погладь автора, я сказаВ
нет, не дочитал ещё, и нет, не радует - но чёрт возьми, да-а, это же писано совсем недавно
ладно
жаль, что не прочитал раньше. )
ладно
жаль, что не прочитал раньше. )
08.03.2011 в 03:00
Пишет Трикки:Я вернулась!
Название:...
Автор: Трикки
Бета: нет
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангстофлафф
Дисклеймер: не претендую
Размещение: где угодно, но с предупреждением
читать дальше- У меня есть предположения, что структура организма объекта могла существенно измениться за время пребывания его в Уэко Мундо. - говорит Куротсучи-тайчо. - необходимо подробное изучение.
- Скажите сразу, что вам давно хотелось кого-нибудь вскрыть, да вот некого было! - беззлобно огрызается Сой Фонг.
Куротсучи не удостаивает ее даже взглядом. Внимательно смотрит на главнокомандующего, которому придется решать, в чье ведомство отойдет Ичимару Гин, схваченный на закате прошлого дня.
Как результат - достается он все-таки двенадцатому отряду.
Буквально через час после собрания капитанов в двенадцатый вызывают Киру Изуру.
- Вы понимаете, - говорит Маюри, глядя на монитор какого-то прибора, - что для меня не представит сложности и самостоятельно найти всю документацию. Но она напрямую касается вашего отряда, поэтому наиболее разумным и простым путем будет то, что вы и выдадите бумаги из архива вашего отряда. Посылать запрос в общий архив - нежелательно.
- Какие именно документы вас интересуют? - тихо интересуется Кира.
- Я разве не сказал? Все, что касается здоровья вашего бывшего капитана. Все ежегодные отчеты четвертого. Если был ранен - все бумаги по данной операции и проводящемуся лечению. Характеристики изменений профиля реяцу. Все, что вы еще сможете найти по данной теме. Если вас не затруднит, аналоги подобных документов следует поискать также в архивах пятого, где служил ваш бывший капитан, и в архивах Академии…
Кира кивает-кланяется, исчезает беззвучно. Возвращается три часа спустя, с довольно тощей стопкой бумаг, заключающей в себе практически только ежегодные отчеты четвертого. Раненым Гин позволял себе оказываться всего пару раз и то в начале карьеры.
Сейчас он уже в лаборатории. Раздетый, распластанный на столе, запястья-лодыжки намертво закреплены в зажимах. Черным пятном на шее ошейник, сдерживающий реяцу. И Кира, передающий Куротсучи документы, смотрит, как вздымается грудь Гина, светлая отросшая челка засыпала глаза… Кира даже не осознает, что его капитан - человек, бывший его капитаном - и вот эти осколки-взгляды распятого на столе кого-то - одно целое.
Куротсучи рассеянно кладет бумаги на стол, кивает, и Кира беззвучно шагает к двери.
Пять шагов, четыре, три, один…
В спину ударяет пронзительный высокий крик и Кира оглядывается, не успев подумать, что делать этого ни в коем случае нельзя.
Гин выгибается на столе немыслимо, совершенно не по-человечески, выдирая руки из зажимов, так что даже что-то звонко щелкает в руке, тяжело ударяется затылком о стол, сходя на болезненный стон.
- Что вы делаете?! - спрашивает Кира и сам не узнает своего голоса.
- Ничего, - огрызается Маюри. - Шли себе, Кира-фукутайчо, и ступайте, пока что больше мне ваша помощь не нужна.
- Так же нельзя, - тихо говорит Кира. - Он же живой…
- Экспериментировать с мертвым я могу всегда, - раздраженно откликнулся Куротсучи. - А вот живые здесь редкость, это да. Идите, не мешайте работать.
И Кира даже делает шаг к двери. Еще один, совсем крошечный. Берется за ручку.
- Изуру! - крик настигает его уже на пороге.
Гин знает, что такое лаборатории двенадцатого. И еще лучше он знает, что его единственный шанс выжить стоит сейчас в дверях и держится за ручку так, что пальцы белеют.
