[гинолис]

16.06.2013 в 16:03

Пишет  Eswet:

"Высокие ставки" для Ollnik
Для: Ollnik
Название: Высокие ставки
Автор: Eswet
Фандом: Блич
Категория: джен, преслэш
Жанр: приключения
Пейринг: Зараки х Ичимару
Рейтинг: PG-13
Размер: 2710 слов
По заявке: Хочу: текст/арт/коллаж/видео Блич джен с романсом или ангстом (рейтинг любой) по чему-нибудь из Кераку/Укитаке, Укитаке/Гинджо, Зараки/Гин, Кераку/Унохана;
текст/арт/коллаж/видео Мононоке (лютый ангст или бытовую дорожную историю про Аптекаря, рейтинг любой, слеш/гет/джен - не важно)


Новый капитан Готея, Ичимару Гин: улыбка сытой гадюки, шапка серебристых волос, тощие запястья показываются на мгновение из рукавов, как змеиный язык. Бывший лейтенант пятого. Банкая не показывал – собирал рекомендации. Унылая бледная сопля.
Выходя из зала, Кенпачи задел новичка локтем. Сильно задел, рассчитывал, что пошатнется, а то и грохнется. Вякнет что-нибудь – можно будет подраться. Но скорее начнет ненавидеть молча, как некоторые другие. Скука смертная.
Ичимару не грохнулся и не пошатнулся. Странным образом извернулся, обтек выставленный локоть, притерся боком:
– А-ах, прощенья просим, Зараки-тайчо, тут та-акой тесный проход…
Улыбка рассекла бледную физиономию. И холодно-холодно блеснуло из-под полусомкнутых век.
А Кенпачи сразу перестало быть скучно.
Он догнал Ичимару после совещания, на узкой пустынной улице. В полуденной тишине оглушительно стрекотала цикада – что ее сюда занесло, в белокаменный город… Вокруг не было ни души, и Кенпачи даже подумалось: а куда ж это направлялся новоиспеченный капитан такими закоулками, это ведь вроде не дорога к территории третьего? Может, просто короткий путь?
– Поединок, – предложил-потребовал он. Внутри что-то нетерпеливо трепыхалось: вдруг согласится, вдруг…
– Ой-ой, Зараки-тайчо, – углы улыбки грозили достать до ушей, – это вот прям так сра-азу? Какой вы нетерпеливый, Зараки-тайчо-о. А как же познакомиться поближе, хоть поссориться было бы из-за чего, а?
– Нахрена ссориться-то? – Кенпачи нахмурился. Ну и ужимки у этого… бледного: лед в меду, мед на льду. Где не увязнешь, там примерзнешь. Было бы противно, кабы не шанс на хорошую драку. Ведь не за здорово живешь Ичимару сделали капитаном!
Белесые ресницы дрогнули. Веселится он, что ли?
– Ну так ведь а заче-ем сражаться, если не ссориться?
– Могу дать повод, – кулак сжался сам собой. По правде сказать, бледная морда так и так просила кирпича…
– Не, – улыбка соскользнула с лица, широкий рот неприятно искривился. – Я так не игра-аю. Ежели Зараки-тайчо охота руками помахать, то вон идите к Комамуре-тайчо, он пуши… в смысле, вам по весу больше подойдет. А ежели мечом, то это я завсегда-а, но надо повод. Или ставку.
Кенпачи стиснул зубы. Лед и мед, а? Ставку ему. Просто так он драться, значит, не желает.
Впрочем, в Готее мало находилось тех, кто был готов подраться с Зараки Кенпачи просто так. Кроме, конечно, Мадараме с Аясегавой, но толку-то от них!
– К примеру, вот какая бы ставка устроила Зараки-тайчо, а-а? – кончик языка мазнул по губам, очерчивая расползающуюся усмешку. Почему-то это выглядело так непристойно, что Кенпачи тоже непроизвольно облизнулся, чувствуя, как прокатывается по телу горячая волна. Рейацу колыхнулось, отзываясь на внезапное возбуждение. Этого еще не хватало!
– О, – Ичимару почуял, разумеется. – Если я предложу… – он словно бы в задумчивости потрогал пальцем нижнюю губу, и Кенпачи аж зубами скрипнул: издевается же, скотина! – …по законам дальних районов?
Цикада надрывалась, заполняя истошным скрежетом улицу.
