погладь автора, я сказаВ
потом почитаю
31.08.2013 в 00:44
Пишет Ауренга:Ещё один приквел к Морю...
...как ни странно, не про Цинкейзу.
Печальная история про эльфийские уши и личную жизнь оперативников Лабораторий (вернее, отсутствие оной).
читать дальше
- Что мы здесь видим? – отрывисто сказала Эльвира.
Цессаниэль почти огрызнулся в ответ:
- Слишком далеко от хайлерта. Слишком обширные повреждения. Это уже не Системы, это... хрен знает что.
Эльвира кивнула. Она смотрела прямо перед собой. Короткие чёрные волосы трепал ветер.
- На это мы и рассчитываем. Он не ждёт, что я создам подключение здесь.
Цессаниэль резко выдохнул. Это было совершенно не его дело, и всё же он не мог промолчать:
- Ты сожжёшь Ниирью, если подключишь его к этому.
Рейфа молча кивнула. Сатр-Ке-Ниирья, авторская креатура Эльвиры, обвёл их беспокойным взглядом и стиснул пальцы. Он не смел возражать, но он боялся. Эльвира оглянулась.
- Я не собираюсь подключать Ниирью к "этому", - сказала она. – Я собираюсь подключиться к "этому" сама.
Ниирья заморгал. На лице его выразились благодарность и новый страх: благодарность создательнице и страх за неё. Цессаниэль отвернулся и поскрёб щёки.
Команда Эльвиры Сейфуллиной стояла на вершине пологого лысого холма. До самого горизонта стлался однообразный унылый пейзаж – холмы, каменистые осыпи, редкие скалы, никнущая под ледяным ветром тусклая, сухая трава. По небу стремительно неслись тёмные тучи, завивались подобиями водоворотов, рождали и поглощали куцые смерчи. Место было мрачное и интуитивно неприятное. Цессаниэль стянул на поясе летевший по ветру плащ. Рейфа переступила с ноги на ногу. Цессаниэль знал, о чём она думает, он сам думал о том же: по крайней мере, они вышли в относительно нормальное пространство. Здесь, в сотне градусов от хайлертовой границы, такое становилось редкостью. Цессаниэль вздохнул. «Можно считать везением», - заключил он. Они вполне могли выйти куда-нибудь в бесформенность – безвидность, безвременье. Но Эльвира вывела их на поверхность планеты с кислородной атмосферой.
Это что-то значило. Но Цессаниэлю было лень разгадывать загадки.
Эльвира неторопливо размышляла.
- Мне нужен патчкорд, способный выдержать мою частоту, - наконец сказала она, и Цессаниэль снова не сдержался:
- Ты разнесёшь этот несчастный локус в клочья.
Рейфа хмыкнула. Ниирья потупился.
Предельная воля Эльвиры уже распределялась по иным векторам. Безразличные чёрные глаза её становились совсем неживыми. Цессаниэль не хотел даже думать о том, сколько миллиардов точек внимания она поддерживает и где эти точки находятся.
Она всё-таки снизошла до того, чтобы отвечать вслух.
Лучше бы не снисходила.
Речь её звучала как испорченная аудиозапись:
- Это будет не. Первый и не. Последний. Локус который я. Растерзаю.
Потом Заклёпка протянула руку и вытащила из небытия демонический кабель.
Как ни странно, патчкорд выглядел вполне вменяемым. Он поводил по сторонам слепой мордочкой коннектора и тяжело вздохнул. Разинув пастишку, демон-патчкорд очень осторожно укусил Эльвиру за скулу. Проскочила искра. Тело кабеля дёрнулось. Мужественно не разжимая челюстей, он выкашлял сгусток крови. По щеке Заклёпки потекла тёмная струйка. Кабель скорчился, его кожистая оплётка поблёкла. Было видно, что ему очень больно.
Внешний облик Заклёпки исказился, один глаз округлился и запылал пронзительным светом, половина тела стала полупрозрачной. Она медленно поднялась в воздух – невысоко, на пару метров. Вокруг неё смерчем вился мелкий песок. Цессаниэль на всякий случай отвернулся. Заклёпку абсолютно не волновало, что в такие моменты происходит с её физической плотью. В прошлый раз в аналогичной ситуации её тело попросту взорвалось, окатив ассистентов брызгами кипящей крови и ошпаренного мяса.
Тучи темнели. Где-то загрохотал гром. Ветер становился всё холоднее, посыпался ледяной дождь. Заклёпку окружало тошнотворное призрачное свечение. Больше ничего не происходило.
Убедившись, что подключение стабилизировалось, Цессаниэль поплотней завернулся в плащ и направился вниз с холма. Он знал, что Ниирья в любом случае останется рядом с создательницей, а Рейфе вообще не требуется чьё-либо общество. Эльвира погрузилась в работу; лучшее, что он может сделать – не мешать ей.
Не имело никакого значения, чем он станет заниматься в ближайшие дни. Всё окружающее могло в любой момент попросту обнулиться. Или переродиться во что-нибудь. В космический вакуум. Во внутренности нейтронной звезды. В говно.
А что имело значение? Об этом думал Цессаниэль, шагая, куда глаза глядят – по ложбинам между холмами, по голым пустошам и сухим кочкам. Значение имел хакер, которого выслеживала Заклёпка. О нём она думала постоянно, потому что собиралась его убить. Его звали Астальф Тсарранга. Гнусная личность и блестящий профессионал. Тсарранга был в Институте на Дне открытых дверей, попытался устроить там драку, был напуган Лаунхоффером и рыжей собакой Лаунхоффера, позорно бежал и с тех пор не упускал случая подгадить Лабораториям. Заклёпка отправилась по его душу, но до сих пор не смогла его выследить. Это уже было свидетельством несравненных навыков Тсарранги. Команда Эльвиры провела в поисках целый субъективный месяц.
Что ещё имело значение для Заклёпки? Возможно, странный социум Лабораторий и его ценности. И, конечно, Сатр-Ке-Ниирья, её творение.
Чем были для неё её ассистенты, оставалось для Цессаниэля загадкой – ещё одной из тех, какие он не желал разгадывать.
Он успел пройти несколько километров, когда из туч ударила первая молния. Цессаниэль обернулся. Эльвира превратилась в тёмную точку вдали, окружённую ореолом бледного света. Вокруг неё сгущались сумерки, над нею собиралась гроза. Цессаниэль вздохнул и пошёл дальше.
Он мог чувствовать усталость, если хотел. Сейчас он хотел просто идти – без спешки, но быстро. Сумрачный мир был населён – это он видел, даже не запрашивая отчётов. Если он наткнётся на местных жителей, то удовлетворит вялое любопытство: кто и как живёт здесь, в такой несусветной дали от хайлерта, в такой хрупкой и нестойкой реальности? Если он никого не встретит, это тоже будет неплохо. Ветер обжигал лицо и глаза. Понятие «развеяться» становилось до смешного физическим.
Холмы становились реже и выше. Всё чаще Цессаниэль встречал скальную породу. Напоминало предгорья, но гор он не видел. Близился вечер, но горизонт становился ясней: там заканчивался облачный фронт. Наконец по правую руку показался лес. На опушке паслось стадо каких-то мохнатых тварей. Цессаниэль сощурился, запросил данные и узнал, что тварей стригут и доят. Всё же кто-то в окрестностях тянул лямку унылой жизни. Поколебавшись, Цессаниэль свернул к лесу.
Он поднялся на холм и прошёл по расселине меж скал – довольно живописной, если присматриваться. Цессаниэль остановился над обрывом, оглядывая окрестности.
И увидел девушку.
Она бежала вдоль опушки леса, часто оглядываясь. Бежала – это сильно сказано; она ковыляла на подламывавшихся ногах, спотыкалась, падала и снова пыталась бежать, подхлёстываемая адреналином. Она была смертельно испугана. Её преследовали. Цессаниэль знал, что её преследовали по запаху крови. Обутая в гнилые опорки, она изранила ноги. Грязная, иззябшая, истощённая, она держалась только на адреналине и скоро должна была упасть в последний раз.