Кира судорожно цепляется за дверь, распахивает ее настежь.
- Изуру!.. - глухим отчаянным всхлипом.
И Кира оборачивается.
- Кира-фукутайчо, ступайте, - с легкой угрозой в голосе велел Маюри.
У Гина сейчас есть только его голос, который, впрочем, он сумеет сделать таким, как надо - усталым, хриплым, умоляющим…
- Изуру, не бросай меня, - говорит он, закрыв глаза, на обратной стороне век отпечатались огненные круги светильников над головой.
И кирина рука сама собой соскользнула с ручки двери.
- Изуру, пожалуйста… - шепчет Гин.
Над головой ударяет реяцу Куротсучи, буквально вышвыривая Киру за дверь. Тихий хлопок, звук защелки на двери. И Гин понимает, что - все. Больше у него, крысы лабораторной, ни единого шанса выжить нет.
Гин цепляется за себя отчаянно, так отчаянно, как только может, заставляя себя снова и снова с удивлением обнаруживать, что это тело, насаженное на всевозможные зонды, штыри, иглы - даже в горле трубка, мешает дышать - это его тело, живое, не просто кусок мяса…
По глазам нестерпимой отвратительной яркостью хлещут сверху свет и стерильно-белый цвет потолка.
Гин рассматривает со всех сторон себя и своего мучителя.
Гин вспоминает когда-то давно выученные стихи.
Гин глухо взахлеб кричит от боли, стонет, хохочет и всхлипывает, давится проклятой трубкой, задыхается.
Гин очень хочет жить.
- Ну вот и все на сегодня, - ласково сообщает Маюри.
Гаснет свет и тихо закрывается дверь. Гин еще слышит скрип замка. Потом потолок рушится на него черной глыбой беспамятства - на целые полчаса, чтобы потом выкручивать руки из проклятых зажимов, выкашливать треклятую трубку, пытаться стряхнуть с себя многочисленные липучки, подключенные к приборам.
Ослепительный свет ударяет по глазам.
Неужели… уже… утро?
Потом Гин понимает, что пришел не Куротсучи. Иначе не стоял бы на пороге. И он еще смутно надеется, что это действительно правда, ну может же быть, пожалуйста…
Изуру.
Кира стоит на пороге и смотрит на него. Гин даже успевает представить себе его лицо - изумленно-потрясенное, обиженное, оно у Киры всегда таким делалось, когда он обнаруживал что-то, не соответствующее его ожиданиям. Потом понимает, что, собственно, Кира видит перед собой - все эти трубки-липучки, мониторы-зажимы…
Потом Кира шагает вперед. Осторожно запирает за собой дверь. Косится на затянутые светонепроницаемой пленкой окна, потом на светильники. Склоняется над Гином и безошибочно определяет, что нужно сделать в первую очередь, — освобождает его от проклятой трубки в горле, просовывает ладонь под белобрысую макушку, пока Гин заходится в судорожном исступленном кашле, поддерживает голову, чтобы не бился затылком о стол, кашляя. Тихо говорит:
- Не представляете, как легко, оказывается, можно достать ключи от лабораторий двенадцатого, с ума сойти.
- Правда? - выкашливает смешком Гин.
- Да.
Кира осторожно вытягивает руку из-под его головы, быстро, умело принимается отцеплять липучки-датчики - не зря служил в четвертом, смотри-ка… глаз не поднимает, только инструктирует, равнодушно и ровно:
- Ваш меч было довольно трудно вернуть, но я его вам отдам, одежду я вам принес, выбраться за пределы Сейретея сумеете. Рекомендовал бы отправиться на грунт, там вас просто в ближайшее время никто искать не будет, да и возможности опять же не представится, в Руконгае появились какие-то особенно сильные Пустые, сейчас все силы брошены в основном туда. Если хотите, я могу открыть вам локальные врата, это просто. Кстати, ошейник я бы вам не советовал снимать, пока не покинете пределы Сейретея. Он гасит вашу реяцу, и вас просто невозможно по ней выследить.
