в расположение шестого отряда. Нужно было подумать.
* * *
— Гин, какого хрена ты творишь?!
Кира был так зол, что не заметил, как сорвался на фамильярность. Совершенно довольный жизнью Ичимару сидел на футоне и трескал хурму, пока Изуру и Рангику пытались докричаться до его совести. Вопреки их надеждам, совесть в душе этой лисьей рожи и не ночевала.
— Тебя видел капитан Кучики!
— Изу-уру, не скандаль. Он ведь все равно не поверил в то, что видел. А рейацу я хорошо скрываю. Если бы я захотел, даже вы меня не нашли бы.
Гин поднял голову и улыбнулся так широко, что Кира и Мацумото передернулись.
— Гин... Не надо, пожалуйста, — прошептала девушка.
— Будете скандалить — сбегу.
— Если не будешь вести себя осмотрительнее, тебя рано или поздно поймают.
— Но мне тут скучно!
— Мы же книги принесли! — Кира ткнул пальцем во внушительную стопку книг рядом с горкой хурмы.
— Пф... Вы бы еще отчеты свои притащили.
— Конечно, залезать по ночам в сад интереснее, чем читать, — пробурчал Кира.
— Ты всегда понимал меня с полуслова, — ласково сказал Гин.
* * *
На утреннем собрании капитанов Кеораку Шунсуй был мрачен как никогда. Укитаке внимательно приглядывался к другу и старательно тянул носом, но перегар был не сильнее обычного. После собрания он нагнал его и спросил:
— Шунсуй, что случилось?
Тот тяжело вздохнул и покачал головой, но Укитаке не собирался отставать.
— Шунсуй, рассказывай.
— Кажется... Кажется, пора бросать пить.
Укитаке встал как вкопанный. Это что, эпидемия? Сначала Мацумото с Кирой, а теперь Кеораку. Постояв с минуту, капитан пришел в себя и бросился вслед за другом.
— Зачем? Что случилось-то?
— У меня галлюцинации.
— Ками-сама... Ты был у Уноханы?
— У меня галлюцинации, но я еще не сошел с ума. Надеюсь.
— И что ты видел?
— Ох...
Кеораку тяжело вздохнул и повесил голову. Укитаке, остановился, схватил его за плечи и хорошенько встряхнул.
— Говори!
— Ичимару, — в глазах Кеораку отражалась тяжелая скорбь человека, наблюдающего, как медленно съезжает его крыша.
— Гина? Ты видел Гина?
Кеораку кивнул и снова опустил голову.
— Где?
— Возле своего дома. Сидел вчера на крыльце, пил, как всегда. Сначала увидел тень на стене, пригляделся — а там он... Язык мне показал, спрыгнул со стены и убежал.
— А рейацу?
— Не было никакой реайцу. Говорю же, завязываю. Пойду я, Джууширо, домой. Мне еще заначку надо выкинуть.
И он ушел, что-то бормоча. Укитаке показалось, что он разобрал «Мацумото, негодяйка, наверняка паленку подсунула».
* * *
— Кира-фукутайчо, я хотел бы поручить вам важное задание.
Кира во все глаза вытаращился на капитана Кучики. Тот без предупреждения заявился в его кабинет, плотно закрыл дверь и сел на стул.
— Я слушаю, Кучики-тайчо.
— Вы ведь уже знаете, что было совершено несколько набегов на готейский сад.
— Д-да.
— Обычные патрульные, очевидно, с охраной не справляются. Я хотел бы, чтобы этим занялись вы. Лично.
— Почему я? Кучики-тайчо, вы же не думаете...
— Нет, что вы, Кира-фукутайчо, я нисколько вас не подозреваю. Просто, зная вашу ответственность и нелюбовь к хурме, я считаю, что вы подходите для этого задания лучше всех.
Кира внимательно всмотрелся в лицо Кучики. Мраморная физиономия была как всегда непроницаема, только вот глаза были не такими холодными, как обычно. Какими-то... Хитрыми?
— Конечно, Кучики-тайчо, почту за честь.
Действительно, неплохой способ самому поймать Гина на горячем.
* * *
Этой же ночью Кира в компании трех офицеров из третьего отряда вышел охранять несчастную хурму. Офицеров он расставил по периметру окружавшей сад стены, а сам бродил между деревьями. Через пару часов почти полной тишины ему уже начало казаться, что Гин все-таки взялся за ум, но вдруг он услышал тихий хлопок и мягкий шорох, потом еще два таких же. Звучало так, будто три бессознательных тела аккуратно уложили на землю. Не успел Кира вскочить на ноги, как сзади услышал тихий голос:
— Икоросе, Шинсо!
Кира в панике бросился на землю и закрыл голову руками. Вокруг него и на него что-то посыпалось. Изуру поднял глаза и чуть не заорал — прямо ему в лицо улыбался Ичимару. Тот прижал палец к его губам.
— Изуру, как мило с твоей стороны взять охрану сада на себя.