Хотя ситуация, безусловно, была любопытной, сама по себе она могла и не привлечь внимания Цессаниэля. Цессаниэль слишком хорошо видел, в каком состоянии находятся местные мультистеки. Угроза физической гибели одного человека не шла ни в какое сравнение с опасностями, которым подвергались души умерших внутри разрушенных, вырожденных и безумных Систем Контроля и Управления.
Но у девушки были уши.
Уши Цессаниэля нервно дёрнулись. Машинально он накрутил на палец нитку бус и закусил губу.
Эти уши.
Крупные, заострённые, под углом отходящие от черепа. Без мочек, на жёстких хрящах. Подвижные, выражающие бесконечное множество оттенков чувств.
Её уши были такими же, как у Цессаниэля.
Он так редко встречал людей, похожих на него самого. Ужасно, удручающе, болезненно редко. А ведь с командой Эльвиры он странствовал по всему гуманистическому мультиверсу. Он видел сотни вариантов человеческой расы с самыми причудливыми ушами. Но почему-то какими угодно, только не такими же, как у него. Цессаниэль успел прийти к мысли, что его родной вариант человечества был какой-то странной случайной флуктуацией.
И вот здесь, в этом бесполезном и, в сущности, изначально обречённом локусе он встречает такие родные и чудесно выглядящие уши.
Боковым зрением Цессаниэль различил тех, кто преследовал ушастую девушку. Не задумываясь больше, он сорвался с места.
Разделявшие их километры он преодолел за мгновение, использовав метод совмещения точек. Он возник перед девушкой словно из ниоткуда (Цессаниэль подозревал, что выглядит величественно. Точнее, он на это надеялся) и протянул к ней руки. Беглянка вскрикнула и упала, инстинктивно подтянув колени к животу и прикрывая руками голову. Ей показалось, что это преследователи зашли с другой стороны. Силы покинули её. Она тихо рыдала. Она больше не могла бежать и ждала смерти. Цессаниэль шагнул ближе и встал над ней, расправляя плечи. Успокаивать и утешать девушку он собирался потом, сейчас ему было интересно, от кого она так отчаянно пыталась спастись.
Он не был разочарован.
Это оказались истинные чудовища.
Их было трое. С виду они напоминали гигантских горилл в крупной, тускло поблёскивавшей чешуе. Передвигались они длинными прыжками – так, что оставалось неясным, на двух или на четырёх ногах предназначила им ходить природа. Внезапное явление Цессаниэля не смутило их. Пару секунд спустя Цессаниэль изумлённо пялился на нечто вроде метровой длины когтя, пронзившего его грудную клетку насквозь.
Девушка под его ногами совсем затихла.
Цессаниэль поднял взгляд.
- Ты больной или тупой? – осведомился он у «гориллы».
Теперь он видел, что чешуя на ублюдках искусственная, и когти их тоже изготовлены из композитного сплава. Удивляло его не это.
Само присутствие Цессаниэля создавало здесь довольно резкий перепад индекса реальности. «Снизу» этот перепад мог ощущаться по-разному, но в целом – как присутствие чего-то огромного, не по-здешнему могучего и крайне опасного. Любое живое существо, руководимое инстинктами, постаралось бы держаться от него подальше. И девушка с ушами реагировала на него адекватно: она боялась, считая его по крайней мере не меньшей угрозой, чем «гориллы».
То, что «гориллы» не реагировали на перепад индекса и распознали Цессаниэля как возможную жертву... Это было интересно. Это значило, что живое сознание в них серьёзно искажено. Возможно, сплавлено с какими-то примитивными алгоритмами.
И если так, то – зачем?
Цессаниэля охватило любопытство.
Ничего особо умного он не придумал, да, сказать по чести, и не пытался. Он щёлкнул пальцами, разом перебив «гориллам» позвоночники. Отродья рухнули наземь, Цессаниэль выдернул из груди коготь и склонился, прижав ладонь к темени ближайшей «гориллы». Несколько минут он рыскал внутри перекорёженного сознания, плескаясь в волнах звериной ярости и беспомощной паники. Гормональный фон казался противоестественным... да и вся физиология была неестественной, какой-то вырожденной и безумной, наподобие Систем локуса. Цессаниэль пытался найти хоть какую-то логику в представшей ему картине, но быстро заскучал и устал. Он успел понять, что «гориллы» тоже были людьми – по крайней мере, при рождении. Он нашёл подозрительные шлейфовые следы и странные инициалы ауры, попытался расшифровать их и ни к чему не пришёл. В конце концов он заключил, что девушка с ушами интересует его куда больше, чем издыхающие в корчах «гориллы», бросил свою жертву и повернулся к девушке.
Та беззвучно подвывала и пыталась отползти, глядя на него с ужасом – безмысленным, животным. Лохмотья на ней совсем истлели и разваливались от движений, оставляя её почти голой. Цессаниэль нахмурился. Осознав, что погода мерзкая, сырая и кошмарно холодная, он сорвал с плеч свой кожаный плащ и шагнул к девушке, жестами выражая, что хочет её одеть.
Девушка сжалась и замерла. Её тёмные глаза настороженно поблёскивали. Быстрый взгляд обшарил тела «горилл», дёргавшихся в последних судорогах, потом вернулся к фигуре Цессаниэля. Цессаниэль улыбнулся.
- Всё хорошо, - сказал он, - я с тобой.
Очень медленно, стараясь не спугнуть девушку, он приблизился и закутал её в плащ. Девушка заморгала. Цессаниэль отражался в её глазах, огромных на исхудалом лице: некто в зелёном походном костюме, с длиннейшей ниткой жемчуга, обмотанной вокруг шеи, и с большими выразительными ушами, пробитыми золотыми кольцами по всей длине хряща. Уши девушки шевельнулись, выразив озадаченность и недоверие. Цессаниэль тоже ответил одним движением ушей: он хотел сказать, что желает только добра, может и хочет оказать помощь, взять под защиту. Кончики ушей девушки затрепетали. Цессаниэль скосил уши, выражая: «Пожалуйста, не надо бояться, а то я сам испугаюсь».
Наконец девушка робко улыбнулась. Переведя дух, Цессаниэль ответил улыбкой.
Она казалась ему очень милой, несмотря на то, что не мылась добрых полгода и ещё дольше не ела нормально. У неё были большие оленьи глаза и трогательный носик-кнопочка. Носик морщился, будто она собиралась чихнуть. Уши её растерянно подрагивали. Осторожно обняв, Цессаниэль помог ей подняться. Девушка беспомощно смотрела на него. Она покорно легла в его объятия. Цессаниэль чувствовал, как часто и сильно бьётся её сердце. Ей хотелось сползти наземь и прижаться к его ногам. Это был эффект перепада реальности, который разум девушки, в отличие от тупых мозгов «горилл», обрабатывал совершенно правильно. Она чувствовала себя маленьким зверьком, которого спасло от заклания явление могущественного божества. Цессаниэль глубоко вздохнул и прижал её к себе покрепче. Девушка дрожала – от страха и холода.
- Как тебя зовут?
Она хлопнула глазами.
- Как тебя зовут? – повторил он, быстро извлекая из её памяти данные о языке. – Меня зовут Цессаниэль. Цессаниэль Рио. Можно Цесс.
- Луриу...
Она судорожно вцепилась в лацканы его плаща грязными пальцами.
- Я Луриу...
- Я с тобой, - сказал он, стараясь имитировать привычный ей акцент. – Я никому тебя не отдам.
В ответ Луриу что-то защебетала. С минуту Цессаниэль даже не пытался понять её, просто слушал. У неё был нежный голос, и она говорила на красивом языке.