Кира на мгновение замирает. Потом задевает внутреннюю сторону бедра, отключая, извлекая сканирующий зонд, который еще днем ввели внутрь, да там и оставили. Да, не зря был четвертый, не зря…
У Киры - стерильные, легкие прикосновения. Ме-ди-цин-ски-е, ничего личного.
- Спасибо, - растрескавшимися губами говорит Гин, и Кира, наконец, смотрит на него, прямо и насмешливо.
- А я еще ничего не сделал. Вы по-прежнему привязаны к столу. Захочу - уйду.
- А ты уйдешь? - шепотом спрашивает Гин.
Кира молча возится с зажимами, схватившими его руки и ноги. Время от времени фыркает, сдувая волосы с лица. Наконец что-то щелкает. Зажимы разваливаются пополам, втягиваются в стол, а в следующее мгновение Кира подхватывает его за талию, стягивает со стола, ставит на пол босыми ногами. Ноги затекли, не держат, подламываются колени, и Гин благополучно теряет равновесие, падает, уже оценив, что вот сейчас врежется виском в угол стола, а вот отсюда полетят осколки, крови-то будет, крови…
Кира ловит его в объятья. Прижимает к себе, чувствуя, как под рукой ходят ходуном ребра. Резюмирует:
- На ногах не стоите.
- Ничего, - шепчет Гин. - Ничего, сейчас пройдет.
- Знаю, - сухо бросает Кира. Усаживает куда-то, принимается терпеливо, как ребенка, одевать. Раздраженно хмурится, когда Гин не удерживается от сдавленного вскрика, стоит задеть правое запястье. Осматривает, сообщает:
- Вы себе руку сломали.
- Ничего…
- Конечно, ничего, - спокойно соглашается гинов лейтенант. Обувает его и поднимает на руки.
- Изуру…
- До рассвета осталось часа три. Ну четыре.
- Изуру, а ты? - спрашивает Гин.
- Что - а я?
- Что ты будешь делать после этого… сразу поймут, что ты…
- Это не имеет значения, - отвечает Кира с истинно кучиковскими интонациями высокомерного равнодушия, сворачивая в очередной коридор.
- Ты мне нужен, - говорит Гин. - Изуру, не бросай меня. Изуру, пожалуйста. Изуру, что я буду делать на грунте один, совсем больной?
Кира смешливо фыркает.
- Перестаньте актерствовать. Понимаю, днем вам очень хотелось жить, но зачем вы делаете это сейчас?
Толкает почти незаметную дверь, и в лицо ударяет свежий ветер. Потом Гин захлебывается скоростью кириного шунпо — и проваливается вслед за Кирой во врата на грунт.
- Вот и все, - говорит Кира. - Теперь вы можете идти куда угодно. Попробуйте встать, двигаются ноги?
Гин, покачиваясь, встает на ноги. Делает шаг. Другой. Поднимает глаза на Киру.
- Да.
- Дайте, руку вылечу. И ошейник сниму.
Гин шагает вперед. Неловко обнимает левой рукой, притягивает к себе.
- Изуру, не бросай меня.
Кира вдыхает запах его волос, смешанный с запахом больницы-лаборатории.
- Изуру, ты мне нужен, - повторяет Гин как заклинание, и легонько касается губами угла кириных губ.
Кира ощущает вкус миндаля - и пластика.
- Изуру, пожалуйста, - шепчет Гин, беззастенчиво прижимаясь, ясно давая понять, что и собой расплатится за кирино общество…
А Кира не чувствует теплого гибкого тела в объятьях - вспоминает распластанный на столе кусок мяса, насаженный на зонд, одуряющий запах препаратов и холодные липкие датчики в руках.
Хотя, если ему нужно…
И Кира равнодушно пожимает плечами и соглашается.