— Какого?
Гин не слушал, он поспешно собирал с земли хурму и запихивал ее в мешок. Закончив, он ущипнул Киру за кончик носа и прошептал:
— Извини, не могу остаться и поболтать, меня девушка ждет.
И он развернулся, чтобы уйти, но Кира ухватил его за рукав.
— Тайчо...
Гин низко опустил голову и вздохнул.
— Да какой я теперь тебе тайчо... Зови по имени.
— Гин... Гин-сама, вырубите уж и меня.
* * *
Следующим утром Кира, сверкая свежей шишкой на лбу, предстал перед капитаном Кучики. Тот внимательно осмотрел виноватую физиономию и вынес вердикт.
— Значит, и вам не удалось поймать вора.
Кира пристыженно кивнул, старательно подавляя зевок.
— Хм, видимо, придется заняться этим самому. Можете идти, Кира-фукутайчо.
* * *
Днем Кира выцепил Мацумото и рассказал о планах Кучики. Та ахнула, и они, не сказав больше ни слова, понеслись в заброшенный дом. Гин, к их общему удивлению, читал книгу.
— Как ми-ило, — обрадовался он, — а я не ждал вас до вечера.
— Гин, тебе придется прекратить свои прогулки. Кучики собирается усилить охрану сада.
— Ну и что, — Гин пожал плечами. — Я и с десятью справлюсь.
— Ты не понимаешь! — взвыл Кира, снова срываясь на фамильярность. — Он сам туда пойдет!
— Ого! Это будет весело!
Конечно, Ичимару обрадовался, другого и не стоило ожидать.
— Гин, пожалуйста, — взмолилась Рангику, — не нарывайся больше! Если тебя поймают, мы этого не переживем!
Ичимару встал и с минуту внимательно их разглядывал. Потом вздохнул и кивнул.
— Вы-то, может, и переживете, а вот я — нет, — тихо проговорил он. — А мне только-только понравилось жить.
* * *
Очередное собрание капитанов и лейтенантов было еще более нудным, чем обычно. Главным вопросом повестки дня были набеги на сад, где неизвестные воры успели ободрать почти всю хурму. Пока капитан Кучики докладывал, как прошли его дежурства, незаметно пихая в ребра засыпающего Абарая, Кира старательно сдувал с лица челку, чтобы лучше было видно еще не зажившую шишку на лбу. Разумеется, за три ночи дежурств шестого отряда, в каждом из которых принимали участие капитан и лейтенант, набегов на сад не было. Последняя кража пришлась на смену третьего отряда, и Кира повторил то, что услышал от своих офицеров: «Услышал шорох, обернулся, звезды из глаз, очнулся утром».
— Хорошая работа, Кучики-тайчо, надеюсь, воры больше не посмеют сунуться в сад, — сказал Ямамото. — Я думаю, собрание можно считать законченным.
Когда все начали расходиться, сотайчо внезапно сказал:
— Кира-фукутайчо, Мацумото-фукутайчо, зайдите в мой кабинет, пожалуйста.
Лейтенанты, испуганно переглянувшись, последовали за командиром. Он сел за свой стол, посмотрел на них из-под полуприкрытых век и спросил:
— Как вы думаете, вы еще долго сможете его прятать?
Лейтенанты побелели и схватились друг за друга, чтобы не упасть.
— Надеюсь, вы не считаете меня идиотом, детишки? Я, конечно, стар, но, в отличие от других капитанов, верю своим глазам. Ичимару Гин отлично скрывает рейацу, но стать невидимым он не может. Расскажите хоть, как и когда вы умудрились его спасти.
— Ммм... Мы не спасли, — промычал Кира. — Гин правда умер.
— Не пытайтесь убедить меня, что это была групповая галлюцинация. Больше недели почти каждую ночь кто-нибудь из капитанов видит Ичимару и только сегодня утром они сподобились сообщить мне об этом. Если бы он показался только мне, я бы еще повременил и дал вам развлечься, но он явно не может сидеть на месте, поэтому с ним надо срочно что-то делать, пока все офицеры Готей не свалились с нервными срывами. Вы хоть знаете, что Кеораку-тайчо уже неделю не пьет? Исэ-фукутайчо, между прочим, на грани истерики — трезвый Шунсуй оказался страшным занудой.
— Ямамото-сан, мы говорим правду, Ичимару Гин действительно умер, — сказала Мацумото. — Это... Это рейгай.
Сотайчо широко открыл глаза.
— Рейгай? Вы сделали рейгай Ичимару?
Дождавшись утвердительных кивков, Ямамото расхохотался.
— Ну, детишки... Ну вы и... Дураки — не то слово... — кое-как выдавил он между приступами смеха. — Я-то думал, вы его у меня из-под носа утащили, а вы... поверить не могу... нелегальный эксперимент. Но вы же не сами это сделали? Кто вам помогал?
— Куротцучи-фукутайчо.