В её мозгу не хватало информации, чтобы рассчитать полноценную культурно-языковую матрицу. Цессаниэлю пришлось переводить напрямую, поэтому он мало что понимал. Луриу говорила про какие-то каналы и ворота. Какие-то сети и нити. Про каких-то танцоров на нитях. «Марионетки?» - предположил озадаченный Цессаниэль, после чего понял, что Луриу посчитала его одним из «танцоров на нитях» и спрашивает, права ли она.
Если не марионетки, то – канатоходцы?.. Какое он может иметь отношение?.. Цессаниэль нахмурился.
- Нет, - сказал он. Он бы охотно признал себя загадочным танцором, если бы имел хоть малейшее представление о том, кто это такие. Врать вслепую не хотелось. Может, эти танцоры ещё хуже горилл.
Мелькнула непрошеная мысль: о том, что Заклёпка уж точно хуже всего, что успела повидать Луриу. Цессаниэль покусал губу. Поразмыслив немного, он поднял Луриу на руки. Она будто совсем ничего не весила. Луриу приникла к его плечу, оробевшая, но послушная.
- Ого! – донёсся хриплый голос Рейфы. – Кого это ты добыл?
Луриу вздрогнула и пугливо выглянула над плечом Цессаниэля.
Цессаниэль знал, что Рейфа не преследовала его. Она просто уловила эхо его эмоций, нетипично острых для ситуации, и на всякий случай решила быть поближе. Она была неприятным человеком, Рейфа, и на редкость непривлекательной женщиной, но другом и соратником надёжным, как сталь.
- А это Рейфа, - сказал Цессаниэль Луриу. Несколько секунд Луриу настороженно глядела на ту, потом успокоилась. Цессаниэль сдержал улыбку. Вид Рейфы всегда и всех успокаивал.
Это была ещё одна её сильная сторона. Рейфа умела выглядеть обыкновенной, более чем обыкновенной. Толстая баба-простуха, селянка, скотница. Настолько обыкновенной, как она, пожалуй, никто в Лабораториях выглядеть не сумел бы.
- Это Луриу, - сказал Цессаниэль Рейфе, - и я её героически спас.
Рейфа хохотнула и подошла вплотную. С минуту она рассматривала Луриу. Движения ушей Луриу выражали растерянность, но Рейфа внушала ей доверие. Потом Рейфа сказала:
- Слушай, её, наверное, покормить надо.
Цессаниэль ахнул.
- М-мать!.. Я забыл.
Луриу глубоко вздохнула. Она не понимала их, но чувствовала их доброжелательность. Она склонила голову на плечо Цессаниэлю и сомкнула веки. Цессаниэль поглядел на неё новым взглядом и осознал, что плащ только прикрыл её наготу, но не мог защитить её от режущего холода. Он немедленно полез в настройки и поменял их: добавил мягкую плотную подкладку, добавил длины, чтобы Луриу могла согреть ноги.
- И водички дать, - продолжала рассуждать Рейфа. – А, вот, точно! Сильное истощение, надо начать с тёплого питья... Пойдём-ка, Цесс, организуем.
Она повела его назад к холму, венчанному скалами. Цессаниэль шёл за ней и улыбался – малая тяжесть тела Луриу на его руках была ему приятна. Луриу дремала, доверяясь ему, и это было ещё приятней. Он почти забыл про Эльвиру и про то, что начальница в любой момент могла разнести этот несчастный локус на кванты. «Может, Луриу с собой взять?» - подумал Цессаниэль и не нашёл в этой мысли ничего дурного. Грязные волосы Луриу щекотали ему шею.
На холме Цессаниэль увидел костёр, укрытый от ветра в скалах, какие-то набросанные мешки и котелок с булькающим варевом. Всё это, включая некоторые из скал, Рейфа создала несколько секунд назад. Выглядело вполне по-настоящему. То бишь оно и было настоящим – просто Цессаниэль вряд ли сумел бы изобразить грамотно сложенный костёр. И он забыл, если вообще когда-нибудь знал, как должен выглядеть котелок, предназначенный для готовки на костре. А Рейфа даже помнила, что его надо подвешивать на перекладинке между рогулек. Цессаниэль бы точно поставил котелок прямо в дрова.
Варево в котелке пахло так вкусно, что Цессаниэль сам от него не отказался. Рейфа с нескрываемым удовольствием создала для них плошки и ложки, и потом ещё подсовывала Луриу куски получше. Потом она вспомнила про ветер и убрала его. Тучи над головой стали медленно расходиться. У костра было теперь почти уютно. Согретая и сытая, Луриу немедленно начала засыпать. Голова её клонилась, клонилась, и наконец она прикорнула на боку у Цессаниэля. Тот улыбнулся и погладил её по голове.
- Уши? – сказала Рейфа, посмеиваясь, и Цессаниэль не стал спорить:
- Уши.
Рейфа вытянулась на мешках, заложив руки за голову. В объятиях Цессаниэля спала Луриу, и он не шевелился, оберегая её сон. Облака таяли, меж ними проглянуло бледное небо. Розовые лучи заходящего солнца окрасили скалы. Становилось теплее. Цессаниэлю не хотелось ни о чём думать, но он заставлял себя. Он должен был найти решение: что делать с Луриу. Из их убежища в скалах не было видно отсветов подключения Эльвиры, но, как ни крути, именно Заклёпка определяла сейчас всю его жизнь. Если Цессаниэль явится с новостью, что берёт Луриу с собой – станет ли она возражать? Наверняка нет. Эльвире всё равно. Но сама Луриу – сможет ли она жить с ними? Она достаточно сильна, чтобы выжить в локусе на сто градусов ниже хайлерта... Но индекс реальности неумолим: его нельзя поднять усилием воли, даже предельной воли... Цессаниэль вздохнул. Пальцы его скользнули по ногам Луриу, залечивая ранки и царапины: свежие, кровоточащие, и старые, уже загноившиеся...
Вспомнилось, как его самого забирали в Лаборатории. Перед ним стояли две... женщины? Он и тогда, и после называл их «две безумные бабы». Одна баба мелкая, бледная и жуткая до оторопи, вторая – здоровенная, жирная и отвратная. «Ящер любит эльфов, - загадочно посмеиваясь, сообщила ему бабища по имени Рейфа. – Не показывайся ему на глаза. Он ни за что не поверит, что ты такой от рождения». А мелкая и жуткая баба Эльвира ничего не сказала, только кивнула: пойдём.
Цессаниэль снова вздохнул. Больше всего на самом деле его раздражало не причудливое состояние психики коллег, а то, что обе они были некрасивы, неприятны в общении и ничего не собирались в себе менять. Он привык. В Лабораториях не было нормальных, он и сам не мог похвастаться абсолютной адекватностью. Но ему было одиноко. Он подозревал, что не только ему. Иначе зачем Эльвира создала себе Сатр-Ке-Ниирью?..
Луриу шевельнулась во сне, поудобней устраиваясь на коленях Цессаниэля.
И Сатр-Ке-Ниирья показался на вершине скалы.
Очередная «горилла» хрипела и билась, нанизавшись горлом на острейший кончик его левого рога. Весила «горилла» несколько центнеров, но Ниирья без малейших усилий стоял прямо. Лёгким движением головы демон стряхнул тварь. Даже с развороченным горлом она не издохла – продолжала корчиться, плюясь кровью, размахивала когтями, пытаясь добраться до врага.
- Что это за кретины? – изумлённо сказал Ниирья, отпихнув «гориллу» ногой. – Почему у них такие странные поведенческие программы?
- Я тоже удивился, - откликнулся Цессаниэль. – Попробовал посмотреть: там путаные шлейфы с сокрытиями, я искал источник и не нашёл. Но я не особо старался.
- Я посмотрю, - сказал Ниирья. – Это какой-то подозрительный бред.
От звука голосов Луриу проснулась. Аккуратно по-кошачьи зевнув, она подняла голову и огляделась по сторонам, озадаченно покачивая ушами. Взгляд её скользнул по расслабленной фигуре Рейфы, по лицу Цессаниэля и наконец наткнулся на Ниирью.