У Гина удивительный талант находить вполне пригодные для жизни чердаки-подвалы и пустые гостиничные номера. Еду они воруют, пользуясь тем, что шинигами без гикая увидеть крайне затруднительно. И все бы хорошо, но Гина передергивает от холодной стерильности, с которой прикасается к нему Кира, и он мучительно пытается исправить положение, щедро делясь остатками своего тепла со строгим равнодушным лейтенантом. А Кира от них отказывается снова и снова, приводя Гина в состояние растерянного отчаяния.
Гин встречает его, сидя на старом одеяле, брошенном на «пол» между чердачными балками старого дома. Волосы - мокрые насквозь, и сам растрепанный до невозможности. Должно быть, тоже только что вернулся с улицы, где пошел дождь. Кира пристраивает пакет с продуктами у люка на чердак, и Гин привычно поднимается ему навстречу. Так же привычно обнимает, зная, что сейчас Кира осторожно отстранит и скажет что-нибудь вроде «Иди есть, твои любимые конфеты укрались…». Впрочем, Кира почему-то не отстраняет. Прижимает к себе, запускает пальцы в мокрые волосы.
Гин заглядывает Кире в лицо. Обнаруживает свое отражение в его зрачках. Нежится в его руках, как кошка.
Потом осторожно спрашивает:
- Что случилось?
- Перепугался сейчас из-за тебя до смерти, - серьезно говорит Кира, и только глаза улыбаются.
- Почему?
- Видел Кучики…
- Далеко?
- Угу.
- Тогда почему испугался из-за меня?
- Потому что он меня чуть не заметил… и я испугался, что я тебя больше никогда не увижу.
- Тебе важно меня видеть? - улыбается Гин.
- Оказывается, да.
У гиновых губ - вкус миндаля. И нет там никакого привкуса пластика. Волосы Гина пахнут дождем и немножко мокрым зверем, но ничуть не пахнут препаратами. И когда Кира бережно опускает его на одеяло, стягивая футболку, - еще касается кончиками пальцев внутренней стороны бедра - того самого места, которое запомнил, как просто ледяную пластмассу, — то обнаруживает горячее тело, и Гин податливо разводит перед ним острые колени, обнимает, прижимаясь всем телом - теплый, невыносимо родной и невыносимо желанный. Живой.
URL записиНазвание:...
Автор: Трикки
Бета: нет
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангстофлафф
Дисклеймер: не претендую
Размещение: где угодно, но с предупреждением
читать дальше- У меня есть предположения, что структура организма объекта могла существенно измениться за время пребывания его в Уэко Мундо. - говорит Куротсучи-тайчо. - необходимо подробное изучение.
- Скажите сразу, что вам давно хотелось кого-нибудь вскрыть, да вот некого было! - беззлобно огрызается Сой Фонг.
Куротсучи не удостаивает ее даже взглядом. Внимательно смотрит на главнокомандующего, которому придется решать, в чье ведомство отойдет Ичимару Гин, схваченный на закате прошлого дня.
Как результат - достается он все-таки двенадцатому отряду.
Буквально через час после собрания капитанов в двенадцатый вызывают Киру Изуру.
- Вы понимаете, - говорит Маюри, глядя на монитор какого-то прибора, - что для меня не представит сложности и самостоятельно найти всю документацию. Но она напрямую касается вашего отряда, поэтому наиболее разумным и простым путем будет то, что вы и выдадите бумаги из архива вашего отряда. Посылать запрос в общий архив - нежелательно.
- Какие именно документы вас интересуют? - тихо интересуется Кира.
- Я разве не сказал? Все, что касается здоровья вашего бывшего капитана. Все ежегодные отчеты четвертого. Если был ранен - все бумаги по данной операции и проводящемуся лечению. Характеристики изменений профиля реяцу. Все, что вы еще сможете найти по данной теме. Если вас не затруднит, аналоги подобных документов следует поискать также в архивах пятого, где служил ваш бывший капитан, и в архивах Академии…
Кира кивает-кланяется, исчезает беззвучно. Возвращается три часа спустя, с довольно тощей стопкой бумаг, заключающей в себе практически только ежегодные отчеты четвертого. Раненым Гин позволял себе оказываться всего пару раз и то в начале карьеры.