В дальних районах Руконгая нет никаких законов, кроме закона силы. Победитель там может сделать с побежденным что захочет: хоть отпустить, хоть съесть, если приперло. Или для любого другого развлечения употребить. Особенно, бывает, затейливо развлекаются те шакалы, что ходят стаями. Насилие, пытки, все, что только может породить разум.
И тут этот… с улыбочкой… «по законам дальних районов»! Выше ставку и вообразить-то сложно.
– Соскучился, что ли, по Руконгаю? – Кенпачи потянул меч из-за пояса. Свирепая радость растекалась по жилам. Сейчас! Сейчас будет бой! А потом… что-нибудь. Неважно.
– Да вы никак умом двинулись, Зараки-тайчо? – худые пальцы, как драконьи когти, охватили локоть поверх рукава. А сильный, хоть и тощий! – Кто же среди улицы дерется. Пыль, шум, сбегутся все… Я тут местечко одно знаю, пойдемте.
«Пойти» у Ичимару, как у многих других, означало шунпо, которым Кенпачи не владел. Зато бегал он быстро. А Ичимару не особенно спешил, оглядывался через плечо, не терялся из виду – вел за собой.
Место оказалось и впрямь удачное. Берег речки, низкий, песчаный; осока у воды, низкие кусты, бамбуковая роща неподалеку.
– Зде-есь, – протянул тогда Ичимару. Обвел берег приглашающим жестом, ухмыльнулся – а в следующий миг острие его занпакто уже летело Кенпачи прямо в лицо.
Уклониться как следует не вышло, лоб ожгло, потекла кровь, заливая глаз. И целый мир для Кенпачи перестал существовать, оставляя только этот бой, этого противника, сталкивающиеся волны рейацу и чистый, слепящий восторг: наконец-то настоящее сражение, наконец-то!
Ичимару был быстр, ловок и легок. Его меч менял длину непредсказуемо. Он не стеснялся нападать всерьез: метил в лицо, в горло, в живот. Не боялся подойти совсем близко, ударить свободной рукой или врезать пяткой. Это должна была быть отличная драка – да вот только Кенпачи чуял, что что-то не так. Не сразу заметил, слишком обрадовался. И лишь обменявшись, наверно, полусотней ударов, ощутил неладное.
Не было у противника ни азарта, ни страха, ни ненависти, ни желания доказать что-то. Холодное, ровное рейацу. Точно рассчитанный риск. Не дрался он, гад ползучий, – тренировался. Не наслаждался – ждал чего-то, что ли…
Кенпачи пропустил удар, не стал закрываться или уворачиваться. Лезвие занпакто глубоко рассекло бедро, кровь потекла по ноге – плевать! Зато получилось схватить Ичимару за руку.
– Ты какого ж хрена… – рыкнул Кенпачи и осекся: понял, что держит холодное. Как неживое. Чуть не упустил от удивления.
Совсем рядом сверкнуло голубым – первый раз Ичимару открыл глаза. А потом улыбка растеклась по бледной физиономии, дрогнули узкие губы – что-то ударило Кенпачи в грудь, опрокидывая; черно-белая фигура Ичимару вознеслась в небо, переворачиваясь – пальцев-то Кенпачи не разжал, и получилось, что бросил, падая, противника через себя.
Песчаный берег ударил в затылок, оглушая, и тут же резкая боль пронзила запястья заведенных назад рук. Кенпачи не выпустил меч, но что-то сковало его тело, не давая шевельнуться.
Ичимару легко высвободился, поднялся на ноги. Кенпачи запрокинул голову: силуэт Ичимару на фоне яркого неба казался угольно-черным, а сразу перед глазами золотистые блики бежали по лезвию воткнутого в землю занпакто. Пробившего заодно и обе руки Кенпачи.
Он зарычал и рванулся. Но не получилось ни сдвинуться с места, ни выдернуть пленивший его занпакто, ни даже освободить руки, пусть ценой увечья. Только теперь Кенпачи заметил, что его тело оплетают тонкие цепочки, будто выкованные из света – из его собственной рейрёку! – и они тянутся наверх, собираясь в пучок и закручиваясь вокруг клинка Ичимару.
– Атака семьдесят девять, – нараспев говорил Ичимару, обходя распростертого на берегу Кенпачи, – отли-ичное заклинание, да, Зараки-тайчо? Сковывает противника его же силой. Оно вам, конечно, на один укус, порвали бы и не заметили, у вас этой силы сто-олько… Но вы в меня так удачно вцепились, ну так удачно! Заклятие, заведенное на занпакто, оно очень прочное, так говорят. Это ведь разве проверишь: никто ж не позволяет взять и воткнуть в себя занпакто, кроме Пустых, а их-то чего связывать…
Кенпачи стиснул зубы и снова попытался вырваться из пут. Ярость душила его, золотистые цепочки то тускнели, то сияли ярче.