Луриу вздрогнула, резко втянула воздух и вдруг страшно закричала. Оттолкнув Цессаниэля, она вскочила и бросилась бежать. Запуталась в полах его длинного плаща, упала, поднялась, побежала снова.
Цессаниэль и Рейфа оторопело глядели ей вслед. Цессаниэль протянул руки:
- Подожди!
Луриу ответила новым нечленораздельным воплем. Она скатилась вниз с обрыва, подвернув ногу, и на четвереньках, обдирая колени, поползла прочь. Уши её выражали только панику.
Цессаниэль кинулся следом. Он быстро догнал её, схватил за плечи. Из груди Луриу вырвался короткий хрип. Она рванулась – и внезапно осела наземь. Цессаниэль подхватил на руки её тело, ещё тёплое, но уже безжизненное.
- Сердце не выдержало, - сказала Рейфа.
Цессаниэль беспомощно открыл рот.
Шок продлился несколько секунд.
А потом его предельная воля огненным сверлом вгрызлась в плоть вероятностей, преследуя ускользающую душу Луриу – такую маленькую, хрупкую, совсем беззащитную... Он словно ловил бабочку двумя экскаваторными ковшами. Мгновение – и он настиг её. Заключил её в объятия. Время и смерть никогда не были проблемой. Разорванное сердце в остывающем теле повиновалось его рукам, мышечные волокна сплелись и срослись, сердце дрогнуло, пробуждаясь...
Тяжёлая рука Рейфы опустилась ему на плечо.
- Отпусти, - сказала она.
Цессаниэль растерянно оглянулся.
- Отпусти её, - повторила Рейфа. – Не играй с такими вещами.
Против воли Цессаниэль повиновался. Руки его ослабли. Тело Луриу упало наземь. Склонившись над ним, Цессаниэль резко выдохнул и всхлипнул. Перед глазами поплыла пелена. Тоска разодрала его грудь тысячекратно болезненней, чем когти «гориллы»...
- Она испугалась, - сказала Рейфа. – Просто испугалась.
- Чего?!
Рейфа поглядела в ту сторону, куда ушёл Ниирья.
- Наверно, у неё были причины.
- Испугалась Ниирьи? – Цессаниэль поднял голову. – Рейфа, но ведь мы с тобой гораздо страшнее...
Рейфа пожала плечами.
- Мы с тобой кто? Толстая тётка и мужик в серьгах и бусах. А тут – целый рогатый демон.
Цессаниэль перевёл дыхание и встал. Он не мог больше видеть лицо Луриу. Движением руки он испепелил её труп.
- Хорошего перерождения, Луриу...
Обернувшись, Рейфа уничтожила все следы их импровизированного лагеря. Потом, не сговариваясь, они с Цессаниэлем вместе пошли обратно – туда, где работала Эльвира.
- Что за жизнь, - пробормотал Цессаниэль спустя несколько минут. – Стоит тебе спасти прекрасную женщину... с большими ушами...
Рейфа грубо захохотала.
- Что? – сказал Цессаниэль. – Сиськи у вас у всех есть, а вот уши!..
- Уши тоже у всех, - выдавила Рейфа сквозь смех.
- Слушай, заткнись. Пожалуйста. Не шути об этом.
- И сиськи разного размера бывают!..
- Хватит! – взмолился Цессаниэль. – Не надо над этим смеяться!
- Ладно, ладно. Чего это ты... рассентиментальничался...
- Она мне нравилась, - ответил Цессаниэль с тоской. – Она была... милая. – Мысль его совершила причудливый разворот, и он продолжил: - Вот зачем Эльвира сделала Ниирье рога? Зачем она вообще его сделала?..
- Спроси у Эльвиры.
- У неё спросишь, как же...
- Чтобы держаться? – ёрнически предположила Рейфа.
- В каком смысле держаться?
- За рога. Во время куннилингуса.
Цессаниэль тихо зарычал.
- Хватит, - огрызнулся он. – Правда, хватит! У меня и так скоро крыша поедет. От спермотоксикоза. И тактильного голода.
Рейфа остановилась и посмотрела на него с интересом.
- Цесс, - сказала она. – Подожди. Ты хочешь сказать, что действительно хотел девушку, у которой индекс отличается от твоего на два порядка?
- Ну и что?!
- Лучше б ты козу хотел, - серьёзно сказала Рейфа. – Не мучайся больше, напиши себе креатуру. С ушами. Шестого размера.
- Я не могу трахать то, что я сам написал.
- Сопри чужую, отредактируй. Как все делают.
Цессаниэль провёл по лицу ладонью. В эту минуту он ненавидел Рейфу. В эту минуту он охотно бы её прикончил, так же, как какую-нибудь «гориллу». Чтоб издыхала, хрипя.
Рейфа это знала. Её это смешило.
- И будет она тебе ночью в ухо дышать, и будешь ты счастлив, - глубокомысленно продолжала она.
- Заткнись.
- Думаешь, Эльвира Ниирью не для этого сделала?
- Заткнись! – взвыл Цессаниэль под смех Рейфы. – Я обречён провести вечность в компании двух безумных баб!
- А сам ты не безумен?
- Безумен! У меня уже индексы в глазах пляшут! Мне даже нажраться не с кем!
Рейфа дружески приобняла его за плечи.
- Нажрись со мной.
- Ну извини, - проскулил Цессаниэль. – Ты всё-таки не мужик.
Рейфа снова захохотала. Теперь её смех уже не казался таким обидным.
- Не представляю, как живой мужик может трахать Эльвиру, - зачем-то вслух подумал Цессаниэль. – Вообще не представляю.
- Ты думаешь, ей нужен живой мужик?..
...Когда они, почти помирившиеся, вернулись туда, откуда уходили, Эльвира уже закончила с делами. Верный Ниирья ждал рядом. Оборвав подключение, Заклёпка опустилась наземь и встала на ноги.
Выглядела она страшно.
Кости с левой стороны тела обнажились, плоть облезала с них. В глазнице черепа подрагивал белёсый сваренный глаз. Цессаниэля передёрнуло.
И ведь Заклёпка не собиралась никого пугать. Он знал это точно. Эльвира просто не думала о таких мелочах, как детали внешнего вида. «Если бы Луриу была жива, - подумалось ему, - могла бы второй раз умереть от страха». Цессаниэль опустил голову.
- Содержание, - донёсся хрип из разрушенной гортани Заклёпки. Второй, уцелевший её глаз смотрел так же холодно и бестревожно, как всегда.
- Что? – переспросил Ниирья. Он будто весь превратился во внимание.
Эльвира повернула голову. Волосы её клоками лезли из обожжённой кожи.
- Нам оставили сообщение, - сказала она. – Здесь. Содержание сокрытий не имеет значения. Имеют значение: порядок расположения инициалов, порядок убийства носителей, порядок разворачивания псевдоопор, порядок редиректа при моём подключении. Ниирья, дешифруй.
Демон прикрыл глаза и напрягся.
- Этот ублюдок знал, что мы будем здесь, - пробормотала Рейфа.
Тсарранга. Астальф Тсарранга оставил Эльвире послание. Цессаниэль потрясённо вытаращился, когда Сатр-Ке-Ниирья развернул его перед ними: светящийся текст, зависший в пустоте:
«Я рядом. Доброй охоты, Заклёпка».
- Рано или поздно я доберусь до него, - сказала Эльвира со странным равнодушием и повысила голос: - Цессаниэль!
Он вздрогнул.
- У тебя будет с кем выпить, - продолжала она без улыбки. Впрочем, она вообще почти никогда не улыбалась. – Со мной связались из Института.
- Из Института? – машинально переспросил Цессаниэль.
Эльвира наконец осознала, что выглядит не вполне обычно, и единственным усилием воли вернулась в привычный облик. Потом кивнула и сказала:
- Скоро у нас будет стажёр.
URL записиПечальная история про эльфийские уши и личную жизнь оперативников Лабораторий (вернее, отсутствие оной).