Сейчас он уже в лаборатории. Раздетый, распластанный на столе, запястья-лодыжки намертво закреплены в зажимах. Черным пятном на шее ошейник, сдерживающий реяцу. И Кира, передающий Куротсучи документы, смотрит, как вздымается грудь Гина, светлая отросшая челка засыпала глаза… Кира даже не осознает, что его капитан - человек, бывший его капитаном - и вот эти осколки-взгляды распятого на столе кого-то - одно целое.
Куротсучи рассеянно кладет бумаги на стол, кивает, и Кира беззвучно шагает к двери.
Пять шагов, четыре, три, один…
В спину ударяет пронзительный высокий крик и Кира оглядывается, не успев подумать, что делать этого ни в коем случае нельзя.
Гин выгибается на столе немыслимо, совершенно не по-человечески, выдирая руки из зажимов, так что даже что-то звонко щелкает в руке, тяжело ударяется затылком о стол, сходя на болезненный стон.
- Что вы делаете?! - спрашивает Кира и сам не узнает своего голоса.
- Ничего, - огрызается Маюри. - Шли себе, Кира-фукутайчо, и ступайте, пока что больше мне ваша помощь не нужна.
- Так же нельзя, - тихо говорит Кира. - Он же живой…
- Экспериментировать с мертвым я могу всегда, - раздраженно откликнулся Куротсучи. - А вот живые здесь редкость, это да. Идите, не мешайте работать.
И Кира даже делает шаг к двери. Еще один, совсем крошечный. Берется за ручку.
- Изуру! - крик настигает его уже на пороге.
Гин знает, что такое лаборатории двенадцатого. И еще лучше он знает, что его единственный шанс выжить стоит сейчас в дверях и держится за ручку так, что пальцы белеют.
Кира судорожно цепляется за дверь, распахивает ее настежь.
- Изуру!.. - глухим отчаянным всхлипом.
И Кира оборачивается.
- Кира-фукутайчо, ступайте, - с легкой угрозой в голосе велел Маюри.
У Гина сейчас есть только его голос, который, впрочем, он сумеет сделать таким, как надо - усталым, хриплым, умоляющим…
- Изуру, не бросай меня, - говорит он, закрыв глаза, на обратной стороне век отпечатались огненные круги светильников над головой.
И кирина рука сама собой соскользнула с ручки двери.
- Изуру, пожалуйста… - шепчет Гин.
Над головой ударяет реяцу Куротсучи, буквально вышвыривая Киру за дверь. Тихий хлопок, звук защелки на двери. И Гин понимает, что - все. Больше у него, крысы лабораторной, ни единого шанса выжить нет.
Гин цепляется за себя отчаянно, так отчаянно, как только может, заставляя себя снова и снова с удивлением обнаруживать, что это тело, насаженное на всевозможные зонды, штыри, иглы - даже в горле трубка, мешает дышать - это его тело, живое, не просто кусок мяса…
По глазам нестерпимой отвратительной яркостью хлещут сверху свет и стерильно-белый цвет потолка.
Гин рассматривает со всех сторон себя и своего мучителя.
Гин вспоминает когда-то давно выученные стихи.
Гин глухо взахлеб кричит от боли, стонет, хохочет и всхлипывает, давится проклятой трубкой, задыхается.
Гин очень хочет жить.
- Ну вот и все на сегодня, - ласково сообщает Маюри.
Гаснет свет и тихо закрывается дверь. Гин еще слышит скрип замка. Потом потолок рушится на него черной глыбой беспамятства - на целые полчаса, чтобы потом выкручивать руки из проклятых зажимов, выкашливать треклятую трубку, пытаться стряхнуть с себя многочисленные липучки, подключенные к приборам.
Ослепительный свет ударяет по глазам.
Неужели… уже… утро?
Потом Гин понимает, что пришел не Куротсучи. Иначе не стоял бы на пороге. И он еще смутно надеется, что это действительно правда, ну может же быть, пожалуйста…
Изуру.