– Да ладно вам, Зараки-тайчо-о, – Ичимару присел на корточки рядом с Кенпачи, задумчиво провел рукой по его набрякшей кровью штанине. – Вы хотели же подраться, разве плохо получилось?
– Это, по-твоему, драка?! – взревел Кенпачи. Бешенство придавало ему сил, но цепочки держали крепко – тем крепче, чем сильнее он злился. – Это дрочка сухая, а не драка! С тобой как с куклой…
– Ой-ой, – похоже, Ичимару стало по-настоящему весело. Теперь он улыбался и глазами тоже, хотя Кенпачи, хоть убейся, не мог бы сказать, в чем разница: и так и так ведь жмурился, тварь. Но разница была. – Такие слова, Зараки-тайчо, обычно говорят женщинам нелюбимые мужчины… Я не в силах вас удовлетворить, да? А-ай, как нехорошо с моей стороны.
Он снова, теперь уже откровенно дразнясь, провел языком по губам: медленно, бесцельно. Поднес к лицу пальцы, вымазанные в крови, облизал и их – вроде как кошка умывается, словно ничто в мире не имеет значения, кроме ее испачканной лапки.
Кенпачи хрипло выдохнул. Вот же сволочь! Знает, как его спектакль действует, и глумится! Внизу живота тянуло и ныло, в висках стучала кровь, он даже не знал, чего хочет больше: нагнуть и трахнуть белесую гадину или шею ей свернуть. О бое уже и речи не шло...
Но так и так сначала нужно было освободиться, а вот это как раз и не получалось. Рейацу билось неровными всплесками, внимание плавало между приколоченными к земле руками, бледной стервью Ичимару и тяжелым, мутным желанием. Гнусное состояние – и, главное, разъяриться как следует не выходило. Ну какая тут ярость, когда этот... сидит и кровь с руки слизывает. Тьфу. Недоразумение. Хитрое, наглое, сильное, соблазнительное – но недоразумение же.
– Зараки-тайчо-о, – протянул Ичимару, – а дайте слово, что я вас когда освобожу, вы меня убивать не будете?
– С-сука... – только и мог ответить на это Кенпачи.
Ичимару ухмыльнулся и вдруг заныл голосом пацана-попрошайки:
– Ну пожа-алуйста, дяденька, ну чо вам сто-оит, ну дайте слово, вам ничо, с вас не убудет, дяденька, ну да-айте...
Видение руконгайского оборвыша, шустрого, нахального и чуткого, готового в любой момент сорваться с места и удрать – или воткнуть нож в спину, стоит только зазеваться, – оказалось столь убедительным, что вся злость Кенпачи куда-то улетучилась.
– Не буду я тебя убивать! – рявкнул он. – Заткнись и ковырялку свою убери!
– Угу, – отозвался Ичимару нормальным тоном. Легко вскочил, зашел назад – Кенпачи пришлось бы до хруста в шее запрокинуть голову, чтобы смотреть, чем Ичимару там занят.
– Больно будет, – предупредил тот и рванул занпакто из земли.
Больно было и правда, только не в запястьях, а во всем теле – как будто рейрёку, заклятием превращенная в цепи, прямо так, цепями, и втянулась обратно. Оставайся у Кенпачи желание драться, он бы и не заметил такой боли, но сейчас не хотелось уже толком ничего.
Он сел, подхватил меч. Раны на руках кровоточили, липкие потеки тянулись к локтям. Обычно он не обращал внимания на такую ерунду, но сейчас его придавило разочарованием и вдобавок несуразным возбуждением, а в таком настроении даже мелочи вызывали глухое раздражение.
– Речка у того берега глубокая, – сообщил Ичимару как ни в чем не бывало, – можно искупаться.
Он стоял чуть поодаль, внешне спокойный, и только легкое напряжение в его фигуре говорило: он готов и бежать, и драться, смотря по тому, что выгоднее.
– Сказал, не убью, – буркнул Кенпачи. – Чего жмешься, иди и купайся.
– Сдается мне, что нужно бы прощенья попросить, – неожиданно заявил Ичимару. Убрал занпакто в ножны, подошел ближе. – Прошу вот. Не гневайтесь на шутника, Зараки-тайчо, я ж не со зла, а исключительно с перепугу.