- Какой он унылый, - сказал Кенсераль. - Надо ему нос откусить!
Арсиэль утомлённо поднял глаза.
- Ты думаешь, это его развеселит?
Эпиграф, не имеющий ни малейшего отношения к тексту
Арсиэль утомлённо поднял глаза.
- Ты думаешь, это его развеселит?
Эпиграф, не имеющий ни малейшего отношения к тексту
читать дальше
- Что мы здесь видим? – отрывисто сказала Эльвира.
Цессаниэль почти огрызнулся в ответ:
- Слишком далеко от хайлерта. Слишком обширные повреждения. Это уже не Системы, это... хрен знает что.
Эльвира кивнула. Она смотрела прямо перед собой. Короткие чёрные волосы трепал ветер.
- На это мы и рассчитываем. Он не ждёт, что я создам подключение здесь.
Цессаниэль резко выдохнул. Это было совершенно не его дело, и всё же он не мог промолчать:
- Ты сожжёшь Ниирью, если подключишь его к этому.
Рейфа молча кивнула. Сатр-Ке-Ниирья, авторская креатура Эльвиры, обвёл их беспокойным взглядом и стиснул пальцы. Он не смел возражать, но он боялся. Эльвира оглянулась.
- Я не собираюсь подключать Ниирью к "этому", - сказала она. – Я собираюсь подключиться к "этому" сама.
Ниирья заморгал. На лице его выразились благодарность и новый страх: благодарность создательнице и страх за неё. Цессаниэль отвернулся и поскрёб щёки.
Команда Эльвиры Сейфуллиной стояла на вершине пологого лысого холма. До самого горизонта стлался однообразный унылый пейзаж – холмы, каменистые осыпи, редкие скалы, никнущая под ледяным ветром тусклая, сухая трава. По небу стремительно неслись тёмные тучи, завивались подобиями водоворотов, рождали и поглощали куцые смерчи. Место было мрачное и интуитивно неприятное. Цессаниэль стянул на поясе летевший по ветру плащ. Рейфа переступила с ноги на ногу. Цессаниэль знал, о чём она думает, он сам думал о том же: по крайней мере, они вышли в относительно нормальное пространство. Здесь, в сотне градусов от хайлертовой границы, такое становилось редкостью. Цессаниэль вздохнул. «Можно считать везением», - заключил он. Они вполне могли выйти куда-нибудь в бесформенность – безвидность, безвременье. Но Эльвира вывела их на поверхность планеты с кислородной атмосферой.
Это что-то значило. Но Цессаниэлю было лень разгадывать загадки.
Эльвира неторопливо размышляла.
- Мне нужен патчкорд, способный выдержать мою частоту, - наконец сказала она, и Цессаниэль снова не сдержался:
- Ты разнесёшь этот несчастный локус в клочья.
Рейфа хмыкнула. Ниирья потупился.
Предельная воля Эльвиры уже распределялась по иным векторам. Безразличные чёрные глаза её становились совсем неживыми. Цессаниэль не хотел даже думать о том, сколько миллиардов точек внимания она поддерживает и где эти точки находятся.
Она всё-таки снизошла до того, чтобы отвечать вслух.
Лучше бы не снисходила.
Речь её звучала как испорченная аудиозапись:
- Это будет не. Первый и не. Последний. Локус который я. Растерзаю.
Потом Заклёпка протянула руку и вытащила из небытия демонический кабель.
Как ни странно, патчкорд выглядел вполне вменяемым. Он поводил по сторонам слепой мордочкой коннектора и тяжело вздохнул. Разинув пастишку, демон-патчкорд очень осторожно укусил Эльвиру за скулу. Проскочила искра. Тело кабеля дёрнулось. Мужественно не разжимая челюстей, он выкашлял сгусток крови. По щеке Заклёпки потекла тёмная струйка. Кабель скорчился, его кожистая оплётка поблёкла. Было видно, что ему очень больно.
Внешний облик Заклёпки исказился, один глаз округлился и запылал пронзительным светом, половина тела стала полупрозрачной. Она медленно поднялась в воздух – невысоко, на пару метров. Вокруг неё смерчем вился мелкий песок. Цессаниэль на всякий случай отвернулся. Заклёпку абсолютно не волновало, что в такие моменты происходит с её физической плотью. В прошлый раз в аналогичной ситуации её тело попросту взорвалось, окатив ассистентов брызгами кипящей крови и ошпаренного мяса.
Тучи темнели. Где-то загрохотал гром. Ветер становился всё холоднее, посыпался ледяной дождь. Заклёпку окружало тошнотворное призрачное свечение. Больше ничего не происходило.
Убедившись, что подключение стабилизировалось, Цессаниэль поплотней завернулся в плащ и направился вниз с холма. Он знал, что Ниирья в любом случае останется рядом с создательницей, а Рейфе вообще не требуется чьё-либо общество. Эльвира погрузилась в работу; лучшее, что он может сделать – не мешать ей.
Не имело никакого значения, чем он станет заниматься в ближайшие дни. Всё окружающее могло в любой момент попросту обнулиться. Или переродиться во что-нибудь. В космический вакуум. Во внутренности нейтронной звезды. В говно.
А что имело значение? Об этом думал Цессаниэль, шагая, куда глаза глядят – по ложбинам между холмами, по голым пустошам и сухим кочкам. Значение имел хакер, которого выслеживала Заклёпка. О нём она думала постоянно, потому что собиралась его убить. Его звали Астальф Тсарранга. Гнусная личность и блестящий профессионал. Тсарранга был в Институте на Дне открытых дверей, попытался устроить там драку, был напуган Лаунхоффером и рыжей собакой Лаунхоффера, позорно бежал и с тех пор не упускал случая подгадить Лабораториям. Заклёпка отправилась по его душу, но до сих пор не смогла его выследить. Это уже было свидетельством несравненных навыков Тсарранги. Команда Эльвиры провела в поисках целый субъективный месяц.
Что ещё имело значение для Заклёпки? Возможно, странный социум Лабораторий и его ценности. И, конечно, Сатр-Ке-Ниирья, её творение.
Чем были для неё её ассистенты, оставалось для Цессаниэля загадкой – ещё одной из тех, какие он не желал разгадывать.
Он успел пройти несколько километров, когда из туч ударила первая молния. Цессаниэль обернулся. Эльвира превратилась в тёмную точку вдали, окружённую ореолом бледного света. Вокруг неё сгущались сумерки, над нею собиралась гроза. Цессаниэль вздохнул и пошёл дальше.
Он мог чувствовать усталость, если хотел. Сейчас он хотел просто идти – без спешки, но быстро. Сумрачный мир был населён – это он видел, даже не запрашивая отчётов. Если он наткнётся на местных жителей, то удовлетворит вялое любопытство: кто и как живёт здесь, в такой несусветной дали от хайлерта, в такой хрупкой и нестойкой реальности? Если он никого не встретит, это тоже будет неплохо. Ветер обжигал лицо и глаза. Понятие «развеяться» становилось до смешного физическим.
Холмы становились реже и выше. Всё чаще Цессаниэль встречал скальную породу. Напоминало предгорья, но гор он не видел. Близился вечер, но горизонт становился ясней: там заканчивался облачный фронт. Наконец по правую руку показался лес. На опушке паслось стадо каких-то мохнатых тварей. Цессаниэль сощурился, запросил данные и узнал, что тварей стригут и доят. Всё же кто-то в окрестностях тянул лямку унылой жизни. Поколебавшись, Цессаниэль свернул к лесу.
Он поднялся на холм и прошёл по расселине меж скал – довольно живописной, если присматриваться. Цессаниэль остановился над обрывом, оглядывая окрестности.
И увидел девушку.
Она бежала вдоль опушки леса, часто оглядываясь. Бежала – это сильно сказано; она ковыляла на подламывавшихся ногах, спотыкалась, падала и снова пыталась бежать, подхлёстываемая адреналином. Она была смертельно испугана. Её преследовали. Цессаниэль знал, что её преследовали по запаху крови. Обутая в гнилые опорки, она изранила ноги. Грязная, иззябшая, истощённая, она держалась только на адреналине и скоро должна была упасть в последний раз.