Кира стоит на пороге и смотрит на него. Гин даже успевает представить себе его лицо - изумленно-потрясенное, обиженное, оно у Киры всегда таким делалось, когда он обнаруживал что-то, не соответствующее его ожиданиям. Потом понимает, что, собственно, Кира видит перед собой - все эти трубки-липучки, мониторы-зажимы…
Потом Кира шагает вперед. Осторожно запирает за собой дверь. Косится на затянутые светонепроницаемой пленкой окна, потом на светильники. Склоняется над Гином и безошибочно определяет, что нужно сделать в первую очередь, — освобождает его от проклятой трубки в горле, просовывает ладонь под белобрысую макушку, пока Гин заходится в судорожном исступленном кашле, поддерживает голову, чтобы не бился затылком о стол, кашляя. Тихо говорит:
- Не представляете, как легко, оказывается, можно достать ключи от лабораторий двенадцатого, с ума сойти.
- Правда? - выкашливает смешком Гин.
- Да.
Кира осторожно вытягивает руку из-под его головы, быстро, умело принимается отцеплять липучки-датчики - не зря служил в четвертом, смотри-ка… глаз не поднимает, только инструктирует, равнодушно и ровно:
- Ваш меч было довольно трудно вернуть, но я его вам отдам, одежду я вам принес, выбраться за пределы Сейретея сумеете. Рекомендовал бы отправиться на грунт, там вас просто в ближайшее время никто искать не будет, да и возможности опять же не представится, в Руконгае появились какие-то особенно сильные Пустые, сейчас все силы брошены в основном туда. Если хотите, я могу открыть вам локальные врата, это просто. Кстати, ошейник я бы вам не советовал снимать, пока не покинете пределы Сейретея. Он гасит вашу реяцу, и вас просто невозможно по ней выследить.
Кира на мгновение замирает. Потом задевает внутреннюю сторону бедра, отключая, извлекая сканирующий зонд, который еще днем ввели внутрь, да там и оставили. Да, не зря был четвертый, не зря…
У Киры - стерильные, легкие прикосновения. Ме-ди-цин-ски-е, ничего личного.
- Спасибо, - растрескавшимися губами говорит Гин, и Кира, наконец, смотрит на него, прямо и насмешливо.
- А я еще ничего не сделал. Вы по-прежнему привязаны к столу. Захочу - уйду.
- А ты уйдешь? - шепотом спрашивает Гин.
Кира молча возится с зажимами, схватившими его руки и ноги. Время от времени фыркает, сдувая волосы с лица. Наконец что-то щелкает. Зажимы разваливаются пополам, втягиваются в стол, а в следующее мгновение Кира подхватывает его за талию, стягивает со стола, ставит на пол босыми ногами. Ноги затекли, не держат, подламываются колени, и Гин благополучно теряет равновесие, падает, уже оценив, что вот сейчас врежется виском в угол стола, а вот отсюда полетят осколки, крови-то будет, крови…
Кира ловит его в объятья. Прижимает к себе, чувствуя, как под рукой ходят ходуном ребра. Резюмирует:
- На ногах не стоите.
- Ничего, - шепчет Гин. - Ничего, сейчас пройдет.
- Знаю, - сухо бросает Кира. Усаживает куда-то, принимается терпеливо, как ребенка, одевать. Раздраженно хмурится, когда Гин не удерживается от сдавленного вскрика, стоит задеть правое запястье. Осматривает, сообщает:
- Вы себе руку сломали.
- Ничего…
- Конечно, ничего, - спокойно соглашается гинов лейтенант. Обувает его и поднимает на руки.
- Изуру…
- До рассвета осталось часа три. Ну четыре.
- Изуру, а ты? - спрашивает Гин.
- Что - а я?
- Что ты будешь делать после этого… сразу поймут, что ты…
- Это не имеет значения, - отвечает Кира с истинно кучиковскими интонациями высокомерного равнодушия, сворачивая в очередной коридор.
- Ты мне нужен, - говорит Гин. - Изуру, не бросай меня. Изуру, пожалуйста. Изуру, что я буду делать на грунте один, совсем больной?