— Ну, разумеется. Напились, наверное? Напились, конечно. И как рейгай? Качественный?
— Ну... — Кира замялся, не понимая, как вести себя с откровенно веселящимся сотайчо, — вроде качественный. Хурму вот ворует...
— Ками, что же мне теперь с вами всеми делать? Не убивать же, в самом деле.
Кира и Мацумото с надеждой посмотрели на главнокомандующего. Тот почесал лысину и твердо сказал:
— Вечером, как стемнеет, соберем экстренное собрание капитанов. Приведите его. Хотите связывайте, бейте по голове, но Ичимару должен быть здесь. Только все-таки постарайтесь, чтобы вас никто не видел по дороге.
* * *
Гин, вопреки ожиданиям насмерть перепуганных лейтенантов, с радостью согласился навестить Ямамото. Правда, пришлось долго уговаривать его дождаться темноты, поскольку Гин рвался к нему прямо сейчас, чтобы «чмокнуть старичка в лысинку». Однако, прибыв в кабинет сотайчо, Ичимару все-таки удержался и просто поклонился, не переставая, конечно, улыбаться. Ямамото внимательно его оглядел, кивнув на занпакто, спросил:
— Это Шинсо?
— Да, командир.
— Хорошая работа. Рейацу пока что скрывай, а то до драки может дойти.
Пока собирались недоумевающие капитаны и лейтенанты, Кира, Мацумото и Ичимару, ощущая себя главными звездами циркового представления, прятались за ширмой. Когда, наконец, все замолчали и выжидающе уставились на Ямамото, он произнес:
— Дело о воровстве в саду раскрыто, и я хочу представить вам виновника происшествий, — и он кивнул Гину.
Ичимару перестал скрывать рейацу, и ширму сорвало, словно ураганом. Вслед за ней полетели шляпа Кеораку и сонный Абарай. Собравшиеся во все глаза уставились на Гина и красных как свеклы Киру и Мацумото. Гробовую тишину нарушил радостный вопль Ячиру:
— Лисенок!
Из дальнего угла раздались тихие ругательства, затем многострадальная ширма улетела в другой угол, и Абарай встал на ноги, впервые за последние три дня полностью проснувшись.
— Эй, че за фигня? Кто тут... Эээ... Ичимару?
— Так это были не галлюцинации? — слабым голосом спросил Кеораку.
— Живой... — процедил сквозь зубы Хитсугайя.
— Не совсем верно, Хитсугайя-тайчо, — сказал командир. — Ичимару Гин действительно умер. Это рейгай.
— Как это рейгай? — завопил Маюри. — Мы же всех уничтожили, я лично проверял! Да Кагероза его вообще не делал!
— Простите меня, Маюри-сама, — вмешалась Нему, — его сделала я.
— Нему! Ты идиотка!
— Мацумото, — тихо, но угрожающе прорычал Хитсугайя.
— Да, тайчо, — девушка виновато повесила голову.
У одного Киры не было непосредственного начальника, чтобы устроить нагоняй, поэтому он понимал, что получит ото всех по очереди.
— Семейные разборки оставим на потом, — негромко сказал Ямамото. — Виновных безусловно придется наказать, но сейчас нужно решить, что делать с Ичимару. Этот рейгай не модифицирован — он не обладает ни большей силой, ни агрессивностью. Это точная копия и, насколько я могу судить, очень хорошая и стабильная. На самом Ичимару, как мы теперь знаем, особой вины не было, даже в предательстве его трудно обвинить. Поэтому предлагаю не уничтожать его, а определить в какой-нибудь отряд.
Ичимару ухмыльнулся Кире.
— Рядовым.
Ичимару сник, но улыбаться не перестал. Капитаны начали переглядываться. Гин в подчиненных — это похуже, чем галлюцинации.
— Ну, раз добровольцев нет, придется, как всегда, решать мне, — сказал сотайчо. — Шестой отряд.
Гин перестал улыбаться, широко открыл глаза и уставился на капитана Кучики. Тот... улыбался. Гину едва ли не впервые в жизни стало по-настоящему страшно.
— Слушаюсь, Ямамото-сан, — сказал Бьякуя. — Ренджи, Ичимару в твоем распоряжении. Устрой его в казармах, выдай форму.
Гин на подгибающихся ногах подошел к нехорошо ухмыляющемуся Абараю. Обернувшись к сотайчо, он сказал слабым голосом:
— Ямамото-сан...
— Я же сказал, что виновные должны понести наказание. И скажи спасибо, что не пятый.
* * *
— Ичимару, для тебя особое задание.
— Да, Кучики-тайчо-о?
— Поступаешь в патруль, охраняющий сад.
— Спасибочки, тайчо-о...
— Хурмы там больше нет, не надейся, ты всю ободрал.
— Ну, так вырастет...
@темы: Мацумото, Рангику, Изуру, смерть Ичимару Гина, Ичимару, Рыжеухий свиногном, «Bleach», «погладь автора»