Хотя ситуация, безусловно, была любопытной, сама по себе она могла и не привлечь внимания Цессаниэля. Цессаниэль слишком хорошо видел, в каком состоянии находятся местные мультистеки. Угроза физической гибели одного человека не шла ни в какое сравнение с опасностями, которым подвергались души умерших внутри разрушенных, вырожденных и безумных Систем Контроля и Управления.
Но у девушки были уши.
Уши Цессаниэля нервно дёрнулись. Машинально он накрутил на палец нитку бус и закусил губу.
Эти уши.
Крупные, заострённые, под углом отходящие от черепа. Без мочек, на жёстких хрящах. Подвижные, выражающие бесконечное множество оттенков чувств.
Её уши были такими же, как у Цессаниэля.
Он так редко встречал людей, похожих на него самого. Ужасно, удручающе, болезненно редко. А ведь с командой Эльвиры он странствовал по всему гуманистическому мультиверсу. Он видел сотни вариантов человеческой расы с самыми причудливыми ушами. Но почему-то какими угодно, только не такими же, как у него. Цессаниэль успел прийти к мысли, что его родной вариант человечества был какой-то странной случайной флуктуацией.
И вот здесь, в этом бесполезном и, в сущности, изначально обречённом локусе он встречает такие родные и чудесно выглядящие уши.
Боковым зрением Цессаниэль различил тех, кто преследовал ушастую девушку. Не задумываясь больше, он сорвался с места.
Разделявшие их километры он преодолел за мгновение, использовав метод совмещения точек. Он возник перед девушкой словно из ниоткуда (Цессаниэль подозревал, что выглядит величественно. Точнее, он на это надеялся) и протянул к ней руки. Беглянка вскрикнула и упала, инстинктивно подтянув колени к животу и прикрывая руками голову. Ей показалось, что это преследователи зашли с другой стороны. Силы покинули её. Она тихо рыдала. Она больше не могла бежать и ждала смерти. Цессаниэль шагнул ближе и встал над ней, расправляя плечи. Успокаивать и утешать девушку он собирался потом, сейчас ему было интересно, от кого она так отчаянно пыталась спастись.
Он не был разочарован.
Это оказались истинные чудовища.
Их было трое. С виду они напоминали гигантских горилл в крупной, тускло поблёскивавшей чешуе. Передвигались они длинными прыжками – так, что оставалось неясным, на двух или на четырёх ногах предназначила им ходить природа. Внезапное явление Цессаниэля не смутило их. Пару секунд спустя Цессаниэль изумлённо пялился на нечто вроде метровой длины когтя, пронзившего его грудную клетку насквозь.
Девушка под его ногами совсем затихла.
Цессаниэль поднял взгляд.
- Ты больной или тупой? – осведомился он у «гориллы».
Теперь он видел, что чешуя на ублюдках искусственная, и когти их тоже изготовлены из композитного сплава. Удивляло его не это.
Само присутствие Цессаниэля создавало здесь довольно резкий перепад индекса реальности. «Снизу» этот перепад мог ощущаться по-разному, но в целом – как присутствие чего-то огромного, не по-здешнему могучего и крайне опасного. Любое живое существо, руководимое инстинктами, постаралось бы держаться от него подальше. И девушка с ушами реагировала на него адекватно: она боялась, считая его по крайней мере не меньшей угрозой, чем «гориллы».
То, что «гориллы» не реагировали на перепад индекса и распознали Цессаниэля как возможную жертву... Это было интересно. Это значило, что живое сознание в них серьёзно искажено. Возможно, сплавлено с какими-то примитивными алгоритмами.
И если так, то – зачем?
Цессаниэля охватило любопытство.
Ничего особо умного он не придумал, да, сказать по чести, и не пытался. Он щёлкнул пальцами, разом перебив «гориллам» позвоночники. Отродья рухнули наземь, Цессаниэль выдернул из груди коготь и склонился, прижав ладонь к темени ближайшей «гориллы». Несколько минут он рыскал внутри перекорёженного сознания, плескаясь в волнах звериной ярости и беспомощной паники. Гормональный фон казался противоестественным... да и вся физиология была неестественной, какой-то вырожденной и безумной, наподобие Систем локуса. Цессаниэль пытался найти хоть какую-то логику в представшей ему картине, но быстро заскучал и устал. Он успел понять, что «гориллы» тоже были людьми – по крайней мере, при рождении. Он нашёл подозрительные шлейфовые следы и странные инициалы ауры, попытался расшифровать их и ни к чему не пришёл. В конце концов он заключил, что девушка с ушами интересует его куда больше, чем издыхающие в корчах «гориллы», бросил свою жертву и повернулся к девушке.
Та беззвучно подвывала и пыталась отползти, глядя на него с ужасом – безмысленным, животным. Лохмотья на ней совсем истлели и разваливались от движений, оставляя её почти голой. Цессаниэль нахмурился. Осознав, что погода мерзкая, сырая и кошмарно холодная, он сорвал с плеч свой кожаный плащ и шагнул к девушке, жестами выражая, что хочет её одеть.
Девушка сжалась и замерла. Её тёмные глаза настороженно поблёскивали. Быстрый взгляд обшарил тела «горилл», дёргавшихся в последних судорогах, потом вернулся к фигуре Цессаниэля. Цессаниэль улыбнулся.
- Всё хорошо, - сказал он, - я с тобой.
Очень медленно, стараясь не спугнуть девушку, он приблизился и закутал её в плащ. Девушка заморгала. Цессаниэль отражался в её глазах, огромных на исхудалом лице: некто в зелёном походном костюме, с длиннейшей ниткой жемчуга, обмотанной вокруг шеи, и с большими выразительными ушами, пробитыми золотыми кольцами по всей длине хряща. Уши девушки шевельнулись, выразив озадаченность и недоверие. Цессаниэль тоже ответил одним движением ушей: он хотел сказать, что желает только добра, может и хочет оказать помощь, взять под защиту. Кончики ушей девушки затрепетали. Цессаниэль скосил уши, выражая: «Пожалуйста, не надо бояться, а то я сам испугаюсь».
Наконец девушка робко улыбнулась. Переведя дух, Цессаниэль ответил улыбкой.
Она казалась ему очень милой, несмотря на то, что не мылась добрых полгода и ещё дольше не ела нормально. У неё были большие оленьи глаза и трогательный носик-кнопочка. Носик морщился, будто она собиралась чихнуть. Уши её растерянно подрагивали. Осторожно обняв, Цессаниэль помог ей подняться. Девушка беспомощно смотрела на него. Она покорно легла в его объятия. Цессаниэль чувствовал, как часто и сильно бьётся её сердце. Ей хотелось сползти наземь и прижаться к его ногам. Это был эффект перепада реальности, который разум девушки, в отличие от тупых мозгов «горилл», обрабатывал совершенно правильно. Она чувствовала себя маленьким зверьком, которого спасло от заклания явление могущественного божества. Цессаниэль глубоко вздохнул и прижал её к себе покрепче. Девушка дрожала – от страха и холода.
- Как тебя зовут?
Она хлопнула глазами.
- Как тебя зовут? – повторил он, быстро извлекая из её памяти данные о языке. – Меня зовут Цессаниэль. Цессаниэль Рио. Можно Цесс.
- Луриу...
Она судорожно вцепилась в лацканы его плаща грязными пальцами.
- Я Луриу...
- Я с тобой, - сказал он, стараясь имитировать привычный ей акцент. – Я никому тебя не отдам.
В ответ Луриу что-то защебетала. С минуту Цессаниэль даже не пытался понять её, просто слушал. У неё был нежный голос, и она говорила на красивом языке.