– Ты о чем? – Кенпачи нахмурился. Опять бледная сволочь что-то затевает…
– А что я вас за морковкой поводил, – вот теперь Ичимару улыбался честно, как человек, а не как змея. – Вы ж если б всерьез обозлились, никакое кидо и никакой занпакто не спасли бы, такое рейяцу разве свяжешь! А так… – он демонстративно провел по губам средним пальцем, – так стабильного-то рейяцу не получится, вот и держалось все. На соплях, по правде сказать.
Кенпачи помолчал, осознавая услышанное.
– А не страшно, – проговорил он глухо, – морковку-то изображать? Я тебя не убивать обещал. А больше ничего не обещал.
– А я бегаю быстрей, чем Зараки-тайчо-о, – Ичимару коротко рассмеялся, подошел еще ближе. И снова коснулся языком нижней губы, как будто трещинку зализывал. – Так простите?
Расстояние было… достаточным. Да. Возможно, Ичимару оно казалось безопасным, но Кенпачи знал свои возможности.
Едва ли миг заняло – взметнуться с земли, хватая Ичимару за руки. Худые запястья, хоть кость и широкая: оба можно зажать в кулаке. И шкура холодная, лягушечья. Странно. Интересно.
А Ичимару даже и не думал убегать или сопротивляться, даже не дрогнул, и Кенпачи, заглядывая в широко распахнутые глаза, понял – он ждал атаки, планировал ее, и попался он тоже нарочно.
Тварь.
Ичимару смотрел прямо, выжидая, улыбка на его лице казалась приклеенной, а рейацу почти совершенно исчезло: скрыл, затаился.
Кенпачи сплюнул и разжал пальцы. Попадаться в очевидную ловушку – да хрена лысого.
– Ты чего холодный такой, как жаба? – спросил он угрюмо.
– Как змея, – ухмыльнулся Ичимару. Ничуть, кажется, не расстроенный тем, что ловушка осталась пустой. – Такой уж уродился. А пойдемте все-таки купаться, Зараки-тайчо-о? Тут на самом деле хорошее место. Я с вами, можно сказать, са-амым любимым поделился. Или брезгуете?
– Компании, что ли, не хватает, одному скучно? – пренебрежительно бросил Кенпачи. Он не ждал ответа. Ему не нравился разговор, не нравился Ичимару, и он сам не мог взять в толк, почему не уходит прямо сейчас.
– Скучно и не хватает, – согласился Ичимару совершенно неожиданно. – Так ведь и вам скучно, Зараки-тайчо. А то чего бы вы ко мне с этим поединком прицепились? Я же слабее – с одного взгляда видать. И в чем тогда ваш интерес?
Кенпачи посмотрел на него: тощего, нескладного, неровно остриженного, с руками, похожими на птичьи лапы, действительно с яркой полоской трещинки на губе… Вытянувшийся, добывший себе меч и капитанское хаори, хитрый, хладнокровный, опасный – и все равно руконгайский мальчишка.
Не такой же, каким был сам, но – тепло, еще теплее, горячо.
– Пошли, – сказал, поднимаясь, – купаться. Ты ж не отстанешь теперь.
И не увидел торжества в ответной улыбке. Разве что, может, благодарность. Хотя наверняка примерещилось: тварь белесая вряд ли может даже «спасибо» без издевки сказать.
А купаться здесь и правда было хорошо: вода – повыше головы, дно чистое, без ила.
Холодный поток смыл кровь, пот и пыль. Кенпачи оглянулся – Ичимару плескался чуть выше по течению, гибкий и ловкий, ну чисто змея – здоровенная, белая. И никак нельзя было отказать себе в удовольствии: подобраться поближе, нырнуть, схватить за лодыжку и потянуть вниз.
Ответный рывок был достоин даже не змеи – крупной рыбины. Ичимару дрыгнул свободной ногой, заехав Кенпачи по лбу, даже под водой очень и очень чувствительно. Они вынырнули одновременно, кашляя и отплевываясь.
– Да вы не охренели ли, Зараки-тайчо?!
Кенпачи расхохотался. Почему-то вид мокрого и недовольного Ичимару окончательно примирил его с дурацким боем.
– Слушай, – он поймал Ичимару за плечо, не давая уплыть дальше, – давай еще раз, а? Подеремся.
Ичимару от изумления едва не утонул: нелепо взмахнул руками, погрузился в воду полностью, и пришлось выдергивать его, чтобы голова оказалась над поверхностью.