Кира смешливо фыркает.
- Перестаньте актерствовать. Понимаю, днем вам очень хотелось жить, но зачем вы делаете это сейчас?
Толкает почти незаметную дверь, и в лицо ударяет свежий ветер. Потом Гин захлебывается скоростью кириного шунпо — и проваливается вслед за Кирой во врата на грунт.
- Вот и все, - говорит Кира. - Теперь вы можете идти куда угодно. Попробуйте встать, двигаются ноги?
Гин, покачиваясь, встает на ноги. Делает шаг. Другой. Поднимает глаза на Киру.
- Да.
- Дайте, руку вылечу. И ошейник сниму.
Гин шагает вперед. Неловко обнимает левой рукой, притягивает к себе.
- Изуру, не бросай меня.
Кира вдыхает запах его волос, смешанный с запахом больницы-лаборатории.
- Изуру, ты мне нужен, - повторяет Гин как заклинание, и легонько касается губами угла кириных губ.
Кира ощущает вкус миндаля - и пластика.
- Изуру, пожалуйста, - шепчет Гин, беззастенчиво прижимаясь, ясно давая понять, что и собой расплатится за кирино общество…
А Кира не чувствует теплого гибкого тела в объятьях - вспоминает распластанный на столе кусок мяса, насаженный на зонд, одуряющий запах препаратов и холодные липкие датчики в руках.
Хотя, если ему нужно…
И Кира равнодушно пожимает плечами и соглашается.
У Гина удивительный талант находить вполне пригодные для жизни чердаки-подвалы и пустые гостиничные номера. Еду они воруют, пользуясь тем, что шинигами без гикая увидеть крайне затруднительно. И все бы хорошо, но Гина передергивает от холодной стерильности, с которой прикасается к нему Кира, и он мучительно пытается исправить положение, щедро делясь остатками своего тепла со строгим равнодушным лейтенантом. А Кира от них отказывается снова и снова, приводя Гина в состояние растерянного отчаяния.
Гин встречает его, сидя на старом одеяле, брошенном на «пол» между чердачными балками старого дома. Волосы - мокрые насквозь, и сам растрепанный до невозможности. Должно быть, тоже только что вернулся с улицы, где пошел дождь. Кира пристраивает пакет с продуктами у люка на чердак, и Гин привычно поднимается ему навстречу. Так же привычно обнимает, зная, что сейчас Кира осторожно отстранит и скажет что-нибудь вроде «Иди есть, твои любимые конфеты укрались…». Впрочем, Кира почему-то не отстраняет. Прижимает к себе, запускает пальцы в мокрые волосы.
Гин заглядывает Кире в лицо. Обнаруживает свое отражение в его зрачках. Нежится в его руках, как кошка.
Потом осторожно спрашивает:
- Что случилось?
- Перепугался сейчас из-за тебя до смерти, - серьезно говорит Кира, и только глаза улыбаются.
- Почему?
- Видел Кучики…
- Далеко?
- Угу.
- Тогда почему испугался из-за меня?
- Потому что он меня чуть не заметил… и я испугался, что я тебя больше никогда не увижу.
- Тебе важно меня видеть? - улыбается Гин.
- Оказывается, да.
У гиновых губ - вкус миндаля. И нет там никакого привкуса пластика. Волосы Гина пахнут дождем и немножко мокрым зверем, но ничуть не пахнут препаратами. И когда Кира бережно опускает его на одеяло, стягивая футболку, - еще касается кончиками пальцев внутренней стороны бедра - того самого места, которое запомнил, как просто ледяную пластмассу, — то обнаруживает горячее тело, и Гин податливо разводит перед ним острые колени, обнимает, прижимаясь всем телом - теплый, невыносимо родной и невыносимо желанный. Живой.
@темы: ресурсы чтения, находки, Трикки, «погладь автора»
-
-
13.05.2011 в 18:56-
-
13.05.2011 в 23:43-
-
14.05.2011 в 06:38