В её мозгу не хватало информации, чтобы рассчитать полноценную культурно-языковую матрицу. Цессаниэлю пришлось переводить напрямую, поэтому он мало что понимал. Луриу говорила про какие-то каналы и ворота. Какие-то сети и нити. Про каких-то танцоров на нитях. «Марионетки?» - предположил озадаченный Цессаниэль, после чего понял, что Луриу посчитала его одним из «танцоров на нитях» и спрашивает, права ли она.
Если не марионетки, то – канатоходцы?.. Какое он может иметь отношение?.. Цессаниэль нахмурился.
- Нет, - сказал он. Он бы охотно признал себя загадочным танцором, если бы имел хоть малейшее представление о том, кто это такие. Врать вслепую не хотелось. Может, эти танцоры ещё хуже горилл.
Мелькнула непрошеная мысль: о том, что Заклёпка уж точно хуже всего, что успела повидать Луриу. Цессаниэль покусал губу. Поразмыслив немного, он поднял Луриу на руки. Она будто совсем ничего не весила. Луриу приникла к его плечу, оробевшая, но послушная.
- Ого! – донёсся хриплый голос Рейфы. – Кого это ты добыл?
Луриу вздрогнула и пугливо выглянула над плечом Цессаниэля.
Цессаниэль знал, что Рейфа не преследовала его. Она просто уловила эхо его эмоций, нетипично острых для ситуации, и на всякий случай решила быть поближе. Она была неприятным человеком, Рейфа, и на редкость непривлекательной женщиной, но другом и соратником надёжным, как сталь.
- А это Рейфа, - сказал Цессаниэль Луриу. Несколько секунд Луриу настороженно глядела на ту, потом успокоилась. Цессаниэль сдержал улыбку. Вид Рейфы всегда и всех успокаивал.
Это была ещё одна её сильная сторона. Рейфа умела выглядеть обыкновенной, более чем обыкновенной. Толстая баба-простуха, селянка, скотница. Настолько обыкновенной, как она, пожалуй, никто в Лабораториях выглядеть не сумел бы.
- Это Луриу, - сказал Цессаниэль Рейфе, - и я её героически спас.
Рейфа хохотнула и подошла вплотную. С минуту она рассматривала Луриу. Движения ушей Луриу выражали растерянность, но Рейфа внушала ей доверие. Потом Рейфа сказала:
- Слушай, её, наверное, покормить надо.
Цессаниэль ахнул.
- М-мать!.. Я забыл.
Луриу глубоко вздохнула. Она не понимала их, но чувствовала их доброжелательность. Она склонила голову на плечо Цессаниэлю и сомкнула веки. Цессаниэль поглядел на неё новым взглядом и осознал, что плащ только прикрыл её наготу, но не мог защитить её от режущего холода. Он немедленно полез в настройки и поменял их: добавил мягкую плотную подкладку, добавил длины, чтобы Луриу могла согреть ноги.
- И водички дать, - продолжала рассуждать Рейфа. – А, вот, точно! Сильное истощение, надо начать с тёплого питья... Пойдём-ка, Цесс, организуем.
Она повела его назад к холму, венчанному скалами. Цессаниэль шёл за ней и улыбался – малая тяжесть тела Луриу на его руках была ему приятна. Луриу дремала, доверяясь ему, и это было ещё приятней. Он почти забыл про Эльвиру и про то, что начальница в любой момент могла разнести этот несчастный локус на кванты. «Может, Луриу с собой взять?» - подумал Цессаниэль и не нашёл в этой мысли ничего дурного. Грязные волосы Луриу щекотали ему шею.
На холме Цессаниэль увидел костёр, укрытый от ветра в скалах, какие-то набросанные мешки и котелок с булькающим варевом. Всё это, включая некоторые из скал, Рейфа создала несколько секунд назад. Выглядело вполне по-настоящему. То бишь оно и было настоящим – просто Цессаниэль вряд ли сумел бы изобразить грамотно сложенный костёр. И он забыл, если вообще когда-нибудь знал, как должен выглядеть котелок, предназначенный для готовки на костре. А Рейфа даже помнила, что его надо подвешивать на перекладинке между рогулек. Цессаниэль бы точно поставил котелок прямо в дрова.
Варево в котелке пахло так вкусно, что Цессаниэль сам от него не отказался. Рейфа с нескрываемым удовольствием создала для них плошки и ложки, и потом ещё подсовывала Луриу куски получше. Потом она вспомнила про ветер и убрала его. Тучи над головой стали медленно расходиться. У костра было теперь почти уютно. Согретая и сытая, Луриу немедленно начала засыпать. Голова её клонилась, клонилась, и наконец она прикорнула на боку у Цессаниэля. Тот улыбнулся и погладил её по голове.
- Уши? – сказала Рейфа, посмеиваясь, и Цессаниэль не стал спорить:
- Уши.
Рейфа вытянулась на мешках, заложив руки за голову. В объятиях Цессаниэля спала Луриу, и он не шевелился, оберегая её сон. Облака таяли, меж ними проглянуло бледное небо. Розовые лучи заходящего солнца окрасили скалы. Становилось теплее. Цессаниэлю не хотелось ни о чём думать, но он заставлял себя. Он должен был найти решение: что делать с Луриу. Из их убежища в скалах не было видно отсветов подключения Эльвиры, но, как ни крути, именно Заклёпка определяла сейчас всю его жизнь. Если Цессаниэль явится с новостью, что берёт Луриу с собой – станет ли она возражать? Наверняка нет. Эльвире всё равно. Но сама Луриу – сможет ли она жить с ними? Она достаточно сильна, чтобы выжить в локусе на сто градусов ниже хайлерта... Но индекс реальности неумолим: его нельзя поднять усилием воли, даже предельной воли... Цессаниэль вздохнул. Пальцы его скользнули по ногам Луриу, залечивая ранки и царапины: свежие, кровоточащие, и старые, уже загноившиеся...
Вспомнилось, как его самого забирали в Лаборатории. Перед ним стояли две... женщины? Он и тогда, и после называл их «две безумные бабы». Одна баба мелкая, бледная и жуткая до оторопи, вторая – здоровенная, жирная и отвратная. «Ящер любит эльфов, - загадочно посмеиваясь, сообщила ему бабища по имени Рейфа. – Не показывайся ему на глаза. Он ни за что не поверит, что ты такой от рождения». А мелкая и жуткая баба Эльвира ничего не сказала, только кивнула: пойдём.
Цессаниэль снова вздохнул. Больше всего на самом деле его раздражало не причудливое состояние психики коллег, а то, что обе они были некрасивы, неприятны в общении и ничего не собирались в себе менять. Он привык. В Лабораториях не было нормальных, он и сам не мог похвастаться абсолютной адекватностью. Но ему было одиноко. Он подозревал, что не только ему. Иначе зачем Эльвира создала себе Сатр-Ке-Ниирью?..
Луриу шевельнулась во сне, поудобней устраиваясь на коленях Цессаниэля.
И Сатр-Ке-Ниирья показался на вершине скалы.
Очередная «горилла» хрипела и билась, нанизавшись горлом на острейший кончик его левого рога. Весила «горилла» несколько центнеров, но Ниирья без малейших усилий стоял прямо. Лёгким движением головы демон стряхнул тварь. Даже с развороченным горлом она не издохла – продолжала корчиться, плюясь кровью, размахивала когтями, пытаясь добраться до врага.
- Что это за кретины? – изумлённо сказал Ниирья, отпихнув «гориллу» ногой. – Почему у них такие странные поведенческие программы?
- Я тоже удивился, - откликнулся Цессаниэль. – Попробовал посмотреть: там путаные шлейфы с сокрытиями, я искал источник и не нашёл. Но я не особо старался.
- Я посмотрю, - сказал Ниирья. – Это какой-то подозрительный бред.
От звука голосов Луриу проснулась. Аккуратно по-кошачьи зевнув, она подняла голову и огляделась по сторонам, озадаченно покачивая ушами. Взгляд её скользнул по расслабленной фигуре Рейфы, по лицу Цессаниэля и наконец наткнулся на Ниирью.