– Так вам не понравилось же? Чего два раза пробовать, если понятно, что кисло? – он вдруг чихнул, раз и другой. – Пойду я сушиться, Зараки-тайчо, пустите.
– А если не пущу? Отбиваться будешь?
– Буду, – признался Ичимару и незамедлительно ткнул Кенпачи кулаком в живот. Под водой полыхнуло голубым, от затылка до копчика пробило холодной молнией. Рука разжалась сама собой, и Ичимару стремительным броском ушел в сторону берега. Кенпачи проморгался, продышался и рванул следом, увязая ногами в донном песке.
– Пятнашки тоже хорошая игра, – сказал Ичимару доброжелательно. Он уже успел влезть в хакама, стоял с мечом в руке, смотрелся даже еще более тощим, чем раньше, но и гораздо более опасным. Просторное капитанское хаори скрывало мелкие движения, напряжение мышц, а сейчас все было видно, и Кенпачи, только глядя на противника, знал, что тот уступает ему в рейацу, но вряд ли в навыках. – Но в пятнашки вы меня, Зараки-тайчо-о, никогда не догоните.
– Почему? – спросил Кенпачи, останавливаясь по щиколотку в воде. – Ты умеешь сражаться, так почему не хочешь?
– Так ведь как я умею, вам не нравится. А чтобы как вам нравится, от души, всех убью – один останусь… – Ичимару вздохнул и убрал меч в ножны. – Идите, Зараки-тайчо, на берег, вы синеть начинаете. Так, чтобы от души – это мне надо вас очень-очень ненавидеть. Тогда да, убивать буду, изо всех сил и умений. Но вы мне ничего такого… и не сделаете, по вам видно. А просто так – скучно.
– Ты вон ставку предлагал, – напомнил Кенпачи. В воде и правда стало уже очень холодно, а нагретый солнцем песок отдавал приятное тепло. – Чего ж ничего не сделал?
– Я все сделал, что хотел, – Ичимару недовольно дернул плечом. – Заклинание попробовал. Красивое, но дурацкое, больше не буду. Еще есть идеи про ставки? – он опять лизнул губу, уже безотчетно, не стараясь привлечь внимание, но Кенпачи заметил и резко выдохнул.
Заводило. Вот просто заводило на ровном месте, и куда деваться? Те, у кого сильное рейацу, спать могут только с такими же. Слабаки от этого болеют и дохнут. А сильных мало, и не каждого захочешь, а кого захочешь, еще уговори.
– Вот тебе ставка, – сказал он, не глядя на Ичимару. – Победитель трахнет побежденного. Пойдет?
Секунда тишины – и Ичимару рассмеялся.
– Драться-то для этого необязательно, – сообщил он, и Кенпачи потерял дар речи: это что, он заранее согласен?! – Разве за то, кто сверху? Но впрочем, ладно! Удовольствие за удовольствие – хорошая цена. Только не насмерть драться-то, Зараки-тайчо, а то ведь долг взимать неудобно будет, знаете ли.
Медленно, словно стремясь не спугнуть добычу, Кенпачи потянулся за мечом. Удовольствие за удовольствие? Да уж, и впрямь недурная ставка…
Издалека послышался частый, ритмичный стук. Из воздуха соткались две адские бабочки, метнулись к капитанам.
– Не повезло, – Ичимару выслушал послание и небрежно смял бабочку в кулаке: остатки заклинания высыпались на землю черной пылью. – Возвращаемся.
Кенпачи наплевал бы на тревогу в Сейрейтее и срочный вызов, но Ичимару определенно не собирался нарушать правила. Только назначен капитаном, что с него взять.
– Ставка принята, – сказал Ичимару, – место это найдете, Зараки-тайчо? Скажем, завтра в полдень. Если ничего больше не случится.
Он стоял очень близко, от него пахло холодом и речной водой. И совершенно не пахло страхом. Может, он чего в жизни и боялся – и даже наверняка, – но только не Зараки Кенпачи, и это радовало, даже немного опьяняло ожиданием: сражения, любви, да чего угодно. Кенпачи понимал, что новый знакомец – не друг, доверять ему нельзя, поворачиваться спиной опасно, даже в постели придется быть настороже, как в бою. Всегда – настороже.
Но рядом с Ичимару ему было не скучно. А это стоило любых ставок.

@темы: находки, Eswet, Наколенник, «Bleach», «погладь автора»