Луриу вздрогнула, резко втянула воздух и вдруг страшно закричала. Оттолкнув Цессаниэля, она вскочила и бросилась бежать. Запуталась в полах его длинного плаща, упала, поднялась, побежала снова.
Цессаниэль и Рейфа оторопело глядели ей вслед. Цессаниэль протянул руки:
- Подожди!
Луриу ответила новым нечленораздельным воплем. Она скатилась вниз с обрыва, подвернув ногу, и на четвереньках, обдирая колени, поползла прочь. Уши её выражали только панику.
Цессаниэль кинулся следом. Он быстро догнал её, схватил за плечи. Из груди Луриу вырвался короткий хрип. Она рванулась – и внезапно осела наземь. Цессаниэль подхватил на руки её тело, ещё тёплое, но уже безжизненное.
- Сердце не выдержало, - сказала Рейфа.
Цессаниэль беспомощно открыл рот.
Шок продлился несколько секунд.
А потом его предельная воля огненным сверлом вгрызлась в плоть вероятностей, преследуя ускользающую душу Луриу – такую маленькую, хрупкую, совсем беззащитную... Он словно ловил бабочку двумя экскаваторными ковшами. Мгновение – и он настиг её. Заключил её в объятия. Время и смерть никогда не были проблемой. Разорванное сердце в остывающем теле повиновалось его рукам, мышечные волокна сплелись и срослись, сердце дрогнуло, пробуждаясь...
Тяжёлая рука Рейфы опустилась ему на плечо.
- Отпусти, - сказала она.
Цессаниэль растерянно оглянулся.
- Отпусти её, - повторила Рейфа. – Не играй с такими вещами.
Против воли Цессаниэль повиновался. Руки его ослабли. Тело Луриу упало наземь. Склонившись над ним, Цессаниэль резко выдохнул и всхлипнул. Перед глазами поплыла пелена. Тоска разодрала его грудь тысячекратно болезненней, чем когти «гориллы»...
- Она испугалась, - сказала Рейфа. – Просто испугалась.
- Чего?!
Рейфа поглядела в ту сторону, куда ушёл Ниирья.
- Наверно, у неё были причины.
- Испугалась Ниирьи? – Цессаниэль поднял голову. – Рейфа, но ведь мы с тобой гораздо страшнее...
Рейфа пожала плечами.
- Мы с тобой кто? Толстая тётка и мужик в серьгах и бусах. А тут – целый рогатый демон.
Цессаниэль перевёл дыхание и встал. Он не мог больше видеть лицо Луриу. Движением руки он испепелил её труп.
- Хорошего перерождения, Луриу...
Обернувшись, Рейфа уничтожила все следы их импровизированного лагеря. Потом, не сговариваясь, они с Цессаниэлем вместе пошли обратно – туда, где работала Эльвира.
- Что за жизнь, - пробормотал Цессаниэль спустя несколько минут. – Стоит тебе спасти прекрасную женщину... с большими ушами...
Рейфа грубо захохотала.
- Что? – сказал Цессаниэль. – Сиськи у вас у всех есть, а вот уши!..
- Уши тоже у всех, - выдавила Рейфа сквозь смех.
- Слушай, заткнись. Пожалуйста. Не шути об этом.
- И сиськи разного размера бывают!..
- Хватит! – взмолился Цессаниэль. – Не надо над этим смеяться!
- Ладно, ладно. Чего это ты... рассентиментальничался...
- Она мне нравилась, - ответил Цессаниэль с тоской. – Она была... милая. – Мысль его совершила причудливый разворот, и он продолжил: - Вот зачем Эльвира сделала Ниирье рога? Зачем она вообще его сделала?..
- Спроси у Эльвиры.
- У неё спросишь, как же...
- Чтобы держаться? – ёрнически предположила Рейфа.
- В каком смысле держаться?
- За рога. Во время куннилингуса.
Цессаниэль тихо зарычал.
- Хватит, - огрызнулся он. – Правда, хватит! У меня и так скоро крыша поедет. От спермотоксикоза. И тактильного голода.
Рейфа остановилась и посмотрела на него с интересом.
- Цесс, - сказала она. – Подожди. Ты хочешь сказать, что действительно хотел девушку, у которой индекс отличается от твоего на два порядка?
- Ну и что?!
- Лучше б ты козу хотел, - серьёзно сказала Рейфа. – Не мучайся больше, напиши себе креатуру. С ушами. Шестого размера.
- Я не могу трахать то, что я сам написал.
- Сопри чужую, отредактируй. Как все делают.
Цессаниэль провёл по лицу ладонью. В эту минуту он ненавидел Рейфу. В эту минуту он охотно бы её прикончил, так же, как какую-нибудь «гориллу». Чтоб издыхала, хрипя.
Рейфа это знала. Её это смешило.
- И будет она тебе ночью в ухо дышать, и будешь ты счастлив, - глубокомысленно продолжала она.
- Заткнись.
- Думаешь, Эльвира Ниирью не для этого сделала?
- Заткнись! – взвыл Цессаниэль под смех Рейфы. – Я обречён провести вечность в компании двух безумных баб!
- А сам ты не безумен?
- Безумен! У меня уже индексы в глазах пляшут! Мне даже нажраться не с кем!
Рейфа дружески приобняла его за плечи.
- Нажрись со мной.
- Ну извини, - проскулил Цессаниэль. – Ты всё-таки не мужик.
Рейфа снова захохотала. Теперь её смех уже не казался таким обидным.
- Не представляю, как живой мужик может трахать Эльвиру, - зачем-то вслух подумал Цессаниэль. – Вообще не представляю.
- Ты думаешь, ей нужен живой мужик?..
...Когда они, почти помирившиеся, вернулись туда, откуда уходили, Эльвира уже закончила с делами. Верный Ниирья ждал рядом. Оборвав подключение, Заклёпка опустилась наземь и встала на ноги.
Выглядела она страшно.
Кости с левой стороны тела обнажились, плоть облезала с них. В глазнице черепа подрагивал белёсый сваренный глаз. Цессаниэля передёрнуло.
И ведь Заклёпка не собиралась никого пугать. Он знал это точно. Эльвира просто не думала о таких мелочах, как детали внешнего вида. «Если бы Луриу была жива, - подумалось ему, - могла бы второй раз умереть от страха». Цессаниэль опустил голову.
- Содержание, - донёсся хрип из разрушенной гортани Заклёпки. Второй, уцелевший её глаз смотрел так же холодно и бестревожно, как всегда.
- Что? – переспросил Ниирья. Он будто весь превратился во внимание.
Эльвира повернула голову. Волосы её клоками лезли из обожжённой кожи.
- Нам оставили сообщение, - сказала она. – Здесь. Содержание сокрытий не имеет значения. Имеют значение: порядок расположения инициалов, порядок убийства носителей, порядок разворачивания псевдоопор, порядок редиректа при моём подключении. Ниирья, дешифруй.
Демон прикрыл глаза и напрягся.
- Этот ублюдок знал, что мы будем здесь, - пробормотала Рейфа.
Тсарранга. Астальф Тсарранга оставил Эльвире послание. Цессаниэль потрясённо вытаращился, когда Сатр-Ке-Ниирья развернул его перед ними: светящийся текст, зависший в пустоте:
«Я рядом. Доброй охоты, Заклёпка».
- Рано или поздно я доберусь до него, - сказала Эльвира со странным равнодушием и повысила голос: - Цессаниэль!
Он вздрогнул.
- У тебя будет с кем выпить, - продолжала она без улыбки. Впрочем, она вообще почти никогда не улыбалась. – Со мной связались из Института.
- Из Института? – машинально переспросил Цессаниэль.
Эльвира наконец осознала, что выглядит не вполне обычно, и единственным усилием воли вернулась в привычный облик. Потом кивнула и сказала:
- Скоро у нас будет стажёр.
@темы: Ауренга, бока, Море Вероятностей